Адвокат мертвых

— Тогда зачем она нам? — верно догадался Кирилл, что именно является целью их интереса на этот раз.

— Она… имеет свою цену. Память, — пояснила Лэйла, потом взглянула в бессилии на Адвоката.

— Можно заплатить по-разному, — пришёл тот на помощь ведьме. — Каждый расплачивается по своему желанию. Каждый сам выбирает, что ему отдать. А иногда арка берёт оплату сама, берёт именно то, что ей хочется. Но не отбирает тогда совсем. А как бы делает копию. Для личного пользования. Возможно, всё дело в том, что ей скучно. Возможно, причина в том, что из всех оплат есть одна, какая-то чётко установленная. Возможно многое. Истинно только одно — аркой, при должном умении, можно управлять.

— Ты можешь?

— Безусловно. Мне понадобилось примерно триста лет, чтобы научиться этому. И стажерство под присмотром леди Смерти. Тогда был сложный период: войны, болезни. Люди умирали тысячами. Она не справлялась. Поэтому, когда я пришёл к ней, я знал, что она не откажет. Не знал только, какую цену она запросит за обучение. Но… Всё закончилось довольно благополучно.

Кириллу так не казалось. Тьма за окном сгустилась ещё больше, стала насыщенной, жирной, оставляла с той стороны окон липкие отпечатки, на которых застывал и таял снег. Больше он не видел ни ёлок, ни неба, ни рельс. Всё набирая и набирая ход, трамвай мчался куда-то вдаль.

Каин помолчал, потом вздохнул:

— Довольно… да….

Лэйла, застыв в напряжении, со спиной прямой, как палка, смотрела вперёд, в пустоту тьмы и молчала. Не находили общих тем и Каин с Кириллом. Адвокат пытался уложить обратно под цепи и печати собственную силу, здесь, в царстве Тьмы, уже практически выходящую из-под контроля.

Кирилл думал, что они увидят в том тёмном мире, куда едут. Почему Алиска его обманула? И в чём именно? Зачем бы ей это было делать? Если только она обманывала всегда всех, с самого начала, а потом просто не знала, как сказать Кириллу о том, что она обманула? Что когда…

Хотя нет. Когда она рассказывала о своём прошлом, они были уже в достаточно хороших отношениях. Но то, как она плакала. Как горько и так отчаянно. Только ли потому, что на Кирилле проклятье?

И… говоря о проклятье! Он ведь совсем о нём забыл. С ним что делать?

— Каин.

— Да?

— Ты умеешь видеть проклятья?

— Отчасти, — Адвокат вскинул белые-белые глаза.

— От какой части? — не удержался от ехидства Кирилл и неожиданно… угадал.

— От другой части, — мирно сообщил Каин. — Я суть чудя, моя магия более узкоспециализированная, чем та, которой пользуются осколки-части. Например, про осколок по имени Патрон я тебе уже говорил. А есть не только священник. Внутри моих осколков есть мистики, целители. Например, в тот раз, когда Пожиратель на тебя напал, он тебя всё же задел. Тебя подлечивала одна из моих частей.

— Я… Помню, — удивился Кирилл. — Я ещё тогда почувствовал запах. Кажется, мяты?

— Вполне возможно, её сила базируется на цветах, на травах, на силе трав, в первую очередь. Первое время для того, чтобы колдовать в нужном ключе и направлении, ей нужны были именно эти травы и цветы. А потом, примерно через двадцать, может тридцать лет, непрерывной практики, получилось так, что ей больше не нужны травы. Мята… если я правильно помню её поучения — спазмолитик, снимающий головную боль.

— Да. Голова — болела больше всего.

— Соответственно, — как ни в чём не бывало продолжил Каин. — С драконоборцем ты уже познакомился. А есть маги и магессы, есть оборотни, воины, есть пахари, жнецы, жрецы, поэты, барды, писатели. Осколки самые разные. В том числе, среди них — есть девушка, которая умеет не только видеть проклятья, но и снимать их. В её силах даже снять материнское проклятье. Так что, когда вернёмся, познакомлю тебя с ней.

— Когда?

— Здесь и сейчас вокруг лично моя сила. Сила чуди родственна силе тьмы. Я не могу ее призвать без того, чтобы поколебать основы этого мира. Или горит?

— Нет. Нет. Я просто спросил.

— Спросил бы раньше, — Каин устроился на удобном кресле, закрыл глаза. — Ты можешь поспать, Кирилл. Мы въехали в границу плотной тьмы, отсюда нам ещё далеко. Я разбужу, когда мы будем на месте.

Кирилл благодарно кивнул, сел на противоположное сидение, прислонился головой к окну. Но… Не уснул.

Сон отказался приходить, и всё, что мужчине оставалось — это бессильно смотреть в пустоту за окном.

Пустота оказалась не совсем таковой. В вихре чёрного снега, в искажениях этих снежных крупных хлопьев, медленно всплывали и тут же пропадали какие-то образы: живые и неживые. Страха как такового не было. Было ощущение того, что долго смотреть на них не нужно. Это и опасно, и вредно, и может повредить даже не зрению и здоровью, а чему-то куда более глубинному.

Жизни?

— Каин…

Адвокат открыл глаза, взглянул вопросительно.

— Извини. Ты… Ты же говорил, что не спишь! — спохватился Кирилл.

Раскаяния на лице его собеседника не появилось. Смотрел он от души насмешливо, потом качнул головой. Звякнули бубенчики в ухе, а потом Каин поинтересовался:

— Что случилось?

— Что за образы вокруг?

Адвокат выглянул в окно.

Ленты, точки, крючочки, оскалы и рожи, предметы, силуэты — там проплывала масса всего очень разнообразного и ему понятного.

— Осторожно, постарайтесь не смотреть в окно часто, — заговорил он, подражая голосу экскурсовода на популярном направлении, — проезжаем склад забытого. Забытых предметов, забытых чувств, забытых историй. Здесь хранится то, чему хозяева не нашли места в своей жизни. Предметы. Мысли. Люди. Например, там — любовь. Девочка любила мальчика в детстве, потом родители переехали, и связь разорвалась. Она забыла свою любовь, и здесь она и появилась. Летает неприкаянно. Вот там кровать, из крепкого дуба. Её покупала себе молодая семья, они представляли, как будут на ней спать. Как будут лежать вместе, читая одну книгу на двоих. Эта кровать была просто переполнена их любовью, нежностью, надеждами на счастье. А через пару дней после того, как они поставили кровать в спальне и застелили её новым покрывалом, под цвет обоев и штор, началась первая мировая война. Они погибли оба. Кровать осталась забытой, ненужной, в доме, где они жили. Случайное попадание бомбы, и она оказалась здесь — забытая колыбель их чувств.

— То есть, чтобы что-то сюда попало, недостаточно того, чтобы вещь была забыта? Нужно, чтобы её хозяин испытывал к ней какие-то чувства? — подытожил Кирилл.

— Верно. Сюда попадают в большей части своей только очень особенные вещи.

Кирилл понятливо кивнул.

Прикрыл глаза. Сна не было, но что-то вот тянуло сомкнуть веки, отдаться во власть этой тьмы, позволить себе ощутить её бег, её скольжение, её мягкое укачивание…

Дрогнув, мужчина распахнул глаза. И даже практически успел увидеть, как мелькнули по обе стороны от Чёрного трамвая две толстых стенки арки, покрытых чем-то тёмным, узловатым, будто бы…

Довести мысль до конца ему не довелось. Трамвай подпрыгнул и остановился.

Вокруг — шёл дождь.

Каменные стены стояли впритык друг к другу. Жались у стены в попытке согреться маленькие дети.

— Попрошайки, — Лэйла подошла ближе к Кириллу, сжала его плечо, и… трамвай растаял.

— Как мы отсюда вернёмся?

— Верь мне.

— Хорошо, — пожал плечами мужчина, огляделся, но… Каина рядом не было. — А куда?

— Ему нельзя здесь быть. Он — чудь, он может вмешаться и изменить что-то. Он остался в трамвае. А нам уже пора. Пойдём.

— Ты знаешь куда идти?

— Ты сам увидишь это.

«Это?» — мысленное недоумение, естественно, осталось без ответа.

Шаги Лэйлы и Кирилла были не слышны. Они не ощущали ни ветра, от которого гнулись почти до земли деревья, ни зловония, от которого здесь можно было потерять сознание, ни промозглой сырости.

Призрачная ведьма шла вперёд уверенно, а Кирилл всё снижал и снижал шаг.

Это… была не Россия.

Повернувшись, Лэйла уточнила:

— С тобой всё хорошо?