Железное сердце (ЛП)

Ее волосы, подхваченные элегантным гребнем, спадали на плечо сложным каскадом кудрей. Изумруды в глубоком декольте зеленого платья привлекали взгляд ниже. Уилл жаждал оказаться с ней наедине. От предвкушения кровь закипела, разбудив все чувства.

Он просто пока не знал, хочет ли придушить ее или поцеловать.

Дверь открылась, и обволакивающий золотистый свет прорезал тени. Уилл быстро обуздал мысли. Не время отвлекаться, а то еще глотку перережут.

Появился мужчина, стройный и крепкий, с ног до головы одетый в черное. Он двигался с опасной грацией фехтовальщика. Внимательные глаза настороженно разглядывали полутемный коридор. В ухе блестел бриллиантовый гвоздик, и хоть голубокровный не захватил оружия, вокруг него витала аура мрачного насилия.

Лео Бэрронс, опекун Лены и, вероятно, единственный голубокровный, кроме Блейда, которого Уилл терпел.

– Блейд. – Бэрронс протянул руку и быстро огляделся, но Уилл знал, что он заметил все, от узора красных ковров до верхней одежды гостей. – Вы как раз вовремя. Принц-консорт появится с минуты на минуту.

– Сам консорт? – Блейд вскинул бровь. – Бож, я им, должно быть, позарез нужен, иначе его королевская бледность сюды б и носа не сунула.

Бэрронс хмыкнул и предупреждающе покачал головой:

– Остальные в комнате. – То есть Блейду надо заткнуться. Наследник Кейна обратил свое внимание на вервульфена: – Уилл, ты прямо настоящий великан.

– Да он скоро меня по миру пустит, – пробормотал Блейд.

Уилл холодно на него посмотрел:

– У мя щас свое жилище.

– Ага, но всякий раз, стоит мне отвернуться, ты на моей чертовой кухне. – Судя по натянутой улыбке, Блейд играл на публику – для Бэрронса и остальных, – но ни на секунду не забывал, куда они пришли.

– Входите, – сказал Бэрронс, указывая на дверь. – Я пошлю за бладвейном. Уилл, а ты чего-нибудь хочешь? Вина или эля?

Уилл бросил на него долгий взгляд. Ни за что, черт побери, он не станет есть и пить в этом особняке.

– Предпочитаю ясную голову.

– А, стоический телохранитель.

– Кому-то ж над прикрывать Блейду спину.

Бэрронс с Блейдом переглянулись, и господин подошел к двери.

– Они не воткнут нож мне в спину. Так не принято. Разве шо в переулке поймают врасплох. Это просто игры. Пошли, Уилл, узнаем, че надо Совету.

Врасплох… например, в гостиной поместья в самый разгар бала.

Уилл пошел за остальными, готовясь в случае чего напасть. На входе у него отобрали оружие, но это неважно. Его тело само по себе оружие.

Комнату освещал камин. Танцевали тени. Уилл поднял голову, привлеченный резными панелями на стенах и расписанными потолками. Он никогда в жизни не видел столько позолоты.

И шелковых занавесок. Какая, мать их, ирония. Половина жителей Лондона едва платила непомерные налоги, а тут у лорда такой богатейший домина, что можно кормить Уайтчепел год, а то и пять.

«Ты сюда не на мебель пялиться пришел». Уилл опустил взгляд, а Блейд наоборот повернулся и задрал голову.

– Черт, глянь сюды. Какое зрелище на потолке. Все энти херувимы и облака.

– Благодарю, – произнес холодный голос. – Это поместье принадлежит моей семье уже восемь поколений.

Уилл сузил глаза. Похоже, мужчина у камина, сцепивший руки за спиной, – лорд Харкер.

Остальные сидели полукругом возле хозяина. Уилл узнал женщину – единственную голубокровную в Англии. Леди Арамина, герцогиня Казавиан. С ней он уже был знаком, но не доверял выражению ее глаз. Однако когда жизнь Блейда зависела от Совета, голос герцогини оказался решающим. По какой-то причине, будь то каприз или политика, она позволила ему жить.

Тут же стоял высокий мужчина с ястребиным носом и аккуратной бородкой. Редкие седые пряди в волосах – скорее признак утонченности, а не возраста и слабости. Мандерли, герцог Гете. И он тоже проголосовал за Блейда.

Последним был юный лордик, что, раскинувшись в кресле в стиле Людовика XIII, любовался игрой света в бокале бладвейна. На пальцах блестят кольца, воротник небрежно расстегнут. У сапог стоит полупустая бутылка. Уилл его не узнал, но судя по печатке с грифоном, это Оври Кэвилл, молодой герцог Мэллорин. Он – наименьшая угроза. Уилл снова посмотрел на Гете, понимая, кто самый опасный в этом зале.

Они все проголосовали за Блейда. Уилл чувствовал, что все здесь буквально пропахло политикой. Спертый воздух напоминал запах съеденного молью пальто. Принц-консорт чего-то сильно хочет.

– Как поживает ваша жена? – спросил герцог Гете.

– Любопытная и упрямая, как всегда. – Блейд искренне улыбнулся и смягчился.

– А как идет ее исследование? – подала голос герцогиня.

Она могла узнать об этом, только если за Логовом следили. Уилл прищурился. Никто из троих не выказал удивления. Значит Совету, скорее всего, известно, что происходит в вотчине господина.

Когда они отсюда выберутся, придется этим заняться.

– Ей нравится с энтим возиться, – ответил Блейд, пожав плечами. Он вел игру намного лучше Уилла. – Считает, будто как-нибудь мя вылечит.

– А вы в нее не верите? – спросила герцогиня, отпивая бладвейн.

Огонь камина превратил ее медные волосы в горящую корону на голове, но, несмотря на карие глаза цвета бренди и румяна на щеках, от нее веяло холодом. Маленький механический паук прошелся по ее плечу, связанный отличной стальной цепью с булавкой на груди. В стеклянном куполе тельца насекомого виднелись искусные медные шестеренки. Уилл уже видел такую вещицу. Переверни паучка на спину, и окажется, что к животу прикреплены часы.

– Ну, пока она занята, то и у меня под ногами не путаеся, – недобро ухмыльнулся Блейд. – Всем известно, шо от вируса нет лекарства.

– Да, но ее отец – сэр Артемий Тодд. Разве не он – тот самый гений, что придумал все это оружие для Викерса, пока вы его не убили? Я слышала, Тодд еще тогда был на пороге открытия лекарства. Возможно, вашей жене известно, в чем заключались его труды?

Блейд часто был весьма расчетливым, но не когда дело касалось Онории. Он оскалился, и хотя некоторые назвали бы эту гримасу улыбкой, Уилл знал, что как раз так господин выглядит перед тем, как перерезать кому-то горло.

– Мож, и так. Например, яды, что срабатывают на голубокровном, или пистолет с пулями, что взрываются в груди. Но ничо о лекарствах, принцесса.

К чести герцогини, она и глазом не моргнула, лишь взяла механического паучка и положила на руку.

– Как вижу, рыцарство не облагородило ваши манеры.

– А вы чо ожидали?

– Блейд, полвека назад вы были опасны, но времена меняются. Наши источники уже не те. Если бы мы захотели избавиться от вас, то просто послали бы огнеметы сжечь трущобы дотла. – Герцогиня налила еще бладвейна в бокал и помешала, как чай. Словно говорила не о войне. – Сейчас вы… помеха. С глаз долой из сердца вон. Как постыдный кузен, черная овца, которая всем мозолит глаза.

– Ежели вы пытаетесь умаслить меня и че-то получить, принцесса, то плохо справляетесь.

Герцогиня перестала мешать, три раза постучала ложкой по кубку и отложила ее. Затем, мазнув по гладким бледным щекам густыми черными ресницами, подняла взгляд миндалевидных глаз.

– Кто сказал, что мы что-то хотим от вас?

Все повернулись к Уиллу.

Лео поморщился:

– Я хотел вас предупредить…

Волосы на затылке Уилла встали дыбом. Он сложил руки на груди и раздраженно уставился на присутствующих:

– Нет.

– Вы даже не выслушали предложение, – промямлил молодой герцог Мэллорин.

– Мне эт не по вкусу, как и Блейду. И я вам не доверяю. – Он посмотрел на молодого павлина и оскалился. – Да я с таким напыщенным щеголем одной левой справлюсь.

Мэллорин лениво посмотрел на вервульфена, одним движением выхватил нож и заставил тот балансировать на кончике пальца.

– Для этого надо подобраться близко.

– Оври, довольно, – пробормотал Бэрронс.

Аристократы переглянулись, без слов бросая друг другу вызов. Мэллорин пожал плечами. Нож исчез.