Страница 42 из 51
В каком сладостном возбуждении пребывали мы с женой всего три года назад! Хвалебные рецензии, премии, перспективы. Каким заманчивым рисовалось будущее, какую самоуверенность я ощущал, когда бросил работу! "Умрешь с голоду", предупреждали коллеги, а я только посмеивался над узостью их ума. И как быстро таяли деньги, а потом здоровье Сью пошатнулось, и ужасный этот микроб так и не пожелал оставить ее в покое. Коварные микробы мутируют нынче что ни день, обучаясь на антибиотиках в пищевых продуктах. Множатся и свирепствуют аллергии. Британские фермеры деловито взращивают болезни на своих полях и в своих стадах. Нет, моя семья еще не голодает. Это же Британия, общество, где все так или иначе должники, только я не в состоянии вернуть свой долг. О Возрождение, о трогательный мир "Летнего пламени", где вы?
За окнами - первозданность мелового периода. В вагоне - вооруженные террористы. События захлестнули меня с головой. И я рассмеялся, с облегчением отдавая им на милость и "Летнее пламя", и себя самого. Анита глянула на меня пристально и озадаченно, а затем отправилась в голову поезда.
Как и было обещано, всех пассажиров согнали в три последних вагона, набив их до отказа. В каждом вагоне группа "Летнее пламя" поставила по часовому; двое с биноклями и портативными рациями охраняли пути по обе стороны поезда, а время от времени мы слышали шаги по крыше у себя над головой. Тощая вооруженная девица по имени Индира сопровождала нас до дверей туалета. "Ну вот, наконец-то у нас есть стюардесса, рассаживающая нас по местам", - заметил остроумец, вызвав общие смешки и потоки брани из уст нашего стража Раджита. Нас всех лишили туалета на два часа. Остроумец мгновенно утратил популярность. И кем бы ни была Индира, только не стюардессой. Ни питья, ни еды нам не предлагали.
Джонс ухитрился сесть рядом со мной, и мы могли шептаться. Ему мерещилось, что меня можно использовать как своего рода "агента". Если б я каким-то образом снова свиделся с Анитой и она устроила бы для меня экскурсию по поезду... Но Анита больше не появлялась. И, как ни странно, наш обильно остекленный вагон не превращался в оранжерею. Может статься, поле Свенсона фильтрует солнечные лучи. Слава Богу, в вагоне не оказалось маленьких детей. Ближе к вечеру над западным горизонтом покатились валы кучевых облаков колыбель для заходящего солнца. Когда свет за окнами померк, Раджит отступил в межвагонный тамбур, оставив заложников безнадзорными.
- Как хочется пить...
- Собираются нас кормить или нет?.. Джонс поднялся во весь рост.
- Я капитан Эндрю Джонс. Советую всем проявлять сдержанность. Вытяните ноги. Можете по очереди размяться и походить, только не толпитесь в проходе. Будьте готовы мгновенно вернуться на место. Не увлекайтесь разговорами. Полагаю, что наши друзья из "Летнего пламени" запаслись едой и питьем для себя, а сначала еще съедят все, что найдется в вагоне-буфете. Что до нас с вами, нам придется дожидаться тех припасов, какие выделит и пришлет правительство.
- Сколько дожидаться?
- Наверное, до утра. Постарайтесь не пить из кранов в туалете. Это не питьевая вода. Вы же не хотите расстроить себе желудок? Разомнитесь немного, потом попробуйте заснуть.
- А нельзя попытаться удрать, капитан? Как-нибудь одолеть Раджита и тихо уйти по линии под покровом темноты?
- Эти люди, может, и не профессионалы, но глупостей они не делают. Пока не делают. Они будут отдыхать посменно, и половина останется на страже. По моей оценке, террористов по меньшей мере человек двадцать. Так что не стоит ворошить осиное гнездо. Нас перебьют. Вытяните ноги и соблюдайте спокойствие...
В тамбуре посверкивали огни фонариков. Время от времени мощный луч бил сквозь стеклянную дверь и шарил по вагону, как прожектор. Я дремал и просыпался, дремал и просыпался. Но дрожь меня не била,, и руки не дергались.
К утру в горле пересохло, а в животе урчало от голода. Занимался яркий рассвет, и меловой период выглядел неприветливо, казалось, даже для его коренных обитателей. Раджит вернулся в радостном настроении: должно быть, его подменяли на вахте, и он выспался с комфортом, как в первом классе.
- Ну-ка заткнитесь! - заорал он. - Расчирикались, словно пташки. А рядом ястреб - это я. Так что берегитесь...
В полдень случилось непредвиденное. Вагон внезапно осел, застонал, заскрипел. Солнце за окнами полыхнуло теплом. Пейзаж стал поразительно ясным, затягивавшая его дымка исчезла. Послышались крики. Раджит повернул голову. Джонс напружинился, но тут же расслабился и выругался вполголоса:
- Чтоб им пусто было!..
- Что такое? - шепотом спросил я.
- Поле Свенсона каким-то образом отключили. Мы в фазе.
- Что?!..
- Мы в меловом периоде. И поезд, и пути. Нас отрезали. Лозунг правительства: не уступать террористам ни при каких обстоятельствах, так? Теперь мы на самом деле здесь, в прошлом. - Он повысил голос. - Нас бросили на произвол судьбы!
- Что вы там бормочете? - крикнул Раджит.
- Нам надо немедленно встретиться с вашим вожаком, с Анитой. Нам двоим моему соседу и мне.
- Я-то вам зачем? - вырвалось у меня.
- Вы мой талисман, - пробурчал Джонс. Через час нас позвали в головной вагон. Ни один из террористов не спал. В первом из тюремных вагонов сидели рядышком бизнесмен из Азии и негр - выходец с Карибских островов; оба явные заложники, они тем не менее следили за другими пассажирами с откровенным испугом. Бизнесмен выглядел просто потрясенным, он был весь в синяках, а в уголке его рта запеклась кровь. Неужели соседи по вагону ночью задали ему трепку? В буфете Джонс приметил пустые жестянки из-под напитков и обертки от сандвичей, но до просьбы дать нам пить не унизился. Впрочем, его вели в наручниках, а меня нет. Не исключено, что "Друзья Азии" захватили с собой всего два комплекта наручников, а второй надели на машиниста, коренастого седоватого мужчину лет под пятьдесят, скорчившегося на полу своей кабины.
- Мой друг Бернард, - тихо приветствовала нас Анита. - И генерал...
Она навела на Джонса пистолет, стараясь изо всех сил, чтобы движение выглядело небрежным. В кабине было тесно: кроме нее, тут находились еще три террориста, включая наших конвойных. Один нервничал так, что совсем посерел. Он готовился к смерти, но никак не к тому, что случилось.
- Повторяю, я всего-навсего капитан, - сказал Джонс.
И представился машинисту полным именем. Тот поморщился.
- Меня зовут Дейв Крей, - сказал машинист. - Они же утверждали, что этого не может быть! Поезд в туннеле времени - масса, принадлежащая двадцатому веку. И рельсы тоже - это якорь, привязывающий нас к нашему столетию. Так они говорили. Говорили, что, прежде чем снять поле, пришлось бы разобрать пути. Потому, мол, на поддержание поля уходит так мало Энергии. Едва что-то попадает в туннель, он начинает как бы поддерживать себя сам.
- Понимаете, Дейв, возможно, что поле действительно не может ослабнуть ниже определенного порога. Но может существовать еще и максимальный порог. Перешагните этот порог - и вот вам результат. Мне доводилось слышать, что результаты некоторых исследований были строго засекречены. В сущности, они не имели большого практического значения. Какой смысл перебрасывать людей на восемьдесят миллионов лет в прошлое, если сама система переброски при этом разрушается и их нельзя вернуть?
- Нельзя вернуть! - вскинулся Крей. - Вот уж опоздание так опоздание! Самое длительное за всю историю железных дорог...
- Не опоздание, Дейв. До места назначения не доберется никто и ничто, даже наш прах... - Джонс повернулся к Аните. Ее лицо было покрыто капельками пота. В вагонах становилось жарко. - Выгляньте наружу. Вокруг полупустыня. А в десяти- пятнадцати милях позади нас есть вода и животные. Если не тронуться в путь немедля, мы все умрем от голода и жажды...
- Бросить поезд? Власти только того и ждут. Сделать то, чего от нас добиваются? Никогда!