Записки чекиста

На станции Оренбург столь странного человека пригласили в дежурную комнату. Проверили документы – в порядке. Железнодорожный билет – до самого Ташкента. В карманах пальто, пиджака и брюк не нашли ничего предосудительного. И самое удивительное: в чемодане, над которым пассажир всю дорогу трясся, как наседка над цыплятами, кроме нескольких пар нижнего белья тоже ничего не оказалось.

Время стоянки поезда уже подходило к концу, и пассажир начал жаловаться на незаконную задержку. Пригрозил даже, что сообщит, кому следует, о «вопиющем произволе». Но спустя две-три минуты сник, виновато опустил голову и надолго умолк. В злополучном чемодане оказалось второе дно, а под ним – бумажный свёрточек с отборными, один к одному, крупными бриллиантами.

Поезд ушёл. Пассажиру пришлось остаться. Начался долгий, нелёгкий разговор о том, откуда и как попали к нему эти огромной цены сверкающие «камешки»… Кто помогал ему в этом деле.

После первого, предварительного допроса и оформления документов на арест незадачливого «миллионера» увели в камеру, а мы с начальником транспортного отдела Б.А.Розиным слушали рассказ оперативного сотрудника, который обратил внимание на внешне безобидного пассажира. Вдруг дверь кабинета распахнулась, на пороге показался арестованный, а за ним дежурный надзиратель тюрьмы с зимним пальто пассажира в руках.

– Посмотрите, что я обнаружил, когда начал прощупывать швы, – заговорил надзиратель. – Да это же самые настоящие бриллианты!

Оказывается, произошло следующее. Когда у задержанного пассажира обнаружили бриллианты, то отвлеклись и забыли тщательно осмотреть его пальто. К счастью, не забыл это сделать надзиратель тюрьмы. Прощупывая пальто, ему под пальцы попало что-то твёрдое. Он вспорол подкладку и там, в вате, оказался камешек-бриллиант. За ним был нащупан второй, потом третий.

Вот, оказывается, почему пассажир не снимал пальто в вагоне! Сейчас он, не раздумывая, предложил надзирателю взять один бриллиант себе и на этом поставить точку.

– Что ты, чудак, будешь иметь от того, что доложишь об этом по начальству? Если же отнесёшь этот камешек ювелиру – будешь иметь большие деньги. Ну, и мне оставишь парочку на чёрный день.

– Я не продаю свою совесть за камешки, сколько бы они ни стоили, – заявил надзиратель. – Пойдём наверх, там с тобой разберутся.

В моем присутствии обыск был сделан ещё раз. Прощупали всю одежду и вещи арестованного. И вновь находка: в поясе брюк было обнаружено несколько крупных бриллиантов.

Как потом было установлено, бриллианты скупались близкими пассажиру людьми. Их покупали в Москве и других городах у дельцов, причастных к валютным операциям. Это была сложная система, по которой шла торговля ценностями, с последующим их вывозом через нашу южную границу.

ОБОРОТНИ

Только полтора года довелось мне проработать в Оренбурге, и снова приказ: сдать дела, выехать для продолжения службы в управление НКВД по Омской области. На сборы времени было в обрез. Распрощавшись с товарищами, я через несколько дней отправился в далёкий, неведомый мне край.

Тяжёлая, напряжённая обстановка сложилась осенью 1942 года для нашей страны и на фронте, и в глубоком тылу. Гитлеровская грабьармия временно оккупировала огромную территорию, на которой до войны проживало без малого половина населения Советского Союза. Используя выжидательную тактику наших союзников по антигитлеровской коалиции, вражеское командование бросило против советских войск не только отборные немецкие вооружённые силы, но и многочисленные дивизии сателлитов.

Не считаясь с потерями, фашисты рвались к предгорьям Кавказа и берегам Волги.

От военного командования не отставала и разведка противника, не жалевшая средств для активизации подрывной деятельности своей агентуры в глубоком советском тылу, в том числе и в западной Сибири, где ускоренными темпами разворачивались все новые и новые предприятия оборонной промышленности.

Расходы на эти цели разведывательных органов одного лишь абвера составляли 31 миллион рейхсмарок, или без малого 12 миллионов долларов в год.

Кроме военного гитлеровцы вели политический и экономический шпионаж.

Перед чекистами была поставлена задача не только своевременно разоблачать и обезвреживать вражеских лазутчиков – шпионов и диверсантов, но и заблаговременно предупреждать их преступления.

– Найти преступника, уже совершившего преступление, – говорил Ф.Э.Дзержинский, – может и не чекист. Чекист тот, кто предупредил аварию или поджог, анализируя некоторые, на первый взгляд, незначительные факты.

Этот главнейший принцип – умение анализировать любые, в том числе и незаметные явления и факты, с тем, чтобы делать из них верные выводы, и был основой нашей работы. Такого принципа неизменно придерживался весь коллектив омских чекистов, начиная с начальника управления Михаила Егоровича Захарова и до рядовых сотрудников, совсем недавно пришедших в органы государственной безопасности.

Кстати, и сам Михаил Егорович был в то время ещё молодым чекистом. Его направили в органы в 1939 году с комсомольской работы, и именно эта работа, первоосновой которой является постоянное общение с людьми, воспитала Захарова энергичным, неутомимым, а главное – принципиальным, в высоком смысле слова партийным человеком. Михаил Егорович никогда не отказывался от дельных советов, от непосредственной помощи более опытных товарищей и, в свою очередь, никогда и ничем не сковывал их инициативу, никому не навязывал своё личное мнение. Люди смело шли к нему, наверняка зная, что встретят у начальника управления и глубокое понимание, и искреннюю поддержку.

Все это помогло мне быстро найти своё место в коллективе омских чекистов, а вскоре и сблизиться со многими из них.

Особенно понравился мне молодой работник управления Иван Дмитриевич Гасилин. По окончании индустриального института он хотел стать инженером-конструктором автомобилей, но эта мечта не сбылась: партия направила Гасилина на работу в органы МВД. В двадцать один год он уже был начальником отделения, а в двадцать шесть – начальником отдела.

Мы уважали Гасилина за скромность, рассудительность, за умение в любой обстановке найти правильное решение, за хладнокровие и настойчивость. Ему никогда не нужно было напоминать о полученном поручении – самые сложные задания Иван Дмитриевич выполнял добросовестно и в срок.

Заметной фигурой, оставившей глубокий след в памяти, был начальник одного из отделов Михаил Людвигович Вшеляки.

Сын потомственного рабочего Петрограда, он получил среднее образование на Выборгской стороне. В партию большевиков вступил в 1918 году и тогда же, по её призыву, уехал с продотрядом в Тамбовскую губернию на заготовку хлеба для питерских рабочих. На Тамбовщине участвовал в подавлении кулацких восстаний, а возвратившись в Петроград и став курсантом артиллерийских курсов, в составе боевого отряда дважды сражался на фронте против Юденича. Позднее принимал участие в ликвидации бандитизма в Карелии.

С 1920 года Михаил Людвигович связал свою жизнь с органами ЧК. Начал службу в особом отделе Ленинградского военного округа, а потом служил в пограничных войсках. Именно там, под Ленинградом, на советско-финской границе, в 1925 году М.Л.Вшеляки принимал участие в операции, которой руководил Ф.Э.Дзержинский – в поимке крупного английского разведчика Сиднея Рейли.

Вшеляки и сам руководил задержанием многих шпионов, диверсантов, контрабандистов, нарушителей границы из числа бывших князей, баронов, фабрикантов, помещиков и им подобных. Участвовал в задержании шпионов «международного класса». В Ленинграде, а затем в Крыму он работал под руководством воспитанника Ф.Э.Дзержинского – Эдуарда Петровича Салыня, прошедшего большую школу революционной борьбы. С ним Вшеляки и приехал на руководящую работу в УНКВД по Омской области, где стал одним из тех, кто учил М.Е.Захарова чекистскому мастерству.

Это был хороший собеседник, общительный и скромный, с богатым опытом оперативной работы, с умением вовремя подсказать, посоветовать и помочь в каком-либо деле, что вызывало к нему уважение товарищей по работе.