Крадущийся кот

Мэтт совсем нахмурился.

— Похоже, они основательно поработали над твоими ребрами. Били кулаками?

Она кивнула. Он перевел взгляд на ее руки, снова скрещенные на животе.

— Эта рука не должна бы так болеть, если это всего лишь растяжение. Почему ты держишь руки так? Подумай. Где болит?

Болело везде, Темпл не могла идентифицировать какой-то один источник боли, локализовать и точно указать его. Но слова Мэтта внезапно помогли ей понять, почему она инстинктивно прикрывает живот руками.

— Они… меня били не только по ребрам.

Лицо Мэтта побледнело — это было заметно даже под загаром. Отвернувшись, он сквозь зубы сказал какое-то короткое слово, которого Темпл не расслышала, и прикрыл глаза ладонью, беря себя в руки. Когда он снова повернулся к ней, его лицо было спокойно, хотя и сурово.

— Темпл. Тебе нужно ехать в больницу. В неотложку. Он увидел протест в ее глазах, но все равно продолжал:

— Возможно, у тебя серьезные внутренние повреждения. Эти парни что — бандиты какие-то?.. Они пытались тебя изнасиловать?

Она покачала головой. Просто парни. Взрослые белые мужчины. Злые. Враги Макса… О, господи, Макс, во что же ты вляпался?..

— Что — нет? Нет, они не пытались тебя изнасиловать, или нет, ты не хочешь ехать в больницу?

Его пальцы осторожно дотронулись до ее ребер, целительное прикосновение, помогающее при травмах и насилии.

— Нет, никакого изнасилования не было даже близко. И нет… не надо в больницу.

Заранее отвергая его возражения, она быстро-быстро заговорила, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно жизнерадостнее:

— Давай мы просто останемся дома и поиграем в доктора? У тебя отлично получается.

Выражение его лица все еще было встревоженным, но через несколько секунд он натянуто рассмеялся и убрал руку с ее ребер:

— Не настолько отлично, чтобы заменить профессионального врача. Не будь такой же, как мои подопечные, Темпл. Не надо сопротивляться тому, что тебе необходимо для твоей же пользы. Позволь, я отвезу тебя в больницу. Пожалуйста.

Он был прав, черт бы побрал его большие честные карие глаза. Она знала, что ей надо к врачу, поняла это еще тогда, сразу после первого удара, и знала потом, даже сквозь анестезирующий эффект шока.

— Я это все ненавижу, — повторила она упавшим голосом.

— Я знаю. — Мэтт заглянул ей в глаза. — Это ужасно и стыдно, быть жертвой. Но худшее уже позади, честно.

Его тон был таким уверенным, выражение его невероятно красивого лица — таким искренним… Он был неправ, конечно. Худшее было впереди. Худшее начнется, когда она найдет время разобраться, во что впутался Макс и с кем он связался. И тогда нападавшие опять придут за ней, те же самые или другие. Но она не могла сказать об этом Мэтту. Никому вообще не могла сказать. Вся эта история была слишком сложной, а теперь, похоже, стала еще и слишком опасной.

Помимо всего прочего, Темпл ненавидела быть пассажиром в своей собственной машине. В тот момент, когда Двое неизвестных взяли ее под локти в подземном гараже, она утратила контроль над своей жизнью. Даже то, что ее «шевроле» вел Мэтт Девайн — он сказал извиняющимся тоном, что на свою зарплату на телефоне доверия не может позволить себе купить машину, — нисколько не уменьшало ужасного ощущения потери себя, катастрофы, произошедшей с нею в считаные минуты. Вдобавок, торможения и ускорения движущегося автомобиля, а также каждый поворот, отзывались вспышками боли в каждой клеточке ее избитого тела, теперь уже лишенного анестезирующего эффекта адреналина. Темпл изо всех сил сосредоточилась на том, чтобы ее и без того неприятная поездка не сопровождалась воплями и стонами.

В оранжевых и лиловых красках заката Лас-Вегас начинал зажигать под небесами, точно искусственные свечки, вечерние огни. Пробка в час пик на Стрип-стрит уже рассосалась и превратилась в непрерывно движущийся поток бледно светящихся фар автомобилей. Мэтт выехал на Чарльстон-бульвар, остановился прямо у дверей пункта скорой помощи Университетского медицинского центра и помог ей войти внутрь. В ту же секунду, как автоматические стеклянные двери распахнулись перед ними, Темпл почувствовала ледяную тяжесть внутри, говорящую ей о том, что она совершает ошибку.

Равнодушный свет люминесцентных ламп под потолком. Гладкие голые стены. Гладкая плитка на полу. Неизбежные пластиковые стулья вдоль стены, некоторые заняты людьми, ожидающими приема. Никто из них даже не повернул головы в сторону вошедших. Дешевая авторучка на цепочке у пластиковой дощечки с прикрепленными листками для записи больных. Стопка разлинованных анкет — Темпл помнила, что они содержат огромное количество вопросов весьма личного характера. Например, возраст. И она должна отвечать на них при Мэтте. А если он, например, моложе? Да и вообще, это его не касается!

Они уселись рядышком на оранжевых пластиковых стульях. Темпл не снимала солнечные очки, чтобы не усугублять начинающуюся головную боль.

Сирена «скорой» взвыла в отдалении, ее вой приближался, становясь громче и громче, как крик ребенка, который постепенно готовит себя к настоящему воплю.

Когда Темпл уже готова была завопить вместе с ней, сирена внезапно оборвалась. Но то, что последовало, было еще хуже. Человеческий крик. То есть, нечеловеческий. Страшный крик, непрекращающийся вой, который могла вызвать только невыносимая боль. Темпл сразу почувствовала свои болячки пустячными.

Группа людей пересекла приемный покой, точно маленький ураган среди унылого стоячего болота ждущих своей очереди больных, и скрылась внутри. Один человек из этой группы задержался, остановился, затем медленно приблизился к ряду кресел вдоль стены. Темпл смотрела под ноги, слишком усталая, чтобы вертеть головой по сторонам, поэтому она и увидела сначала ноги, остановившиеся прямо перед ней. Она подняла глаза. Выше. Еще выше. И еще.

— Что это вы здесь делаете? — спросила лейтенант Молина с неприкрытым удивлением.

— Небольшой несчастный случай, — поспешно ответила Темпл.

Мэтт повернулся к ней и привлек внимание лейтенанта. Подозрительный взгляд Молины быстро обшарил спутника Темпл с головы до пят, отмечая все, начиная с одежды и осанки, и кончая предположительными склонностями и возможными пороками.

— Это Мэтт Девайн, — сказала Темпл. — Мой сосед. Он меня привез сюда.

— Как приятно иметь хороших соседей, — заметила Молина с каменным лицом.

«Только посмотрите на нее, — подумала Темпл с раздражением. — Ее знакомят с Мэттом Девайном, мальчиком-конфеткой, и она не находит ничего лучшего, чем таращиться на него с неприкрытым подозрением!»

Она представила лейтенанта Мэтту, поскольку Молина явно не собиралась уходить без этого.

— Лейтенант Молина из полицейского департамента Лас-Вегаса.

Мэтт снова повернулся к Темпл и уже открыл рот, явно собираясь сказать, что — надо же, какое удачное совпадение! — она может прямо сейчас, не сходя с места, рассказать полиции про нападавших… Конфетки-бараночки!!!

— Этот человек, которого привезли на «скорой», — поспешно сказала она, отвлекая внимание Молины. — Он так кричал… Вы из-за него сюда приехали?

— К сожалению, да. Приятно было познакомиться, мистер Девайн. — Ярко-синие ледяные глаза Молины остановились на Темпл в некоторой задумчивости: — Что ж, будьте здоровы.

Она повернулась и ушла. Темпл, наконец, смогла опустить напряженные и уставшие плечи. Наилучшим способом избавиться от лейтенанта было проявить интерес к делу, которым она в данный момент занимается. К счастью, это сработало.

— Это и есть лейтенант Молина? А почему ты ей ничего не сказала? — возмутился Мэтт. — У тебя была такая прекрасная возможность — рассказать все лейтенанту полиции, с которым ты знакома лично!

— Молина занималась убийством на книжной ярмарке. Мы еще тогда не сошлись характерами.

— Все равно, это ее работа…

— Она не занимается такими пустяками. Мэтт, я не хочу ей ничего говорить, и не буду. Может быть, мне вообще не следует обращаться в полицию.