Страница 5 из 17
Попавшийся мне кровосос был не слишком активен: сразу после выброса твари Зоны ведут себя спокойнее обычного, словно некоторое время приходят в себя. Казалось, он целиком поглощен своей жертвой и не обращает на меня никакого внимания, однако это, разумеется, было не так.
Я замер. Меня словно оплеснули на морозе ледяной водой из ведра. Однако выбора не оставалось. Судя по показаниям датчика движения, преследователь с автоматом был уже совсем близко. Я медленно двинулся вперед. Нож против двух центнеров переплетенных жил, мышц, крепких костей и сухожилий – все равно что зубочистка. В лучшем случае им можно поцарапать кровососу шкуру. Поэтому о ноже можно сразу забыть. Главное – не выказывать страха или агрессии. Возможно, тогда мне удастся обойти занятого трапезой монстра стороной…
Кровосос поднял голову и посмотрел прямо на меня.
Я не ощущал ни ужаса, ни паники, ни отчаяния – только холодную сосредоточенность: необходимо во что бы то ни стало миновать опасное место. Пока эта тварь ест, она не агрессивна. Мне казалось крайне важным не отрывать взгляда от внимательных глаз чудовища. Внимательных и – печальных? Да, у кровососа был печальный взгляд. Точно такой же, какой бывает у орангутанга, когда тот поднимает брови домиком. Почему-то казалось, что если я отведу взгляд, кровосос расценит это как признак слабости и немедленно атакует.
Я осторожно шагнул в сторону – медленно, размеренно, аккуратно. Тираннозавр внешним видом и повадками тоже напоминал цыпленка. Смотрел я как-то по телевизору одно кино. Однако такой цыпленок вполне способен был откусить от меня половину.
Кровосос опустил брови, и наваждение исчезло. Не было в его взгляде ничего печального, ничего осмысленного. Тупая, агрессивная, кровожадная тварь. Я крепче сжал влажную от пота рукоять штык-ножа. Если он бросится, можно попробовать попасть ему острием в глаз. Хотя баловство, конечно: скорее всего нож сломается о крепкий лоб или надбровные дуги, которые тверже черепашьего панциря.
Внезапно чудовище опустило голову и вновь занялось подергивающейся в его лапах собакой. Я увидел фиолетово-розовую пульсирующую кору головного мозга, выглядывавшую через большое височное отверстие, которое заменяло монстру ухо. Вот куда бы ткнуть ножом!.. Однако я осознавал, что такой возможности у меня не будет: кровосос всегда атакует в лоб. Определенный инстинкт самосохранения у этих тварей имеется, хотя они обычно и прут напролом, прямо на расстреливающего их в упор автоматчика.
Не спуская глаз с завтракающего монстра, я сделал еще один незаметный приставной шажок. Спасибо тебе сердечное, слепая собака, похоже, ты спасла меня во второй раз. Когда кровосос ест, все его внимание сосредоточивается на пище. Во время трапезы к кровососу можно подобраться совсем близко – и тогда уже следует бить наверняка, желательно из ствола покрупнее, еще лучше – из двух…
А бить-то мне и нечем.
Я сделал еще шаг – и в зыбкой тишине раздался пистолетный хлопок пустой консервной банки, которую я раздавил каблуком.
Мать твою двадцать.
Кровосос взвился, словно подброшенный пружиной. Выпрямившись во весь свой двухметровый рост, чудовище, напоминавшее голого жилистого старика с непомерно широкими кистями рук и уродливо бугрящимися по телу коричневыми жгутами мышц, развернулось всем корпусом ко мне. Под морщинистым лбом и массивными надбровными дугами в глубоких провалах глазниц блестели внимательные черные глаза. Сходство со стариком усиливалось четырьмя омерзительными щупальцами, росшими вокруг его рта-присоски, которые, слабо шевелясь, свисали до середины груди, словно козлиная борода.
Я пятился до тех пор, пока не наткнулся копчиком на отвалившийся от экскаватора огромный ковш. Медленно, не спуская пристального взгляда с настороженно замершего зверя, я нащупал раскрывающееся днище ковша, с трудом приподнял его и шагнул внутрь. Кровосос с интересом наблюдал за мной.
Я опустился на колени, затем лег на землю. Свернувшись в три погибели, подтянув колени к подбородку, я опустил над собой тяжелое днище ковша, воткнул штык-нож в щель шарнирного механизма, позволявшего днищу откидываться по команде из кабины экскаватора, и несколько раз ударил ладонью по рукояти, вбивая лезвие штыка поглубже в шарнир.
И замер, ожидая, что предпримет кровосос.
Мне не было видно, что происходит снаружи, но по звукам, доносившимся оттуда, можно было восстановить полную картину происходящего. Кровосос неторопливо, с сосредоточенным сопением приблизился к моему укрытию. Он не спешил, осознавая, что я уже никуда от него не денусь. Я остро ощутил его присутствие за стенкой ковша – сгусток нечеловеческого в полуметре от меня. Я отчетливо слышал его дыхание – неправильное, нечеловеческое дыхание, напоминавшее звук, доносящийся из кухонного крана, если открыть его до упора, когда в доме отключили воду. Я слышал биение его сердца – гулкое, торопливое, чересчур громкое, болезненное биение о грудную клетку нечеловеческого сердца, бесформенного куска жилистого мяса, изуродованного направленными и спонтанными мутациями. Я слышал нечеловеческий звук, с которым его ротовые щупальца скребли по металлической поверхности ковша.
Кровосос попытался поднять крышку, но штык-нож надежно заклинил шарнирный механизм. Тогда монстр рванул днище ковша с такой силой, что мне показалось, будто лезвие вот-вот переломится. Откровенно говоря, я запаниковал, когда ощутил, что могу навсегда остаться запертым в тесном железном гробу. Тем не менее крепкое стальное лезвие выдержало. Кровосос дернул еще пару раз, испытывая на прочность мое убежище и мои нервы. Он никак не мог поверить, что добыча, к которой оставалось только протянуть лапу, внезапно стала недоступной. Осознав, наконец, что его крупно надули, чудовище пришло в бешенство и начало с остервенением трясти мой вросший в землю металлический сейф. В полутьме прямо перед моим лицом раскачивалась запечатленная анфас голова косматого быка – выбитая на внутренней стороне крышки экскаваторного ковша фирменная марка производителя.
Скорчившись под массивным ковшом, стискивая в руке гранату, я внимательно прислушивался к происходящему. С минуты на минуту на сцене должно было появиться новое действующее лицо.
Китаец вышел на сцену эффектно. Сначала я услышал его торжествующий вопль «Стоять, сука!», а потом – сдавленный, испуганный возглас. Разумеется, отмычка вылетел из-за угла, даже не позаботившись о малейших предосторожностях – зачем, если у ведущего нет огнестрельного оружия, а сам он, судя по показаниям датчика, в настоящий момент топчется у противоположной стены котлована, как зажатая в углу крыса. Дети, малые дети, честное слово. Я ни секунды не сомневался, что преследователь примет кровососа за меня – ведь мы с чудовищем были относительно сходны по размерам и ни разу не перемещались одновременно, а датчик движения фиксирует только перемещения объекта, не отображая его внешнего вида… Разумеется, теперь, красиво выпрыгнув из-за угла и обнаружив вместо меня кровососа, Китаец сразу понял, что жестоко ошибся.
Кровосос оставил мой ковш в покое и с удовольствием метнулся навстречу новой активной жертве, нарушившей границы его территории. Прогрохотала длинная очередь, показавшаяся мне бесконечной, затем автомат захлебнулся и смолк.
Вытащив штык-нож из запорного механизма и чуть приподняв тяжелую крышку, я выглянул наружу через щель. Метрах в двадцати от меня кровосос, сдавив шею Китайца могучими лапами, яростно тряс его, словно бультерьер бумажный пакет. Китаец, на посиневшем лице которого застыла искаженная гримаса глубокого изумления, болтался в воздухе, как пластиковый скелетик на лобовом стекле автомобиля. Автомат валялся в мутной луже в двух шагах позади него.
Среди тихого шепота дождя вдруг раздался и заметался среди стен котлована страшный сухой треск – словно сломалась огромная куриная кость. Одной рукой продолжая удерживать Китайца на весу, другой кровосос легко перебил ему хребет.
Кстати, мой бывший ведомый вовсе не был узкоглазым. Обычный белобрысый парень из Черновцов. Китайцем его прозвали за то, что он все время напевал себе под нос: «Любимый город, синий дым Китая…»