Страница 3 из 11
О балтах упоминает римский историк Публий Корнелий Тацит (ок. 55 – ок. 120) в произведении, написанном в 98 году. В «Германии» Тацита древние балты именуются эстиями:
«Что касается правого побережья Свебского моря, то здесь им омываются земли, на которых живут племена эстиев, обычаи и облик которых такие же, как у свебов, а язык – ближе к британскому. Эстии поклоняются праматери богов и как отличительный знак своего культа носят на себе изображения вепрей; они им заменяют оружие и оберегают чтящих богиню даже в гуще врагов. Меч у них – редкость; употребляют же они чаще всего дреколье. Хлеба и другие плоды земные выращивают они усерднее, чем принято у германцев с присущей им нерадивостью. Больше того, они обшаривают и море и на берегу, и на отмелях; единственные из всех собирают янтарь, который сами они называют глезом. Но вопросом о природе его и как он возникает, они, будучи варварами, не задавались и ничего об этом не знают; ведь он долгое время лежал вместе со всем, что выбрасывает море, пока ему не дала имени страсть к роскоши. У них самих он никак не используется; собирают они его в естественном виде, доставляют нашим купцам таким же необработанным и, к своему изумлению, получают за него цену. Однако нетрудно понять, что это – древесный сок, потому что в янтаре очень часто просвечивают некоторые ползающие по земле или крылатые существа; завязнув в жидкости, они впоследствии оказались заключенными в ней, превратившейся в твердое вещество».
Чем не благодатный край для жизни римских беглецов?! Как видим, эстии успешно занимались земледелием, а также собирательством янтаря, весьма ценимого в античном мире. Поскольку вооружение местных племен оставляло желать лучшего, римляне Палемона могли весьма неплохо устроиться на новом месте.
Согласно летописям, римляне высадились «зо всеми скарбами». И самое интересное, что археологи нашли эти самые «скарбы». Два клада были открыты в Жемайтии, где высадился легендарный Палемон (М. М. Михельбертас «Два клада римских провинциальных монет из Западной Литвы»). Обнаружены римские монеты и в Восточной Литве – в районе Кернаве, куда направился внук Палемона Кернус.
Весьма любопытен в этом отношении археологический материал. Некоторые предметы вооружения литовских племен (мечи, наконечники стрел и копий, удила от лошадиной сбруи) настолько идентичны римским, что кажется, их создала рука одного мастера.
Римские мечи, датированные первыми веками н. э., в Прибалтике довольно распространенная находка, при том, что подобного рода артефакты для последующих столетий крайне редки. М. Мандель в статье «Меч в вооружении эстонских племен до VII века» приходит к следующему выводу:
«Меч оставался в V – VII вв. дорогим и редким импортным оружием. Существенной роли в военном деле это оружие еще играть не могло». Два меча, различной сохранности, найдены в XIX веке вблизи эстонского городища Алулинн. «Более целый меч по форме близок вариантам римской gladii, распространенным на территории Германии. Длина последних обычно 60 – 65 см (самый короткий экземпляр 47,5 см), ширина клинка 4 – 4,5 см. Датируются такие мечи I – II вв. В Швеции мечей этого типа найдено не менее 6. Три финских gladii… ввезены из Центральной Европы и датируются II в. или рубежом II – III вв. Примерно так, по всей вероятности, надо датировать и меч из Алулинна».
Археологи говорят, что найденный в Эстонии римский меч «по форме» близок к найденным на территории Германии, но не идентичен. Возможно, он попал на территорию Прибалтики не из Центральной Европы; с той же долей вероятности можно предположить, что центр производства римских мечей находился гораздо ближе.
Еще один интересный момент можно отметить, опираясь на выводы археологов: в начале I тысячелетия на территории Литвы произошла настоящая революция в производстве и обработке железа; как будто кто‐то в одночасье извне принес новые технологии.
Ученый И. Станкус изучил свыше 558 железных изделий из разных археологических эпох и написал статью: «Исследование производства железа и кузнечного дела в Литве».
Вполне вероятно, что до нашей эры на территории Литвы вообще не производилось собственное железо. «Балтские племена на территории Литвы (как и Латвии) с железными орудиями труда и украшениями познакомились в раннем железном веке (VI – I вв. до н. э.), – описывает ситуацию археолог. – Но так как найдено очень незначительное количество железных изделий данного периода, притом почти полностью разрушенных коррозией, то металлографически они не исследованы. Пока трудно определить, изготовлялись ли эти изделия местными мастерами из местного металла, или же они были импортные. Во всяком случае, соответствующего материала (остатков сыродутных печей, криц, шлаков), свидетельствующего о местном производстве железа, пока не найдено».
Но вот, согласно летописи, в Литве появляются римские эмигранты, и ситуация резко меняется: от импорта к собственному производству. «Изделиями из железа на территории Литвы широко стали пользоваться с начала н. э. Уже во II – IV вв. балтские племена употребляли в быту в основном железные орудия труда. Оружие также было железным. О местном производстве железа в это время свидетельствуют найденные остатки сыродутных печей, железная крица и шлаки».
Поражает не только многообразие производимых предметов. «Они (кузнецы) применяли разнообразные технологические операции – свободную ковку железа, стали и “пакетного” сырья, науглероживание (цементацию) поверхности изделий, сварку железа со сталью». Для повышения качества производимых изделий применялась термическая обработка.
В V – VIII веках производство железа увеличилось, но… притока новых технологий не было в течение нескольких столетий. «Металлографические исследования 180 железных изделий того времени показывают, что в изготовлении железных изделий коренных изменений не произошло. Кузнецы применяли почти те же технологические операции, что и во II – IV вв., – свободную ковку железа и стали, науглероживание изделий или заготовок, сварку железа со сталью».
В статье Р. Гравере «Роль прибалтийско-финского субстрата у латышей по данным одонтологии» рассматриваются некоторые вопросы этногенеза прибалтийских народов. Отмечается следующий момент: «Наиболее чистым комплексом среднеевропейского одонтологического типа на территории Восточной Прибалтики обладают северные и восточные литовцы». Создается впечатление, что литовцы являются пришельцами из других краев и в активные контакты с окружающими их племенами не вступали. Совсем иная картина с соседями литовцев; автор статьи приходит к выводу, что «роль прибалтийско-финского компонента в антропологическом составе латышей следует расценивать как весьма значительную».
Можно объявить сфальсифицированными белорусско-литовские летописи, объявить фантастическими сведения, которые они сообщают, но польскому хронисту Яну Длугошу нет никакого смысла возвеличивать литовцев до прямых наследников римлян. Тем не менее современник крушения Тевтонского ордена, ссылаясь на не дошедшие до нас свидетельства, сообщает:
«Утверждают, что во времена гражданских войн, которые разгорелись сначала между Марием и Суллой, а затем между Юлием Цезарем и Помпеем Великим и их преемниками, они оставили древние места своего жительства и отчую землю в уверенности, что вся Италия погибнет во взаимном истреблении. Вместе с женами, скотом и домочадцами литовцы пришли на обширные и пустынные пространства, доступные одним зверям, почти постоянно подверженные жгучим морозам и называемые у писателей “пущи”, в северную страну, которую они, по отчему и древнему имени [Италия], назвали Литалией (ныне она, вследствие некоторого изменения, называется поляками и русскими Литва), племени же они дали имя литалов, добавив впереди одну только букву “л”, которую еще и ныне прибавляют итальянцы в своем народном языке. До принятия истинной веры они почитали те же самые святыни, тех же богов и справляли те же священные обряды и празднества, которые существовали у римлян, когда те были язычниками, а именно: священный огонь, который римлянами по суеверию поддерживался непрерывно, и в Риме почитали в нем Юпитера-громовержца девы– весталки, искупавшие свою небрежность, в случае угасания его, своей жизнью; также и леса, которые они считали священными и которых касаться железом признавалось у них нечестивым и гибельным, ибо всех, кто касался их железом и подымал на них руку, хитрый и лукавый сатана при Божьем попущении поражал в руку, глаз, ногу или иной член тела, чтобы удержать своих приверженцев в нечестивой вере, и якобы возвращал им целость, только когда его умилостивляли сожжением целиком баранов и телят; также считалось, что в их лесах пребывает бог Сильван и прочие боги, по известному изречению поэта: “Также и в лесах обитали боги”; в змеях же и ужах римляне почитали бога Эскулапа, который в виде змеи привезен был в Рим на корабле из Греции, именно из Эпидавра, для прекращения сильно свирепствовавшей чумы.