Остроги. Трилогия

— Что ж, дорогой Равиль, я очень рад, что решение комиссии совпало с вашими пожеланиями! — Советник поднялся из кресла.

Данила прищурился. Какое еще решение комиссии? Что еще за пожелания? Он вновь кинул взгляд на незнакомца в солнцезащитных очках. Незнакомец ему не нравился. Было в нем что-то… что-то неправильное. И дело вовсе не в длинном грязном плаще, и не в шляпе с широкими полями и орлиными перьями, и не в палке этой. Даже ожерелье из медвежьих клыков на груди мало смутило Дана. Судя по одежде и «бижутерии», этот человек — один из тех безумцев, что не признают острогов и обитают на Территориях. Они еще называют себя вольниками, с тем намеком, что они на воле, а те, кто в острогах, — заключенные тюрем и не знают, что такое свобода. В общем, психи эти вольники, да и только. И что этот конкретный псих делает в кабинете директора? Что он тут забыл, как его вообще сюда пустили?

Петрушевич важно, с пафосом произнес:

— Забирайте, Равиль, нашего отличника! Счастливого пути! Господин директор сейчас оформит приказ о досрочном выпуске, педсовет вручит диплом доставщика первой категории и… И всё! Молодец, сынок! Молодец, Данила! Я горжусь тобой! Первое задание! От имени всего острога я… в моем лице… — У советника будто кончился заряд, он потускнел и плюхнулся обратно в кресло.

Равиль, так звали вольника, чуть качнул головой, соглашаясь с Петрушевичем.

Дело — дрянь, что-то тут не так, понял Дан. Первый советник острога лично явился, чтобы присутствовать при выдаче диплома? Да еще с охранниками в штатском — теми парнями в костюмах. И этот странный заказчик, вольник… С каких это пор вольники нанимают граждан Харькова? И вообще, Даниле год еще заниматься в поте лица. И пусть даже, если верить директору, он — лучший в группе, все равно это ничего не меняет. В конце концов, почему именно он?! Почему именно ему досрочно выдают диплом?!

Дан набрал воздуха, чтобы сказать все, что думает об этой афере, но советник его опередил:

— И хочу предупредить тебя, Сташев: если ты откажешься от почетной миссии, тебя отчислят из училища за многочисленные прогулы. — Советник сделал паузу, позволяя оценить смысл сказанного. — И это еще не всё. Я — лично я! — приложу максимум усилий, чтобы ты никогда не смог найти работу в остроге. Даже дворником.

Дан захлопнул рот, моргнул. Разве такое возможно — то, что с ним происходит? Вся его жизнь вот-вот сломается по прихоти человека с зачесанной назад сединой. Этот человек, отец Мариши, сейчас выйдет из кабинета, сядет в свой «мерс» — и всё, мечты Дана разбиты, у него нет будущего.

— А куда мы отправимся? — пробормотал он. — Кто этот человек? Задание известно?

И тут же подумал: а какая, собственно, разница? Ведь благодаря Петрушевичу и вольнику Равилю он попадет за Стену на целый год раньше! Лишний год ему не придется сидеть за партой, слушая грымзу-ботаничку… Все складывается как нельзя лучше, его мечта вот-вот осуществится. И даже объяснительную о сегодняшней пальбе на улице писать не надо! Так чего он переживает?

— Я согласен. — Даниле показалось, или его голос и правда прозвучал слишком радостно?

Улыбаясь, советник подошел к нему и похлопал по плечу. И Дан понял, почему Мариша не любит, когда ее папаша так делает: рука у Петрушевича была неприятно мягкая.

— Данила, ты пойдешь с этим человеком, заказчиком. Его зовут Равиль, он давний друг нашего остро…

— Не так быстро, — оборвал директор советника на полуслове.

— Что? — Петрушевич нахмурился, резче обозначились морщины на лбу. Он не привык к такому обращению.

— Не так быстро, советник. Вот если бы другу нашего острога понадобилась доярка или секретарша… — Директор явно намекал на «какую-то фифу», которая, как известно, еще недавно была личной секретаршей Петрушевича. — В таком случае проблем не возникло бы. Но доставщики никогда не ходят в одиночку, даже с вольниками. — Последнее слово он произнес, скривившись, как от зубной боли. — Любому доставщику нужен напарник. Таков закон.

— В нашем случае, я думаю, можно сделать исключение. — На лице Петрушевича заиграли желваки.

— Даже такой человек, как вы, Первый советник, не вправе по своей прихоти нарушать важные традиции.

— Что ж, пусть Сташеву дадут напарника. В чем проблема?

— Насколько мне известно, на данный момент в остроге нет ни одного доставщика, все на заданиях.

Стекла солнцезащитных очков зловеще, как показалось Дану, блеснули. Петрушевич задумчиво вытащил из кармана портсигар и тут же засунул его обратно.

— Так выдайте кому-нибудь еще один диплом. Прямо сейчас. Соответствующее распоряжение я подпишу. Для того ведь я и здесь, что ваших полномочий при досрочном выпуске недостаточно!

*

Всем известно: доставщик — это спец особый.

Доставщик — вроде почтальона, только круче, потому что доставить груз или послание за Стену, в другой острог, в Киев или в Москву, к примеру, — задача сложная, часто невыполнимая. В доставщики абы кого не берут.

— Доверься судьбе, Сташев. С тем, на кого падет выбор, тебе идти по Территориям, рядом спать, из одного котелка жрать. — Директор стоял у доски, опираясь на костыли. Ноги у него хоть и бионические, из титана и пластика, а держали плохо, того и гляди колени подогнутся — и рухнет директор прямо посреди круглого зала.

Рукопашку отменили, всю группу пригнали в тот самый, особый кабинет, в котором доставщикам вручают дипломы. Даже переодеться не дали. Так и стояли однокашники Дана вдоль стен в кимоно и борцовках, с недоумением поглядывая на виновника торжества — мол, чё случилось, братишка, о чем это старикан бормочет?

Вольник Равиль терпеливо ждал в коридоре, опираясь на свою палку. Директор смотрел в окно. Советник Петрушевич застыл каменным изваянием. Прищурившись, его дочь разглядывала Данилу так, будто впервые его видела.

— Незачем это, — сказал он.

— Что именно? — спросил директор, отворачиваясь от окна.

— Я сам справлюсь. Мне не нужен напарник.

— К сожалению, Сташев, или к счастью, это не тебе решать. Такова традиция: напарник доставщику назначается судьбой, ведь в нашем нелегком деле многое зависит от ее прихотей. — Директор сделал знак Семену Мартыновичу, преподу по рукопашке. В круглом зале стало тихо-тихо.

Низенький, с азиатскими чертами лица Мартын — так называли рукопашника за глаза — подошел к начальству.

— По журналу их сколько? — спросил его директор.

— Девятнадцать. На перекличке было семнадцать. Один по болезни, второй… ну, понятно. — Мартын говорил басом, никак не соответствующим его комплекции.

— Значит, семнадцать. — Суставы директора скрипнули.

Мартын подошел к столу, накрытому бархатной скатертью, где был установлен ребристый цилиндр из прозрачного оргстекла. Склонившись над столом, принялся что-то писать на маленьких квадратиках бумаги, сворачивая потом листки так, чтобы нельзя было разобрать написанное. Бумаги Мартын загрузил в ребристый цилиндр.

В помещении по-прежнему было тихо-тихо: все с тревогой ждали розыгрыша особо ценного приза — путевки на Территории.

— Ну что, Сташев, приступай, — произнес наконец директор. — С прибором разберешься или помощь нужна? А то я могу инструкцию выдать.

Данила хмыкнул, оценив шутку, и сунул руку в лототрон. Он схватил первый же листок и выдернул руку так быстро, будто окунул ее в кипяток. Не разворачивая, протянул бумагу Мартыну. Тот принял, изучил надпись и окинул взглядом круглый зал, каждому посмотрев в глаза. Потом, покосившись на советника, пробасил:

— Мариша Петрушевич.

Группа протяжно вздохнула.

Дан на миг закрыл глаза, не зная, радоваться ему или огорчаться. Наверное, все-таки огорчаться, ведь отношения у него с девчонкой так и не сложились. Пожалуй, она — единственная в группе, с кем он не пошел бы за Стену по своей воле. Ну и забавно над ним пошутила судьба!

Мариша шагнула к Дану.

И тут советник сорвался, вмиг растеряв весь свой лоск. Он побагровел и закричал, брызжа слюной: