Евангелие от обезьяны

Честное слово, лучше бы я сидел дома и сходил с ума...

С деньгами у меня всегда были проблемы. Мало кто верит, но это чистейшая правда. Даже в то время, когда моя книга сидела в топах по всему миру... Доходило до смешного, до полного абсурда, когда клоуны должны плакать, а воздушные гимнасты срываться прямо на головы зрителям. Компания, которая занималась моим паблисити, встречами с читателями, поездками и прочей медийной требухой, оплачивала все: перелеты, гостиницы, вечеринки, даже костюмы. Но при этом я не мог сам пойти и купить себе пачку сигарет, у меня просто не было карманных денег. Мой менеджер был богаче меня. Он покупал мне сигареты. Однажды меня пригласили выступить в чешской киноакадемии, в Праге. И вот я просыпаюсь утром в гостинице, а мой менеджер уже срулил устраивать наши дела. Курить хочется, аж легкие сводит, а сигарет нет, и денег на сигареты тоже нет. А самое главное, не знаю, может, спросонья, у меня даже не возникло мысли о том, что я могу просто взять телефон и заказать сигареты в номер, в общий счет. Я так и не привык ко всей этой роскоши. Представьте себе картину – я сидел в гостиничном люксе, моя книга продавались миллионными тиражами, я был натуральной рок-звездой от литературы, меня ждали бородатые академики, и они готовы были слушать любую чушь, которую я прогоню, а у гостиницы дежурили тинэйджеры, серьезно, они визжали, когда я выходил. Я мог без вопросов прихватить любую девчонку, у меня реально были группис, целая тонна собственных Сейбл Старр. Но при этом я сидел и копался в пепельнице, чтобы отыскать более-менее жирный бычок. Я тот еще делец, прямо скажем. Разумеется, в конечном итоге я получил неплохое роялти, да и сейчас что-то получаю. Но знающие люди сказали мне, что, сделай я тогда все правильно, мог бы получить на два порядка больше. Эксл Роуз сказал как-то, что в шоу-бизнесе нужно быть прежде всего бизнесменом, а только потом творцом. Ну так вот, это не мой случай... Я никогда не был хорошим бухгалтером, я даже таблицу умножения толком не помню. Серьезно...

А чем хорош "Аненербе"... Там есть такой отдел, где продают бюджетные варианты хороших марок. Ну, там,Dewarsноль-три без коробки и крутого оформления, другие подобные штуки. Так вот, я сразу двинул туда, потому что денег у меня, мягко говоря, при себе было не так чтобы много, а пить полное дерьмо я как-то уже отвык...

Я сразу ее узнал. Ну, то есть, я сразу понял, что это она. Понимаете, Нико же всегда была для меня эталоном женщины, с первой нашей встречи, с того момента, как я ее увидел. Даже когда она бросила меня, и даже когда я узнал, что она с Азимутом... Она была – Женщиной. И, в общем, что греха таить, ничего с тех пор не изменилось, это была такая любовь, которая выжигает внутри огромную проплешину, и она не зарастает.

Конечно, мы жили как в аду, между нами было больше склок, чем близости и каких-то душевных отношений. Мы были как Ди Ди Рамон и Конни, или как Генри Миллер и Джун, ясно? По крайней мере, я так думал. Когда мы были вместе, мы уничтожали друг друга... Но когда ее не было рядом, у меня начиналась ломка. Я сидел на ней, как джанки на героине. И до сих пор не придумали метадона, чтобы избавиться от этой зависимости.

Она была безумно красивой... И самой дикой стервой из тех, с кем мне доводилось общаться… Однажды она кинулась на меня с "розочкой". Клянусь, так и было! Не помню, в чем состояла суть ссоры, мы же постоянно орали друг на друга. Но тогда она окончательно вышла из себя, волосы дыбом, когти наружу, визжит, как бешеная. А потом схватила бутылку, разбила о подоконник и кинулась на меня. Бешенная сука... Самое смешное, что ей это шло. Она была еще красивее с этой "розочкой" в руках... Я выскочил в другую комнату и запер ее. И сидел, слушал, как она бросается на дверь, колотит и все такое... Представляете? С "розочкой"! Я не сомневаюсь, доберись она до меня тогда, покалечила бы не думая, а может, и убила бы. Такая она была...

У наших отношений никогда не было будущего, как в ядерной войне – без вариантов. Только настоящее, сегодня, сейчас. А настоящее рано или поздно кончается. Она это поняла. Я – нет. Тогда – нет. Теперь-то понимаю, конечно. А тогда я как-то пришел домой и увидел, что ее вещей нет… Ни записки, ничего подобного. Она просто ушла.

Наверное, я так и не смог ей простить того, что она слишком легко излечилась, понимаете? Ну, может, и не легко, зря я так... Она была какой угодно, только не равнодушной. Но потом я увидел ее с Азимутом. И вот что я вам скажу – это было предательство! И сейчас я думаю так же. И всегда буду думать именно так. С кем угодно, но только не с ним, черт побери!

И вот я увидел ее в "Аненербе"... Вообще, каковы были шансы встретить ее именно в то утро? Магия какая-то, проклятое городское вуду, пентаграммы путей пересекаются с нечеловеческой логикой, и хрен ты им что-нибудь противопоставишь... Нико стояла в том самом отделе, выбирала выпивку в коньяках... Всегда любила коньяк, а я виски, и мы часто ругались, потому что купить две бутылки, как правило, не могли, и надо было выбрать что-то одно.

Нико изменилась, конечно. Сколько ей сейчас? Под сорок? Может быть, тридцать семь или тридцать восемь. Неважно, я узнал ее сразу, даже не увидев лица. Осанка… то, как она брала бутылки, а потом ставила их на место. Подносила к глазам. Она всегда так делала, потому что без очков не видела ни хрена. А очки не носила, говорила, не идут…

Знаете, тут есть такая штука… На себе я давно, в общем, крест поставил. Не в том смысле, что я считал себя законченным лузером, хотя и не без этого. Но я про другое. Я давно уже не ждал, что в моей жизни что-то изменится. Она встряла в колею еще тогда, когда мир был прежним. И не менялась с тех пор. Она врастала в диваны, надстраивала стены бункера, лысела, плыла мешками под глазами и все такое, но не менялась. Я никого в этом не виню, не думайте, я просто… ну, факт, что ли, констатирую. Ведь начиная с определенного возраста человек должен двигаться, неважно куда. В этом фишка. Существует предел, такая условная черта, когда есть только сегодня. Ну, знаете, пресловутые двадцать пять лет, звезда рок-н-ролла. Но потом эту черту приходится перешагивать, и у человека появляется прошлое и будущее. И вот с этой черты человек должен куда-то двигаться, что-то менять в своей жизни, иначе он рано или поздно вываливается из поезда и начинает ныть о том, что все куда-то рванули без него. Так вот, мне не повезло, я остался на этой черте. Вывалился. И поэтому ничего криминального в том, что я все еще хожу в «Аненербе» в дисконтный отдел, уже не было. Колея, понимаете? Трамвайные пути, провода троллейбуса.

Но Нико… Она стоила большего. Она заслуживала другой жизни. Я-то думал, что она уже давно высоко и что мне ее никогда не достать. Мне же тогда крылья подрезали под самый корень. И… ну, как бы, я думал, что это нормально, что так и должно быть. Не про крылья, а про то, что мне ее не достать. Я вроде как желал ей лучшего. Несмотря на всю боль, которую она мне принесла, я искренне желал ей парить, словно божья пушинка, как можно выше всего этого пыльного человеческого обетования, от которого попахивает рвотой даже посреди цветущих садов сакуры. Я надеялся на это. А Нико заслуживала этой надежды.

Но, похоже, и она нашла свою колею…

Там, в «Аненербе», я увидел несчастную девчонку в этой женщине у стеллажа с дисконтным коньяком. Не потому что это было у нее на лице написано, я так и не увидел ее лица. Просто... Ее там не должно было быть, по всем раскладам, даже при условии, что провидение и справедливость работают только на 0,00001%, ее там не должно было быть... Кто угодно, я, вы, генсек КПСС, гниющий Курт Кобейн – легко, но не она. Потому что принцессы должны вырастать в королев, куколки должны превращаться в бабочек. Это правильно. А когда куколка не превращается в бабочку, это значит, что где-то произошел сбой, что-то сгнило там, в коконе. Ну, та штука, которая отвечает за крылья, понимаете? За то, чтобы они раскрылись. А когда крылья не раскрываются, это же и есть несчастье, правильно?