Телохранитель

Наконец судья хмуро кивнула, и Доусон снова отошел на свое «рабочее место», свободный пятачок между присяжными и местом для свидетелей.

— Итак, мистер Кирби, — продолжил он, — не могли бы вы рассказать, при каких обстоятельствах произошла эта драка и что явилось ее причиной.

— В тот год, ближе к весне, парни в седьмых и восьмых классах вдруг увлеклись игрой в блэкджек[26], — начал Кирби. — Непонятно, откуда это взялось, но буквально поветрие какое-то накатило. Играли и после уроков, и в перерывах, и даже порой на уроках ухитрялись. Высшим шиком карты вот такие маленькие считались, — показал пальцами нечто размером со спичечный коробок.

— Мистер Кирби, все это, конечно, очень интересно, — перебила судья, — но я бы попросила вас отвечать на заданный вопрос.

— Ваша честь, прошу прощения, но я как раз объясняю причину драки!

— Ну хорошо, продолжайте, только покороче!

— Играли мы не на деньги, а на… на условия всякие — например, на то, что проигравший должен съесть живую муху, — публика в зале отозвалась тихим ропотом и смешками, — на горсть земли, взятую в полночь на кладбище, на банку пива — нам его в четырнадцать лет не продавали, где хочешь, там и доставай — на то, чтобы сунуть тряпку в глушитель машины кому-то из учителей. — Кирби неловко поморщился; сквозь личину яппи все больше проглядывали черты прежнего подростка. — Да что говорить, теперь, задним числом, я понимаю, что все это величайшая дурость была, но тогда мы все казались себе очень крутыми и остроумными.

Ну и вот, в тот день кто-то предложил сыграть на трусики первой девчонки, которая пройдет по двору. И я проиграл. Мы во двор вышли — встали, ждем. И первой оказалась Мэрион Рамсфорд. Я еще, помню, сказал: «Она же совсем маленькая — может, другую подождем?!» — но ребята подначивать стали: «Что, дрейфишь?! Уговор есть уговор!»

Ну, я и пошел за ней. Остановил, сначала по-хорошему попросил трусы отдать, потом силой отобрать попытался. Но она как бешеная отбивалась, в конце концов меня за руку укусила, вывернулась и убежала. Я к ребятам вернулся, они смеяться начали — с такой малявкой не справился!

А минут через десять она пришла с братом. С Рэем, то есть. Я на него только взглянул, сразу понял — мало мне не будет. Он подошел, даже ничего говорить не стал, просто врезал мне. Я конечно, тоже, как мог, ответил. Ну а потом нас разняли. — Кирби пожал плечами. — Вот и вся история.

— Иными словами, — переспросил Доусон, — причиной драки было то, что вы пытались стащить трусики с Мэрион Рамсфорд?

— Да, — Кирби сглотнул, лицо жалобно исказилось — было понятно, что он готов сейчас сквозь землю провалиться, — но… нет, вы не подумайте, никакой сексуальной подоплеки тут не было. Я же не извращенец какой-нибудь! Я просто в карты их проиграл…

— Во время этой драки вы получили какие-либо серьезные травмы?

— Нет. То есть у меня из носа кровь текла, целый час не могла остановиться. И еще зуб шатался. Больше ничего.

— Ваши родители подавали заявление в полицию по факту избиения?

— Нет, сэр! Сначала мама хотела, чтобы папа сходил в полицию, но вечером к нам приехал один человек, который у сенатора Рамсфорда работал. Его Джейсон звали, как в «Пятнице, 13»[27] — до сих пор помню.

«Джейстон!» — догадалась Мэрион.

— …Поначалу мама его даже на порог пускать не хотела, но все же впустила. А меня наверх отослала. Они разговаривали минут десять, потом меня позвали, и человек этот меня спросил, почему мы с Рэем подрались. Я хотел сказать, что Рэй просто ни с того ни с сего на меня набросился, как я до того всем говорил, но… что-то у этого Джейсона в глазах такое было — словом, я рассказал всю правду. Когда он ушел, мне от отца здорово влетело — я не помню, чтобы он когда-нибудь еще на меня так сердился. Заставил меня поклясться, что я никогда в жизни больше не притронусь к картам. Ну и, естественно, ни в какую полицию никто не пошел, — Кирби потупился, — отец сказал, что мне, дураку, еще мало досталось.

— Какого вы мнения о Рэе Логане, считаете ли вы, что он человек агрессивный и склонный к насилию?

— Нет, сэр! Нет, ни в коем случае! У меня дочка недавно родилась — кроха совсем, два месяца ей, но только представить, что вот она подрастет и кто-то к ее трусикам потянется… я не знаю, что б я с ним сделал!

— Спасибо, у меня все! — кивнул Доусон. Он ваш, — сделал Кугану приглашающий жест.

— У обвинения нет вопросов, — покачал тот головой.

— Хорошо, — сказала судья. — Свидетель свободен. Надеюсь, мы на этом покончили со школьной дракой двенадцатилетней давности?

— Да, ваша честь, — почтительно склонил голову Доусон. — Мой следующий свидетель — Мэрион Рамсфорд.

— Ну давай! — отец обернулся к ней, сжал ободряюще руку. — Иди!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Если бы Мэрион потом спросили, что именно она говорила — едва ли она могла бы это в точности повторить. Помнила лишь, что рассказывала, как ей было жутко в том подвале, как болели ноги, как хотелось пить и не хватало воздуха. И про ощущение, что вот, это и есть конец, и про то, как мысленно звала Рэя, то ли вслух, то ли про себя повторяя его имя, тоже рассказала.

Только теперь она в полной мере оценила мастерство Доусона: его вопросы направляли ее и поддерживали — и она говорила и говорила, заставляя себя вспоминать то, что хотелось навсегда забыть…

Когда вместо очередного вопроса внезапно наступила тишина, Мэрион даже удивилась: как, уже все? Перед глазами все плыло от проступивших слез, она вытерла их рукой.

Прошло несколько секунд, прежде чем послышался голос Доусона:

— Мэрион, у меня больше нет к вам вопросов. Но, возможно, есть у мистера Кугана. — Повернулся к помощнику прокурора: — Прошу вас!

Что-то в тоне адвоката сказало ей: «Соберись! Это еще не все!»

— Мисс Рамсфорд… — начал Кутан.

— Прошу прощения, я миссис Логан, — возразила Мэрион нарочно тихо.

— Что? — как и следовало ожидать, обвинитель попался в эту незамысловатую ловушку.

— Мы с Рэем две недели назад поженились, так что я теперь миссис Логан, — сообщила она уже громко и четко.

Показалось, или в глазах Доусона промелькнуло одобрение?

— Миссис Логан, имело ли это похищение какие-то последствия для вашего здоровья?

— Мне до сих пор снятся кошмары. Почти каждую ночь. Что я снова там, — она сглотнула, — в этом подвале. Я не могу спать без света и вообще плохо засыпаю. — Вспомнила и добавила: — Рэй говорит, что я часто плачу во сне.

— Обращались ли вы по этому поводу к врачу?

— Да, разумеется. Мой психоаналитик и психотерапевт — доктор Такада, вернувшись из Рима, я сразу же обратилась к ней. — Эти вопросы Доусон предвидел заранее, и Мэрион теперь не приходилось раздумывать над ответами.

— А до этого инцидента в Риме у вас тоже были проблемы со сном?

— Нет, до того я спала нормально.

— Благодарю вас, миссис Логан, — вежливо склонил голову Куган, — больше вопросов у меня нет.

Возвращаясь на свое место, она старалась идти уверенно, с гордо вскинутой головой, но ноги слушались плохо, и, добравшись до нужного ряда, чуть не рухнула на скамью. Странно, что ответы на в общем-то несложные и заранее известные вопросы могут так выжать из человека все силы.

— Молодец, доченька! — шепнул на ухо отец. — Ты отлично выступила — считай, сделала все, что могла!

Мэрион улыбнулась и покивала, сама подумала: «Нет, не все! Еще не все!»

Кое-что ей еще предстояло сегодня сделать.

Человеческий фактор…

Случайно опустив взгляд, она заметила на тыльной стороне кисти темную полосу. Пару секунд соображала, откуда это взялось, потом вспомнила, как, стоя на свидетельской трибуне, вытирала рукой слезы. Выхватила из сумочки пудреницу и, взглянув на себя в зеркальце, мысленно охнула: правый глаз еще ничего, а вот под левым размазано так, будто синяк наливается!