Мадам посольша

Она вытерла волосы, все еще сохранявшие влажность моря. Разве можно было удержаться и не искупаться сразу же после прибытия?! Она только что начала снимать бикини, чтобы надеть тенниску, когда раздался стук и в комнату вошла Адель. Целый месяц она будет единственной компаньонкой Сандры.

— Прекрасно, Адель! Наконец-то ты научилась стучать в дверь, не так ли?

— Сандра, пожалуйста, держись в рамках приличия. И быстрее одевайся. Только что приехал твой дядя.

— Грегори уже здесь? О, это прекрасно!

Не раздумывая, Сандра бросилась в бело-голубую гостиную.

— Сандра, посмотри на себя!..

Но она ничего не слышала, она летела вниз по лестнице, где высокий мужчина в белом костюме ожидал ее с распростертыми руками.

— Грегори! — Она обняла его за шею и с энтузиазмом поцеловала. — Как ты узнал, что я здесь?

— Спокойнее, маленькая царица, ты собьешь меня с ног! — отвечал мужчина, широко улыбаясь.

Этот человек с седыми волосами и прирожденными властными манерами всегда был настоящим волшебником для Сандры. Он присвоил ей русское прозвище — царица, и она очень любила его. Оно служило им секретным кодом.

— У меня есть шпионы, — добавил Грегори, подхватив племянницу на руки и кружа ее по комнате.

Сандра весело смеялась. Счастливое детство вновь вернулось к ней. Грегори первый водил ее в цирк, а затем в машине, на которой они возвращались в Рамбуйе, изображал из себя клоуна. Грегори упал и перевернулся на лыжах, когда учил ее делать повороты, а затем завязал с ней настоящий бой снежками в отместку за ее неудержимый хохот. Именно Грегори дал ей руль своего «ягуара» в центре Парижа, потому что она сказала, что хочет научиться водить автомобиль. А затем долго объяснял полицейскому, что ему стало плохо, а его племянница сделала все возможное, чтобы остановить машину. И, наконец, что все эти тумбы посредине дороги, которые она свалила, не совсем здесь к месту, не правда ли? Сандре казалось, что самые светлые дни детства, которые всегда будут жить в ее памяти, связаны вовсе не с родителями и экзотическими странами, где она побывала с ними. Все самое лучшее она приписывала дяде Грегори, который появлялся в ее жизни всегда, когда ей становилось трудно.

В гостиную спустилась Адель. Она наблюдала их встречу, словно такса, у которой огромный ньюфаундленд выхватил любимую кость. Грегори Аладин нахмурился и опустил племянницу на пол. Внезапно протрезвев от чувств, Сандра бросила на дядю умоляющий взгляд. Он понял и мигнул.

— Сандра, идем со мной, я куплю тебе вафли. Ты ведь их всегда любила, не так ли?

— Я люблю их и сейчас! — сказала Сандра и направилась к двери.

Взглянув на Адель, Грегори пожал плечами.

— Мы скоро вернемся, Адель, — сказал он и пошел вслед за девушкой.

Взявшись за руки, они шли к маленькому киоску на морском берегу, в котором продавались вафли. В три часа пополудни пляж был заполнен купальщиками. Где-то неподалеку транзистор играл последний хит английской рок-группы.

— Когда я с тобой, я не могу сдержаться… — мурлыкала Сандра по-английски.

— Хорошо, хорошо, царица. С тех пор как мы виделись в последний раз, твой английский стал намного лучше.

— О, у меня есть хороший учитель! Американец… Но лучше расскажи о себе, Грегори! Ты по-прежнему занимаешься бизнесом?

— И очень много! Сегодня в Гонконге, завтра в Нью-Йорке… Я формирую мир так, как мне нравится!

Восхищение, смешанное с завистью, промелькнуло в глазах Сандры.

— Что слышно о маме?

Сандра спросила об этом как будто случайно. Аладин вдруг погрустнел.

— Абсолютно ничего. Никаких новостей. Ты же знаешь, что я послал бы тебе письмо, если бы получил какое-нибудь известие, Сандра. Но ты должна помнить, что из себя представляет твоя мама. Это эксцентричная, непредсказуемая женщина. Если она не поддерживает отношений со своей дочерью, я понимаю, почему ей трудно позвонить или написать брату.

— А вот и продавец вафель! — воскликнула Сандра. — Посмотри-ка, похоже, что нам придется пробиваться к нему сквозь эту толпу, — добавила она, довольная тем, что удалось сменить тему разговора.

Толпа галдящих подростков окружила деревянный домик. Все они хорошо загорели и были очень уверены в себе. У каждого из плавок выглядывали расческа, пачка сигарет и зажигалка.

— Подожди здесь, Сандра, — сказал Грегори тоном человека, привыкшего отдавать команды. — Ты по-прежнему любишь вафли с кремом и сахаром?

— Да, Грегори. Но пойду за ними я!

С самоуверенным видом она оставила дядю на тротуаре и смело отправилась к стойке. Сандра не носила бюстгальтера, и ее грудь нежно покачивалась под белой тканью тенниски. Глаза молодых шалопаев впились в ее грациозные длинные ноги.

— Эй, посмотри! Поверни глаза на эту штучку! — Высокий светловолосый парень, жуя резинку, толкнул своего соседа.

— Да, это что-то! — восхищенно произнес его друг и провел пальцами по реденьким волоскам, которые играли роль усов.

Сандра невозмутимо шла вперед — ягненок среди стаи волков. Некоторые из них издали тихий свист, другие пожирали ее глазами. Но беспрекословно расступились, чтобы дать ей дорогу.

— Две вафли, — сказала она. — С кремом и сахаром.

— Да, мадемуазель, сейчас, — ответил продавец-итальянец с улыбкой.

Он помазал горячие вафли взбитыми сливками и, завернув в белую бумагу, подал девушке. Кружок опять сомкнулся за Сандрой. Подростки шептались. Кто-то притронулся к ней рукой. Она почувствовала, как их глаза впились ей в спину. Повернувшись, девушка отбросила назад гриву огненных волос. Царственным взглядом она заставила подростков расступиться и триумфально пошла назад, чтобы вручить вафлю своему дяде. Целый хор вздохов раздался позади нее. Сандра погасила улыбку.

— И где же ты научилась таким самоуверенным действиям? — спросил Грегори, задумчиво рассматривая ее с головы до ног.

— О, это только морской воздух, милый дядя! — ответила она, поводя вымазанным сливками носом.

Но Грегори Аладин больше не склонен был предаваться шуткам. Он смотрел на Сандру и как будто видел ее в первый раз.

— Развлекайся, но скажи своему дяде, чтобы он приводил тебя домой не слишком поздно. Помни, что дочь де Монсе…

— О, Адель, пожалуйста, только не сегодня.

Сандра в последний раз осмотрела себя в зеркале. Ее белое шелковое платье на сей раз имело нормальную длину, и эта длина бросила в дрожь воспитательницу. Разрез с одной стороны открывал гладкое бедро, позолоченное солнцем за четыре дня пребывания на берегу моря. На ногах сверкали белые открытые туфельки, которые она надела в первый раз. Густые локоны рыже-коричневых волос подчеркивали романтический, а вместе с тем и весьма соблазнительный вид, который выделял ее из среды сверстниц. Удовлетворенная внешним видом, Сандра вышла из виллы и направилась к белым садовым воротам. Адель шла следом за ней, пока Сандра не села в большой «ягуар», за рулем которого был шофер Грегори Аладина. Тихо заурчав, машина тронулась с места. Адель не возвращалась в большой пустой дом до тех пор, пока сигнальные огни автомобиля не скрылись за поворотом дороги, протянувшейся вдоль берега моря.

Удобно усевшись на желтовато-коричневом кожаном сиденье, Сандра трепетала от предвкушения чего-то необычного. Впервые дядя пригласил ее на один из приемов, которые он регулярно устраивал на своей яхте «Розебуд». В душе ее зрело убеждение, что эпизод с покупкой вафель каким-то образом повлиял на его решение. Пока автомобиль вез ее к гавани, она вдруг поняла, что хотела бы, чтобы дядя Грегори был ее отцом. Тогда она не жила бы в Рамбуйе и не уехала на каникулы, оставив Джеймса. Мысль о Джеймсе заставила ее вздрогнуть, и, повинуясь какому-то звериному инстинкту, она изгнала ее. В этот вечер она впервые будет вести себя как взрослая. Что-то подсказывало ей, что именно это — единственная игра, в которую следует играть.

К тому времени когда «ягуар» подъехал к причалу, Сандра была готова войти в новый мир. Водитель обошел автомобиль, открыл дверцу и проводил ее к маленькой моторной лодке, пришвартованной к пирсу. Молчаливый матрос помог ей спуститься в лодку, и они отправились в море. Сандра уселась сзади на деревянной скамейке. Наслаждаясь ароматом ночи и моря, она закрыла глаза, чтобы лучше слышать плеск воды, которое не мог заглушить рокот мотора. Теплый ветер принес к ней звуки музыки. Корпус яхты, украшенной разноцветными огнями, словно новогодняя елка, находился прямо по курсу. Оркестр играл свинг. Звуки вечеринки сыпались, словно хрупкие стеклянные шарики.