Африка

Все странствующие торговцы продажны. Когда миссис Бейкер позвала Ибрагима в первый раз, тот прикинулся глухим — без него, дескать, все равно не обойдутся. Тогда сам Бейкер позвал его громче, и араб все-гаки остановился. Обещание подарка в виде двуствольного ружья и кругленькой суммы золотом смело надменность купца, который стал покладистее и согласился подождать.

Бейкер без труда убедил Ибрагима, что дела у них совсем разные и не помешают друг другу. Даже наоборот: англичанин откроет новые земли, где Ибрагим сможет покупать слоновую кость. Свою речь сэр Самюэл завершил неопровержимым аргументом:

— Если вы со мной все-таки поссоритесь, английское правительство вас повесит!

Ибрагим согласился, без колебаний подписал договор о дружбе, и оба каравана пошли вместе.

Бейкер с отважными спутниками без особых неприятностей, хотя и не без труда, доехали до Тарранголе. Это столица страны, называемой Латука, — скопище трех тысяч, если не более, хижин.

В примитивном городе Бейкер прожил около месяца, а затем его пожелал видеть вождь страны Оббо, находившейся к юго-востоку от Тарранголе. Маршрут Бейкера был проложен как раз в ту сторону — путешественник принял приглашение и 2 мая 1863 года отправился в путь.

Царь Оббо без промедления выехал навстречу англичанину. Добрый старый государь полуденного государства уже с трудом ходил; самые сильные и ловкие люди племени переносили правителя на плечах.

Звали этого патриарха Качиба, и было у него сто шестнадцать детей — все крепкие и здоровые. Он чудесно принял белого гостя, объявил себя его другом, устраивал в честь англичанина пиры, пляски и праздники. К своему удивлению, Бейкер увидел, что жители Оббо и Латуки совершенно непохожи и первые намного лучше. Они не просили никаких подарков, словно и не слыхали о подобном невыносимом обычае жителей Центральной Африки. Впрочем, их добрый царь не имеет даже определенного дохода и управляет подданными по-свойски. Он немножко доктор, немножко колдун, продает снадобья и амулеты — вернее, меняет их на всевозможную провизию. Такая торговля мелочами очень доходна и составляет наилучшее украшение его короны.

К несчастью, в Оббо миссис Бейкер с мужем тяжело заболели. Несколько раз они оказывались на волосок от смерти: страшная местная лихорадка сразила их, хинин весь вышел, и болезнь протекала в самой тяжелой форме. Лихорадка, которой особенно подвержены европейцы, действительно ужасна. Сначала несколько дней чувствуешь неопределенное недомогание; другие симптомы появляются только за день-два до кризиса. Тогда нападает усталость, все члены ломит, страшно хочется спать. Начинаются ревматические боли в боку, в спине и в суставах, крайняя слабость, сильный озноб, жестокая тошнота и рвота желчью, выворачивающая все внутренности, жар, страшная головная боль, конечности потеют и холодеют, пульс пропадает, человек впадает в такое забытье, что сердце словно останавливается. Озноб и рвота продолжаются часа два и сопровождаются удушьем. Затем начинается лихорадочное состояние с ужасными видениями, бредом, мучительной тоской, перерывами дыхания, обмороками, сердечными перебоями… Постепенно кризис проходит. Выступает обильный, часто зловонный пот, и начинается кошмарный сон. Приступы повторяются то ежедневно, то через день, то через два — четыре дня. Вскоре больной превращается почти в мумию, потому что желудок становится вялым и не принимает никакой пищи. Всякое сильное умственное напряжение, неприятность, возбуждение, усталость почти всегда сопровождаются приступом болезни.

Единственное спасение от этой болезни — хинин. Нельзя без содрогания представить себе муки несчастных, у которых, как у супругов Бейкер, его нет.

Несмотря на тяжелое состояние, отважные путешественники готовились идти дальше на юг: там находилось озеро Нзиге, которое хотел открыть Бейкер. Он снова сторговался с Ибрагимом, и за изрядное количество медных браслетов тот дал носильщиков. Кроме того, Ибрагим — при условии, что его люди не будут бесчинствовать, — подрядился сопровождать путешественника в Униоро, к царю Камреси.

Экспедиция вышла в путь в первых числах января 1864 года. 22 числа она подошла к открытым Спиком водопадам Карума на границе Униоро. Бейкеру пришлось вести долгие переговоры о разрешении переправиться через реку, но и на другом берегу все время чинили препоны. Кровожадный и недоверчивый Камреси, у которого, если вы помните, уже побывали Спик и Грант, не хотел впускать Бейкера в свое государство, не убедившись, что он действительно белый и англичанин.

После бесконечных утомительных переговоров отряд, встречавший Бейкера, пропустил его. Он направился в Мрули, столицу Униоро, расположенную у слияния Нила (части его, открытой Спиком и Грантом) с рекой Кафурой.

Хотя Бейкер жестоко страдал от лихорадки, он хотел немедленно по прибытии встретиться с царем, так как требовалось как можно скорее добиться от монарха проводников и носильщиков. Камреси пропустил просьбы путешественника мимо ушей и предложил ему вместе идти войной на соседнего князька. Бейкер, разумеется, решительно отказался, ответив, что единственная его цель — озеро. Тогда Камреси усомнился в добрых намерениях путешественника и предложил обменяться кровью в знак дружбы и доверия. Бейкер, не раздумывая, отвечал, что сам не может этого сделать, потому что в Англии смешение крови считается знаком вражды, но его может заменить кто-нибудь из спутников. Монарх и слуга Бейкера обнажили руки, укололи себя, и каждый слизал у другого капельку крови — так был заключен договор.

Бейкеру не терпелось наверстать упущенное время. Заключив соглашение с Камреси, он просил отвести его к озеру кратчайшим путем.

«Тогда, — рассказывает Бейкер, — дикарь с невероятным спокойствием ответил мне:

— Я проведу тебя к озеру, как обещал, только оставь мне жену.

И мы увидели, что нас окружило множество негров. Это наглое требование подтвердило подозрения, что Камреси замыслил предательство. Моя экспедиция могла здесь и закончиться, но это был бы одновременно и последний час жизни вождя. Я спокойно вынул револьвер, навел в грудь Камреси и, глядя на него с величайшим презрением, объяснил: если я сейчас нажму курок, он будет убит наповал и никто ему не поможет. Еще я сказал, что в моей стране такое оскорбление смывается только кровью, но его я почитаю за тупого быка, и невежество спасает его от смерти. Жена в порыве негодования вскочила с места и обратила к Камреси небольшую речь по-арабски; он не понимал на этом языке ни слова, но ее лицо и тон все говорили ясно — царь застыл, словно увидел голову Медузы[193]. Наша негритянка Бачита, хотя и была дикаркой, приняла нанесенное хозяйке оскорбление и на свой счет. Она обрушила на Камреси поток ругательств, стараясь сколь можно вернее передать душераздирающую речь юной Горгоны.

Не знаю, может быть, после этой театральной сцены Камреси понял, что английские женщины слишком своевольны для подобных сделок, только он сказал с видом величайшего изумления:

— Что ты сердишься? Я не хотел тебя обидеть. Я дал бы тебе другую женщину, думал — почему бы тебе не уступить мне взамен свою. Я всегда даю гостям красивых женщин, мы могли бы и поменяться. Что сердиться из пустяков? Не хочешь — как хочешь.

Я ничего не отвечал на такую деловую речь, сказал только, что мы немедленно уходим. Сконфуженный собственной глупостью, он позвал слуг и велел им грузить мои вещи. Я усадил жену на верхового вола, сам сел на другого и с величайшим удовольствием покинул Мрули…

Уже несколько дней проводники говорили, что мы вот-вот подойдем к Нзиге. 14 марта 1864 года они объявили: мы выйдем к нему на следующий день. Еще затемно я пришпорил вола. День начинался великолепно. Мы спустились с холма, миновали глубокую долину и поднялись на другой склон. Я самым скорым шагом поднялся на вершину — и увидел то, к чему стремился. Далеко внизу, к югу и к юго-западу, подо мной до самого горизонта расстилалось озеро, подобное серебристому морю, блестевшее под экваториальным солнцем. На западе милях в пятидесяти — шестидесяти голубые горы вздымались до небес, как будто выступая из самого озера…»

193

Медуза