Любовные игры

Алекс сморщил лоб и напряженно задумался, взвешивая различные возможные варианты.

— Нет, я думаю это не была пьеса с трансвеститами, — пробормотал он опустошенно. — Это была все-таки женщина. — Он облокотился на спинку стула и стал смотреть в потолок. — Я, кажется, наступил на любимую мозоль?

— На все мозоли сразу, дорогой, — Маги глубоко вздохнула. — В последние годы дела в Голливуде наладились, не правда ли? — Она небрежно подбросила новую тему для разговора. — Даже несмотря на то, что телевидение играет сейчас более значительную роль.

— Старые времена не вернутся, — вздохнула Аннабель. — Когда я беседую с коллегами старшего поколения, то готова рыдать. Все стало таким бездушным.

Рон вступил в разговор.

— Вы хотите сказать, что система звезд была правильной и хорошей? — спросил он. — Когда люди являлись собственностью студии?

— Система звезд имела свои преимущества, — возразила Аннабель, и сейчас же разразились жаркие дебаты.

Алекс не принимал в них участия. Он застыл на своем стуле и только время от времени вздрагивал, когда новый приступ икоты сотрясал его тело.

Маги внимательно слушала спорящих, а когда украдкой взглянула на Алекса, по ее лицу пробежала тень.

Генри Мортимер, который был внимательным наблюдателем, сразу почувствовал, что оба скоро снова займутся друг другом. Генри возблагодарил судьбу за то, что в настоящий момент Алекс был не способен ничего говорить. Возможно, если бы он извинился перед Маги, это бы еще спасло дело, но Генри боялся, что и тут Алекс может остаться верен себе.

— Голливуд и хиппи, — сказал кто-то за столом. — Ужасная комбинация!

Генри Мортимер снова прислушался к разговору, часть которого он пропустил.

— Что хиппи делают в Голливуде?

— Ну, здесь, в Нью-Йорке, их очень много, — просветил его Хави. — Если вы, к своему несчастью, заговорите с одним из этих ужасных типов, то темой номер один будет Голливуд.

— Существует даже диско для хиппи, которое называется «Голливуд», — сообщил Рон. — Где-то на 86-й улице, недалеко от Центрального парка.

Сельда схватилась за голову.

— Конечно, этот сарай называется «Голливуд»! — закричала она. — Я была там вчера и не могла вспомнить название. Везде развешаны камеры, прожекторы, пленки, и внутри все похоже на киностудию. Не так ли, Алекс?

Алекс кивнул, и Генри с благодарностью заметил, что он кивнул достаточно безучастно.

— Вы знаете Нель Пибоди из Голливуда? — спросила Сельда.

Мужчины закивали. Женщины скривили лица, а Алекс начал делать руками странные знаки.

Рон усмехнулся.

— Говорят, Мэрилин Монро по сравнению с Нель Пибоди была худая как жердь.

У Алекса не прекращалась дрожь в руках.

Сельда все больше и больше увлекалась темой.

— Итак, вчера она была там и демонстрировала в «Голливуде» свое умение. Ее вырез показался мне слишком глубоким и слишком смелым. Даже для Нью-Йорка и для диско. А гостям-хиппи это понравилось. А Алекс сорвал аплодисменты за «Танец прыгающих мопсов».

Генри Мортимер издал хриплый стон, что побудило соседку по столу пощупать его пульс. Генри стал лилового цвета.

Алекс прекратил размахивать руками. Он застыл, а лицо его сделалось серым.

Казалось, Маги увеличилась в размерах. Она не двигалась, но производила впечатление активной деятельности. Ее щеки покрыл лихорадочный румянец, как будто она вымазала все содержимое баночки с гримом на лицо. Она предчувствовала дальнейшие разоблачения.

— Что же дальше… — Маги откашлялась и облокотилась на стол, глядя проникновенно на Сельду. — Если мне позволят спросить, что это еще за «Танец прыгающих мопсов», — прошептала она. Это был тихий шепот, но все услышали его, так как в помещении в этот момент стояла такая тишина, что можно было бы слышать стук упавшей пушинки. — Что собаки делали в диско?

— Собаки, — захихикала Сельда. Она выставила руки вперед, как будто собиралась жонглировать. — Мопсы подразумевались, а танец был совсем прост. Вы же знаете, когда стриптизерки вращают верхней частью тела так, что их груди трясутся, вот так танцевала Нель Пибоди, и все ждали, когда мопс выпрыгнет из платья.

— Как вульгарно, — сказал Ханк.

— Ну и что? — спросил Рон. — Выпрыгнул?

— Три раза, — Сельда захихикала. — Мне кажется, это глупо, но смешно.

Что-то зазвенело. Это Маги опрокинула свой бокал.

— А что, простите, Алекс делал с этими мопсами? — спросила она громко и резко.

Сельда не заметила угрозу в голосе Маги или не захотела заметить. Она также не обратила внимание на то, как соседка помогала Генри вздохнуть, расстегивая ему воротник. Сельда даже не увидела, что Алекс совсем позеленел.

— Прошу у всех прощения, — прошептал Алекс и хотела встать.

Но Маги толкнула его обратно на стул.

— Мы тебя не простим, — прошипела она. — Продолжай, Сельда!

— Это было так смешно, — воскликнула Сельда. — Он каждый раз провозглашал, что очень любит собак и должен прогулять мопсов, он танцевал при этом с Нель Пибоди, люди неистовствовали!

Алекс попробовал расстегнуть ворот.

— Но не по моему поводу, — прошептал он. — Я собственно ничего не делал. Я выполнил роль катализатора. Это мог бы сделать любой на моем месте.

— Но никто этого не сделал, — сказала Маги ледяным голосом. — Что-то отталкивающее, дикое и неописуемо глупое!

— Это было действительно глупо, — согласился Алекс слабым голосом, — не стоит об этом и говорить.

— Действительно, не стоит об этом говорить, — согласилась Аннабель, которая почувствовала сострадание к бедному Алексу, и единственная за столом приняла его сторону. — Не обращай на это внимание, Маги.

Маги медленно повернулась к своей бывшей коллеге по Бродвею.

— Я что, похожа на малодушную ограниченную женщину, — спросила она спокойно и тихо. — После вчерашнего случая с маринованным огурцом, который я рассматриваю как покушение на свои актерские способности, я сделала соответствующие выводы. Я обрываю свои личные и профессиональные отношения с Алексом и объявляю это ему, а также моему адвокату, менеджеру и продюсеру, и я ставлю в известность об этом своих друзей.

— Ты же простила меня, — слабо запротестовал Алекс. А в это время соседи Генри совещались, не надо ли поднять повыше его ноги, чтобы вернуть его к жизни.

— Я тебя простила, душа моя, это правда, — заверила Маги. — Это было очень великодушно, не так ли?

— Очень, — согласился Алекс.

— Я даже не обращала внимание на то, что ты выпил лишний стаканчик за наше примирение и пустился рассказывать анекдоты. Это тоже говорит о моем великодушии. Так ведь?

— Да, — согласилась Аннабель.

— И я даже не посмотрела на то, что ты, Алекс, рассказывал о своем постыдном деянии, о своем огурце. Не было ж и это великодушно?

— Фантастически великодушно, — согласился Алекс.

— И эта история с бюстгальтером и мотелем, которую я также добросердечно восприняла и забыла, хотя она произошла в то время, когда мы уже были вместе. С тех пор как я с тобой знакома, ты не был ни в турне, ни на гастролях, во всяком случае, без меня. Я не мелочна. Или?

— Нет, не мелочна, — прошептал Алекс.

— Я даже не ставлю тебе в упрек танец прыгающих собак, — закончила она.

— Мопсов, — вставила Сельда.

Маги махнула рукой.

— Хорошо, я простила то, что прыгает. Иногда люди шутят, даже грубо.

— Ты святая, — прохрипел Генри Мортимер, и его голова снова упала набок.

— Я знаю, — Маги скромно улыбалась. — Но есть одна мелочь, которая мне мешает. — Она облокотилась на стол и медленно повернулась к Алексу. — После того как вчера вечером ты меня вконец опозорил, после того как вчера вечером ты вверг меня в глубокую депрессию, самую глубокую за всю мою жизнь, после того как вчера вечером ты бесстыдно выставил меня на посмешище перед моей публикой, после того как вчера вечером ты бросил меня в беде…

— Ты выставила меня из гардеробной, ударив ногой, — осмелился скромно вставить Алекс.