Солоневич

Идея Ивана о создании реально действующей организации в 10–20 тысяч человек, которая в переломный момент российской истории знала бы, что надлежит делать, вернувшись в Россию, живо обсуждалась в эмиграции. Постоянный читатель газеты «Голос России» К. Кочетков, бывший капитан корниловского артдивизиона, написал Солоневичу:

«Для того чтобы знать, нужно что-то желать. Ведь нельзя же на одном негативном признаке „долой коммунистов!“ что-либо сделать. Мы — беспечные „штабс-капитаны“ — о коих вы так хорошо пишете, убеждены, что Добровольческая армия была разбита именно потому, что не знала, чего именно мы хотели. Вот почему я совершенно убеждён, что рано или поздно и вам придётся сказать: ради чего вы зовёте нас? Я вам искренне желаю успеха и потому усиленно предостерегаю от связи с „зубрами“. Господа Суворин, Шульгин и прочие — очень порядочные и прекрасные люди, но для нас — масс эмиграции — это отыгранные пешки истории, которых она выбросила за борт. Для нас они стали одиозны, как и Милюков. Недаром и здесь в эмиграции разваливались их предприятия, как погибла их Старая Россия».

Капитан Кочетков сообщил о зреющих конфликтах в среде русской эмиграции в Париже. Там состоялось собрание Национального союза комбатантов (НСК), организованное генералом Туркулом[109]. На этом собрании Туркул заявил, что с гибелью Кутепова ушёл последний национальный вождь и что комбатантам, пора самим браться за освобождение России. Миллеру не понравилась идея, и он предложил Туркулу распустить НСК или оставить ряды РОВСа. Генерал предпочёл второе. Капитан Кочетков (туркуловец) спросил по этому поводу Солоневича: «А вы с кем? Неужели с генералом Миллером, допустившим полный развал РОВСа из-за своего неумелого и беспомощного возглавления?»[110]

Письмо Кочеткова было одним из многих, побуждавших Ивана задумываться о корректировке курса «Голоса России» в изменяющихся международных условиях. Нельзя было игнорировать и процессы размежевания в эмигрантской среде. Первый этап газеты можно считать исчерпанным: их, Солоневичей, рапорт для эмиграции о «подсоветской» России в основном завершён. Но сколько можно жить разоблачениями большевистской диктатуры и злодеяний Сталина? Стократно прав капитан Кочетков, задавая свой вопрос: «Ради чего вы зовёте нас?» Нужда в программных установках для «штабс-капитанского» движения становилась всё более очевидной. Кочетков, этот типичный представитель основной массы русской эмиграции, хотел действовать «во имя» значимых, вдохновляющих идеалов на благо «Национальной России», но без надоевшего набора эмигрантских вождей, партий и окаменевших политических формулировок, которые столько раз обманывали самые лучшие надежды «среднего эмигранта».

Читая почту, Иван не мог не заметить, что всё больше людей в Русском Зарубежье стало обращать взоры на него, видя в нем потенциального лидера, способного разорвать порочный круг обыденного, недееспособного, обречённого на историческое прозябание. И эту дилемму надлежало решить как можно скорее. Разве не он заявил в первом номере «Голоса России» — «я не рвусь в вожди»? Однако любой программный призыв, с которым он обратится к этим массам, будет означать — желает он этого или нет — поворот к политической карьере, вторжение в тесный мирок эмигрантских лидеров, неизбежную конкуренцию и беспощадную борьбу с ними. Готов ли он к этому? Разве ему мало трибуны «Голоса России»?

Диалог с читателями потребовал от Ивана конкретизации «идеологии штабс-капитанского движения». В 1939 году он подвёл итог проделанной работе, так охарактеризовав «штаб-капитанское» движение.

«Движение имперское, национальное, православное и глубочайшим образом народно-демократическое. Движение монархическое, ибо в монархии мы видим скрещение и закрепление Империи, Нации, Православия и народных интересов. Движение антисемитское по существу, а не по истерике, ибо еврейство было и будет врагом и Империи, и Нации, и Православия, и народа. Движение органическое, ибо мы ищем в нашей истории наших корней и ни за какими европейскими шпаргалками не гонимся. Движение массовое, ибо оно и сейчас обращается не к старым верхам, а к новым массам, и ещё потому, что оно обратится со своим словом к полутораста миллионам русского народа. Наш расчёт на эти полтораста миллионов»[111].

Первыми организационными ячейками «штабс-капитанского» движения стали кружки друзей «Голоса России», возникшие в ответ на призыв Солоневича к солидарности с газетой. Мощным импульсом послужили также опубликованные в ней 15 декабря 1936 года положения спортивного комплекса «За Россию», которые были составлены Борисом, Иваном и Юрием в их бытность в Гельсингфорсе. Комплекс фактически стал программой военно-спортивной и политической унификации «штабс-капитанского» движения, подготовки его к «часу икс» возвращения в Россию. Иван был уверен, что его последователи вернутся туда не на рядовые роли:

«Штабс-капитанская масса нужна будет России как правящий слой. Если это выражение вам не нравится — возьмите более скромное: как административный аппарат… Но при всякой мыслимой комбинации обстоятельств штабс-капитанская масса станет служилым слоем будущей России».

«Штабс-капитанские» организации создавались в разных странах и под различными названиями: «Русское общество спортсменов», «Общество друзей „Голоса России“», «Общество изучения России», «Российская национальная группа» и т. д. Солоневич писал по этому поводу, что формирование «штабс-капитанских» ячеек шло по инициативе рядовых членов эмиграции:

«Безо всякого нашего участия появились кружки „Голоса России“ — в Брюсселе и Тянь-Тзине, в Лионе и в Холливуде, в Лозанне и в Харбине. Я этим кружкам не написал ни одного письма и не дал ни одной инструкции. Это, как говорят в Советской России, — самотёк. Это выражение назревшей и наболевшей необходимости, это — результат тупика, в который попало Русское Зарубежье — элита и цвет русского народа».

Но были и предостерегающие голоса в отношении «качественного состава» этих кружков и ячеек и их политического использования. По свидетельству Бориса Солоневича, генерал Абрамов, выражая позицию РОВСа, оценил «движение», инициированное Иваном, следующим образом:

«Вы ошибаетесь, братья Солоневичи, делая ставку на своих „штабс-капитанов“. И эта ошибка может перерасти во вред русскому делу… Вы в эмиграции недавно, а мы варимся здесь уже много лет. В нашей среде есть всякие люди: и кадровые офицеры, и случайные солдаты времён Гражданской войны, и штатские. Но верьте мне, — только те ценны для русского дела, кто не спрятался в углы, а стал в какой-то русский строй. Вовсе не обязательно в строй РОВС. Пусть выбрал бы любую русскую организацию: Сокол, нацмальчиков. Красный Крест, группы работы с молодёжью, школу или даже театр. Но в каком-то русском строю он быть обязан.

И если эмигрант за эти 15–17 лет не нашёл или не захотел найти себе места в строю — грош ему цена… Это — дезертиры или полудезертиры русского дела. Не переоценивайте их ценности. Но люди, находящиеся рядом с вами, будут вам совсем иначе объяснять свой отход от активной русской работы: неудовлетворённостью настоящим, недовольством руководства, ошибками вождей и пр. Может быть, это будет получаться даже правдоподобно… Но присматривайтесь к этим людям, ибо ваша политическая ставка на них может быть не только ошибочна, но и вредна! Своим авторитетом „людей оттуда“ вы должны в первую очередь поддержать нас, русских людей, стоящих в строю»[112].

Всего к январю-февралю 1940 года действовало не менее семидесяти ячеек движения, которые по инициативе Ивана получили название «берлог». Солоневич не раз подчёркивал, что не претендует на роль партийного лидера, автора политических программ, которые в таком изобилии распространяются в Русском Зарубежье. Тем не менее развитие кризисной ситуации в Европе и в мире заставило его отказаться от первоначально выбранной позиции критического наблюдателя и комментатора событий. Чувство ответственности за судьбы «штабс-капитанов», стремление, как говорят сейчас, занять «свою нишу» в борьбе с коммунистическим режимом в России, пугающая недееспособность подавляющего большинства эмигрантских организаций — всё это побуждало Солоневича к оформлению «штабс-капитанского» движения в самостоятельную политическую организацию.

109

Антон Васильевич Туркул (1892–1957) — в годы Гражданской войны сражался в отряде М. Г. Дроздовского, потом в Дроздовской дивизии. Приказом П. Н. Врангеля был произведён в генерал-майоры. Обеспечил успешную эвакуацию армии и беженцев из Крыма в ноябре 1920 года. В эмиграции занимался активной военной и политической деятельностью. Автор воспоминаний о Гражданской войне — «Дроздовцы в огне» (1948).

110

По-видимому, К. Кочетков сделал этот вывод из-за близости официального представителя газеты «Голос России» Левитского к генералу Миллеру.

111

Солоневич И. Л. Пути, ошибки и итоги // Наша газета. 1939. Июнь-июль. № 35–38.

112

Солоневич Б. Л. Не могу молчать! «Наша газета», эмиграция, РОВС и И. Л. Солоневич. Париж, 1939. С. 9.