Страница 98 из 176
– А как же, – солдат ухмыльнулся. – Первое время только тем и занимались – когда не бегали.
– Тогда сам должен понимать, как сейчас приходится второй роте, – сказал Дежнев. – Они без поддержки долго не продержатся, а дать немцам захватить мост – значит, всем угодить в окружение. Ясно?
– Так точно, товарищ гвардии капитан, – сказал солдат, немного подумав, словно мысленно представив себе обстановку во всех угрожающих подробностях. – Рази ж я не понимаю!
– Добро, давай тогда жми, – сказал комбат, подтолкнув его в спину. – И быстро назад!
Связной, пригнувшись, убежал по аккуратно обшитому досками ходу сообщения. Ход был коротким – дальше солдату придется бежать под огнем. Пока они разговаривали, было короткое затишье – разноголосые звуки боя словно отхлынули от высотки и сконцентрировались в дымном мглистом отдалении там, впереди, где был участок второй роты. Потом немцы снова ударили по склону холма. Их система огня была сегодня какой-то непривычной, странной, словно они били вслепую, наугад – куда попадет. Может быть, просто прощупывали оборону...
А может, и не «просто». Может, у них свой план – не такой ясный, как подумалось ему вначале. До этой минуты он был уверен, что немцы будут стремиться оседлать шоссе и захватить мост раньше, чем успеют подойти наши танки; но сейчас он снова мысленно увидел перед собой карту, пестро разрисованную дужками и заштрихованными овалами, – словно шахматную доску, на которой еще не проступили контуры замысла противника. Мост как главный объект? Слишком очевидно, слишком на поверхности; что, если это просто отвлекающий маневр, а на самом деле они, сковав основные силы батальона на участке Барабадзе, ударят по левому соседу...
– Федюничев! – позвал Дежнев, не оборачиваясь, лежа грудью на бруствере и обшаривая в бинокль хмурую лощину, затянутую дымом от горящей в двух километрах усадьбы. Да, черт возьми, когда-то мы радовались нелетной погоде, а теперь ею пользуются немцы. Если бы не этот паскудный туман, ИЛы их бы сейчас так долбанули... – Федюничев, твою мать!!!
– Ну, здеся я, – не сразу отозвался ординарец невнятным голосом, явно что-то дожевывая.
– Кушай, кушай, я подожду, – ехидно сказал Дежнев. – А как кончишь, попроси ко мне старшего лейтенанта Козловского. И карту, скажи, пусть с собой захватит.
Козловский появился незамедлительно, скрипя сшитыми на заказ у какого-то мадьяра хромовыми сапожками. Сапожки, усики, еще и фамилия такая – неудивительно, что девчата всего полка сохли по начальнику штаба 2-го батальона. Комбат этих восторгов пока не разделял, ему трудно было забыть погибшего в Белоруссии Звонарева. Тот был начштаба – лучшего не пожелаешь; а этот, похожий на А. Идена щеголь, пока ничем себя не проявил.
– Связь с полком есть? – спросил Дежнев.
– Так точно, установлена связь. Да у него просто антенну сбило, сразу надо было проверить.
– Лопух он, а не радист. Тут, старшой, вот какое дело... – Грохот близкого разрыва смел комбата со снарядного ящика, служившего ему приступкой, он нырнул на дно траншеи рядом с Козловским, и оба замерли, сидя на корточках. Еще две мины рванули рядом почти одновременно. Когда сверху перестала сыпаться земля, комбат и начштаба с облегчением выругались одними словами, как по команде.
– Почему без каски ходишь? – спросил Дежнев. – Ты этот тыловой форс давай бросай! Нашел место – в фуражечке щеголять. На передке храбрость в другом проявляется, понял?
На этот раз старший лейтенант не обиделся.
– Чудак, я же не думаю форсить! – ответил он, стараясь перекричать грохот. – Просто нам говорили, что офицер не должен проявлять перед солдатами излишнюю осторожность!
– Дурак сказал, а ты и уши развесил! Влупит тебе осколком по черепу, тогда узнаешь, излишняя она или нет! Слушай – надо запросить полк, обещали же прислать танки...
– Я уже запросил. – Козловский кивнул. Вокруг опять стало потише. – Танков уже не обещают, но к четырнадцати часам должны подойти самоходки, они сейчас заправляются и берут боезапас.
– Тоже неплохо. Карту принес? Давай-ка сюда, у меня тут одно соображение возникло, давай подумаем...
Козловский развернул карту на снарядном ящике.
– Смотри, старшой, – сказал Дежнев, помолчав над картой. – Допустим, самоходки будут здесь в четырнадцать ноль-ноль. Если они ударят с этого рубежа, им тут придется вбивать клин между нашими немцами и теми, что действуют против левого соседа. Темнеет сейчас рано, а за ночь обстановка может измениться. Я подумал такую штуку... – Он снова замолчал, машинально вытащил из кармана шинели мятую папиросную пачку, не глядя протянул Козловскому и закурил сам. – Смотри сюда. Вот – эта группировка, что слева от нас. А вот – «наша», которую сейчас сдерживает Барабадзе. Левая почему-то жмет вяло, у меня такое впечатление, что они выжидают...
– Чего?
– Ну, скажем, пока будет обеспечено прикрытие со стороны моста. Они рассчитывают, что наши танки, скорее всего, пойдут этим путем, это в общем логично. А потом – вот увидишь! – они навалятся именно сюда, ударят по стыку между нами и Бовкуном...
Углом зажигалки комбат прочертил по карте прямую линию от фронта соседнего 1-то батальона – наискось через высоту, где располагался командный пункт 2-го.
– Обрати внимание, – добавил он, – они с утра держат под обстрелом именно эту полосу...
– И что ты предлагаешь? – подумав, спросил Козловский.
– Бери сейчас «виллис» и жми в полк. Встретишь самоходки – заворачивай их, веди этой дорогой – вот сюда – видишь? Когда будете на подходе – радируешь мне, я отвожу Барабадзе, пропускаю «пантеры» на бетонку, пусть катятся за мост. Мы его порвем у них за спиной, понял? Пусть они там покрутятся, все равно далеко не уйдут. А подойдут самоходки – посадим ребят на броню и ударим прямо по – как его? Ше-гедьвар, ну и название, язык сломаешь. Вот по этому Шегедьвару мы стукнем – заходя, таким образом, в тыл их фланговой группировке и расчленяя их надвое. Может, и Бовкун поддержит, постараюсь уговорить. А когда расчленим, поодиночке с каждой и управимся. Уверен, со стороны Шегедьвара они нас не ждут. Ну, что молчишь?