Отстрел

Через минуту из джипа передали:

— Показался! Сомневаюсь, что остановится!

— Перекрывай!..

— Пробую.

—Давай! Тем более менты их гонят! Отговоримся…

В «корнете» и не думали тормозить. Перекресток у Живописной прошли на красный. В момент. Словно в одно касание. Рэмбо отстал метров на двести, но расстояние между ними постепенно сокращалось. Еще дальше отставали муниципалы.

— Уходят!..

— Стреляй по колесам!

Дальнейшее произошло в считанные секунды. Из джипа секьюрити шмольнули по шинам. «Корвет» мгновенно потерял скорость. Развернулся на осевую. В ту же минуту навстречу с Таманской улицы вынырнули две машины муниципальной милиции с омоновцами, вызванные интеллигентом капитаном. Они затормозили рядом с джипом группы оперативного реагирования ассоциации. У тех и других было оружие. Инцидент мог закончиться кровью: муниципалы и секьюрити «Лайнса» запросто могли перестрелять друг друга. Головы штурмующих наполнил возбуждающий воздух опасности.

—Свои! — Рэмбо на ходу рванул дверцу. — Частная охрана!

Схватки удалось избежать. Омоновцы штурмовали «корвет» жестко, словно где-нибудь в Минеральных Водах или в Шатойском районе. В выбитые окна спереди и сзади просунулись «Калашниковы». Любое неосторожное движение внутри было чревато, грозило превратить все в кровавое месиво. Все было как в бытность Рэмбо в конторе. Брошенный на асфальт твой потенциальный убийца. Крик полным горлом. Невозможность сдержать себя. Вопросы сгоряча. Бешеная радость оттого, что живой.

—Молча, по одному! Руки за голову!

Из «корвета» с поднятыми руками полезли трое. Высокие, спортивные… Их мгновенно разметали по тротуару. Был высший пик душевного напряжения. Вдели в наручники. Не исключалось, что именно заказным убийцам Нисана, скрывшимся с места происшествия, внезапно так отчаянно-дико не повезло.

—Давай в округ! Тут близко…

Один из задержанных успел крикнуть:

— Мы — охрана кандидата в президенты…

— Разберемся…

Рэмбо вернулся в машину, набрал номер Регионального управления по борьбе с организованной преступностью. Друг его — Бутурлин, которого Сметана не к месту попомнил на рассвете, один из нынешних корифеев РУОПа — оказался на месте. Его уже подняли.

—Тебе тут работа…

Было ясно: убийство Арабова, как имеющее общественный резонанс, отдадут не в Двенадцатый отдел МУРа, а в РУОП. Рэмбо рассказал и про мчавший из центра «корвет».

— Бригада, в общем, стремная. Будто бы охраняют кандидата…

— Черт бы их побрал… — Бутурлин был в образе. Ему вроде все обрыдло. Но потом его все же пробило. — Спасибо. Ты настоящий к о р е ф а н…Еду!

Бутурлин нагрянул внезапно: в отделении милиции его не ждали. Дежурный вскочил с рапортом… Флегматичный, немногословный Бутурлин махнул рукой, молча двинулся мимо, в глубь здания. Задержанных корветовцев только-только разбросали по кабинетам. Держали — чтобы нельзя было ничего достать, выбросить, проглотить. В случае последнего — каждого, как это принято, не колеблясь, накачали бы слабительным, сняли штаны, усадили на газеты… В интонациях, в лексиконе, в резкости движений ментов еще чувствовалась разгоряченность — накал недавней схватки. Бутурлин выслушал объяснения омоновцев, интеллигентного вида капитана-муниципала. История с «корветом» ему сразу не понравилась. Дежурный выложил документы доставленных:

—Частные охранники. Фирма «Новые центурионы»…

Название ни о чем не говорило.

—Лицензированы управлением на Щепкина. Я проверил. Имеют право на огнестрельное оружие…

— Которого при них не оказалось!

Дежурный отозвался как эхо:

— Которого при них не оказалось.

— Зато полные карманы денег…

— Точно.

Перед дежурным лежали пачки долларов, перетянутые аптечными резинками.

Все трое задержанных конечно же были спортсмены — мастера по мудреным единоборствам. В РУОПе уже не удивлялись.

В дверь заглянул сотрудник, приехавший с Бутурлиным:

— Тут задержанный к вам с жалобой… Можно?

— Давай.

— Начальник… — Охранник-спортсмен представился как бригадир. Держался независимо. — Одному нашему при задержании вывернули руку, а ему в среду на соревнования! Международная встреча… — У самого бригадира после жесткого захвата не поворачивалась шея.

О цели поездки бригадир объяснил:

— Нас вызвали телефонограммой… Сообщили, что совершено нападение на квартиру нашего президента.

— И вы конечно же бросились на помощь… — встрял приехавший с Бутурлиным руоповец.

— Можете проверить у дежурного. Он наверняка записал вызов…

Бутурлин полюбопытствовал без интереса:

— Кто сообщил о нападении на квартиру?

— Не знаю. Нас послал дежурный…

— В момент звонка вы находились с ним?

— Во дворе.

— Кто непосредственно получил приказ ехать?

— Лично я.

— И вы выехали без оружия? — снова вмешался руоповец. — По серьезному сигналу?

Центурионец не ответил.

— Может, оно в машине?

— Нет. Откуда?!

Руоповец все же вытащил его на упоминание о кандидате в президенты.

— Наряд с оружием задействован в личной охране кандидата в президенты…

— Кого же?

—Начальству виднее… Пусть объясняется!

Бутурлин ничего не сказал. Среди «своих» было полно «чужих». Дежурный мог вполне прирабатывать в пункте обмена валюты, телохранителем или охранником.

«Может, с ходу, только уедем, позвонит этим „Новым центурионам“, расскажет, чем интересовались…»

Неприветливый, сумрачный подошел к плану города. Задал несколько постылых вопросов:

— Кто указал маршрут, каким ехать к начальству?

— Я сам… Шеф живет в Серебряном бору.

Шоссе, которым они следовали к Хорошевке, проходило в стороне от места убийства бухарского банкира, но водитель мог прогнать мимо дома Арабова, подождать кого-то, кто оттуда выбежал…

«Кто-то мог подсесть по дороге… Исчезнуть в районе Серебряного бора. Если бы не Рэмбо. Не муниципалы…»

Бутурлин ничего больше не спросил, пошел к машине. Дежурный выскочил следом.

— Как будем?.. — думал сказать «товарищ подполковник». Не выговорилось.

— Проверяй! Это твоя забота! Никого пока не отпускать…

Из машины позвонил Савельеву — заместителю:

— Поедешь в охранное агентство «Новые центурионы». Кроме того, организуешь осмотр местности по маршруту движения «корвета». В курсе? По дороге из машины могли выкинуть оружие. Я еду к дому Арабова… Свежее есть?

— Утром Сметану и Серого видели на Хорошевке. Приезжали к твоему другу…

— К Рэмбо?

— Около четырех… Сейчас они в центре. А засекли их ночью. На Минском шоссе. В районе Голицына.

С Хорошевских проездов, из охранно-сыскной ассоциации, «Джип-Чероки» с бандитами правил на Новый Арбат. Ехали молча. Судьба брата Серого, томившегося в одиночке в ожидании расстрела, похоже, определилась. Все зависело теперь от людей, входивших в Комиссию по помилованию, и тех, кто готовил им материал.

Брат был не судим, его подозревали в связи с чеченскими боевиками Басаева, но точных данных о его участии в боях на их стороне не было. Как в насмешку, в последнее время перед случившимся на него словно что-то нашло: брат бросил пить, не пропускал ни одной заутрени, причащался.

К нему вломились из местной милиции на рассвете. Но собственной инициативе, без приказа. Все с большого бодуна. С руганью, с угрозами. Ничего не объясняя, сорвали дверь… Брат схватился за автомат. Положил троих. Все трое молодые. Казаки. Потом оказалось: учились вместе… Один оставил мать-инвалидку, у второго только родился первенец — его они и обмывали всю ночь. Станица ахнула. Брата еле спасли от самосуда, хотели запороть на месте. Он и сам желал и готов был принять смерть. Потом казаки протрезвели, малость отошли…

Перенос времени бандитского визита к Рэмбо был действительно связан с переговорами о спасении брата Серого, Они проходили в ближнем Подмосковье. В «Иверии» — грузинском коммерческом ресторане на Минском шоссе, при въезде в Голицыне Захолустный поселок, родовое поместье именитых князей Голицыных, известный прежде разве лишь поклонникам пушкинских мест, за последние годы быстро обустраивался. Совместное российско-германское производство — завод сборки популярного «Мерседеса-Бенц» обещал прогреметь в европейском автобизнесе.