Солоневич

В Москве «пересмотра», разумеется, не хотели. Поэтому в конце августа того же года резидент НКВД в Риге после продолжительной проверки (нет ли «хвоста»?) бросил в почтовый ящик на окраинной улочке письмо следующего содержания:

«Глубокоуважаемый господин Генеральный консул!

Несмотря на то что мне тяжело разоблачать мужчину, которого я люблю, вынуждена сделать это, так как считаю интересы новой Германии превыше всего. Речь идёт о деятельности русского доктора Бориса Солоневича, проживающего сейчас по адресу: Каупиаскату, 11/1, Гельсингфорс. Этот авантюрист и шпион, находясь в тайной связи с Советами и работая по их заданию, предпринимал ранее шаги к поездке в Ригу. Здесь, однако, полиция была осведомлена о его шпионской работе и отказала во въездной визе. По указанию русских он намерен перебраться в Германию. Солоневич уже связался с советской разведкой в Берлине, и одна из тёмных личностей намерена послать ему визу из германской столицы.

Этот „доктор“ Солоневич (который таковым никогда не был), являющийся, собственно, борцом по профессии, обладает колоссальной силой и поэтому представляет опасность. Он имел беседу относительно визы и с неким господином Брандтом. К счастью, тот был достаточно осторожным, чтобы помогать ему. Этот доктор Солоневич, который в компании со своим братом и его сыном „сбежал“ из России, является очень опасным человеком, в особенности для Германии, где он имеет ещё и жену, проживающую в Берлине и поддерживающую тёмные отношения с русскими и евреями! Да будет спасена наша новая Германия от таких людей!

С немецким приветом, Эльза».

Ещё одно письмо — на этот раз без подписи — было направлено из Гельсингфорса в Берлин на Принц-Альбрехт-штрассе — в гестапо.

«Некий доктор Борис Солоневич, владелец нансеновского паспорта № 8/3381 или 8133, который живёт в Гельсингфорсе, намеревается в ближайшее время поехать в Берлин. Он принадлежал в Советской России к известной организации „Динамо“, являющейся филиалом ГПУ. Свою нелегальную работу в Германии он готовил в течение долгого времени. В этом деле ему помогала жена, проживающая в Берлине. Она работала в русском торгпредстве и выполняла обязанности курьера для центра шпионажа.

Некоторое время тому назад она ездила в Финляндию и дала Солоневичу информацию о положении в Германии. Он выработал план, направленный против нашего вождя господина Альфреда Розенберга и спортивного вождя господина фон Остена. Чтобы осуществить его, Солоневич написал письмо господину А. Розенбергу, надеясь этим добиться у него аудиенции. Так как Солоневич бывший борец и обладает большой силой, то при встрече с ним необходимо принять особые меры предосторожности. Солоневича в преступных планах поддерживает один русский генерал, связанный с Францией. В последнее время Солоневич выдаёт себя за врача и как таковой собирается открыть салон для массажа. Этот случай надо очень тщательно проверить. Эта пара поддерживает сношения с некоторыми вождями СА, которые, не имея понятия об их преступной деятельности, являются в ней помощниками.

Хайль Гитлер!»

В конце августа 1935 года ещё одно анонимное письмо получил генеральный консул Германии в Гельсингфорсе. В письме «намекалось», что Тамара Прцевоцни со своим немецким мужем занимается «шпионской работой» в пользу Сталина.

В гестапо не оставили без внимания анонимки с нарочито запутанным содержанием. Завели дело, и на все пограничные пункты рейха направили «контрольку» на фамилию Solonewitsch, в которой, в частности, было указано, что этот человек подозревается в подготовке покушений на «ведущих членов НСДАП». Гестаповцы приступили к поискам «жены Бориса» и вскоре выяснили, что «ревнивая» Эльза приписала «возлюбленному» жену его брата Ивана. Впрочем, это не меняло дела. Тамара «по всем параметрам» была подозрительной дамой, потому что «при странных обстоятельствах» (уловки НКВД?) стала женой немца-коммуниста, а в прошлом работала в советском торгпредстве, которое использовалось для прикрытия разведчиков из Москвы.

В сентябре центр запросил резидента в Берлине о результатах акции, отметив, что, по некоторым данным, Тамара Прцевоцни была арестована по своему местожительству на Альбрехтштрассе, 22. В запросе подчёркивалось: «Этому делу уделяется исключительное внимание, а посему дайте задание „А/201“, чтобы он, соблюдая сугубую осторожность, попытался установить результат мероприятия».

«А/201», Брайтенбах, получил информацию о «последствиях» компрометирующего мероприятия, но с задержкой: в гестапо ввели строгие правила внутренней безопасности. Удалось выяснить, что письма в гестапо поступили и вызвали ожидаемую на Лубянке реакцию: Тамару пригласили на Принц-Альбрехтштрассе «на собеседование». Она рассказала всё, что знала, о семействе Солоневичей, концлагере и побеге. Твёрдо подтвердила, что они — антикоммунисты. О своём браке с Прцевоцни сказала — «по любви!». Что ещё она могла сказать? Гестаповец всё записал, потом молча перечитал записанное и, сделав отметку в пропуске Тамары, отпустил её восвояси. Больше гестапо Тамару не беспокоило, но запрещающая «контролька» на въезд братьев Солоневичей в Германию так и не была отозвана.

Глава пятнадцатая

КУРС НА БОЛГАРИЮ

Стремление Фосса «использовать» Солоневичей и не слишком торопиться с помощью вызывало раздражение Бориса. Со свойственной ему прямотой он расставил акценты в письме от 17 октября 1935 года:

«Я человек дисциплинированный, встал в ряды РОВСа сразу же после приезда. Должен прямо сказать, что без директивы людей, которых я знаю и которым подчинён, твои просьбы по линии политических высказываний выполнить не могу. Ты как-то не представляешь себе, что ты для меня только товарищ по гимназии, а кто ты теперь и какое отношение имеешь к РОВСу, — я ведь совсем не знаю. Местный представитель РОВСа тебя тоже не знает. А ты просишь критики, соображений, статей и пр. и пр.

Надеюсь, что ты всё поймёшь и не обидишься. Если я много и долго проверял подлинность местного представителя РОВСа, то тем более это мне нужно в отношении тебя. Я очень благодарен за присылку всяких материалов и ценю это доверие, но это не значит, что этим вопрос исчерпан. Продвинь его посерьёзней, если хочешь вместе поработать над чем-нибудь. Материалов и точек зрения у меня найдётся много, но я должен знать, кому я их даю, и доходит ли это до Центра?»

Фосс признал весомость аргументов Бориса:

«Твоё письмо получил и нисколько ему не удивился, а тем более не обиделся. Дело в том, что мне казалось, что для тебя должно быть достаточным то, что как и через кого ты получил моё первое письмо. А затем в моих посланиях всегда сквозило то, откуда я и каких убеждений. О себе же не говорил по той простой причине, что этого не люблю, но раз ты требуешь — изволь.

Ты, наверное, знаешь, что в РОВСе есть отделы по странам. У нас в Болгарии — 3-й отдел. Начальником его является генерал Фёдор Фёдорович Абрамов[88], у которого твой покорный слуга состоит адъютантом уже двенадцать лет. От тебя прошу справок и материалов не из простого любопытства, а исключительно потому, что это нужно для работы. Для большей уверенности добудь русский военный календарь-памятку за 1929 год, где на 121-й странице найдёшь мою фамилию. Кроме того, если ты знаком с редактором „Клича“, попроси его навести обо мне справки в Болгарии у генерала Зинкевича[89], с которым он состоит в переписке. Когда во всём убедишься, — отвечай мне на все мои вопросы, ибо это мне очень важно».

Редактор газеты «Клич» Романов подлинность «принадлежности» Фосса подтвердил. Но одновременно в 3-й отдел РОВСа Софии пришло указание парижского центра: «Занимайтесь работой в своём округе. Все секретные материалы, которые поступают от Солоневичей, Фосс может получить через Париж, если это будет сочтено необходимым».

88

Фёдор Фёдорович Абрамов (1870–1963) — один из руководителей Белого движения. С 1924 года — председатель 3-го отдела Русского общевоинского союза в Болгарии.

89

Михаил Михайлович Зинкевич (1883–1944) — генерал-майор, участник Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн. Один из руководителей 3-го отдела РОВСа. Во время Второй мировой войны — командир батальона в 5-м полку Русского охранного корпуса в Югославии. Скончался от ран, полученных в бою с партизанами И. Б. Тито.