Страница 4 из 34
- Полный вперед, наперерез! - и сжала рукоятку зонтика.
- 10 узлов, 12,15! - отметил Ветер, когда они почти повисли над разбойным китобойцем.
Гарпунер в хлопающей оранжевой куртке уже согнулся, он даже высунул кончик языка, победная улыбка так и приплясывала на его физиономии:
- Сейчас! Сейчас!
И вдруг произошло нечто такое, отчего он срау проглотил язык и, перелетев через палубу, схватился за голову: сверху на него со свистом налетело страшное Облако и разъяренная девчонка в тельняшке двинула его зонтом по спине! Потом взмахнула еще раз и съездила по макушке. А возникший рядом кот шмякнул его по затылку веником и прошелся черной лапой по физиономии!
Вслед за этим налетевший Ветер завернул огромную волну, и она одним броском так кувыркнула гарпунера к рубке, что он сразу набил полсотни шишаков. И набил бы еще больше, но тут девчонка сказала:
- Только без кровопролития!
И Облако, прикрывая китов, поплыло за ними, пока они не исчезли за горизонтом.
Еще недавно храброе браконьерское суденышко тут же рвануло изо всех лощадиных сил по дороге, где когда-то качалась глупая медуза, и потащило своих перепуганных храбрецов залечивать носы и затылки.
- Что, повезли обратно собственные печенки? - язвительно промяукал довольный Мотор Моторыч.
Облако стало набирать высоту, поглядывая вместе со Светкой то вдаль, где пускали фонтаны спасенные китята, то туда, где улепетывали браконьеры и уже сообщали по радио, что на них совершила нападение какая-то летающая посудина, которой управляют агрессивная инопланетянка, черный разбойный кот с веником в лапах и хулиганствующий ветер с настоящим человеческим лицом!
Ветер, понятно, все это слышал и понимал: он
прекрасно читал азбуку Морзе, и был невероятно доволен их общей победой и, конечно, своей.
ВЕТЕР, ПУШКИН И МОТОРЫЧ
Ветер был доволен победой всей команды и, конечно, собой. Он посвистывал над сияющим морем, весь сиял сам и то и дело с удовольствием вспоминал, как он с волной швырнул этого самурая головой прямо в рубку!
Все - и Облако, и Светка, и Моторыч - терпеливо слушали эту чуть-чуть хвастливую болтовню. Они уже собирались заметить, что кое-что тоже сделали для спасения славных морских существ, как вдруг Ветер гордо выдохнул:
- Нет, не зря Пушкин сочинил про ветер чудесные стихи.
И тут же продекламировал:
- Ветер, ветер, ты могуч,
Ты гоняешь стаи туч,
Ты гуляешь на просторе,
Ты волнуешь сине море.
Облако усмехнулось:
- Ты читаешь так, будто это он сочинил именно про тебя.
Оно терпеть не могло хвастовства!
Но Ветер сказал:
- Это вряд ли. Но кто его знает. А эти, вот эти, точно про меня! - и он прочитал:
- Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет.
Он бежит себе в волнах
На раздутых парусах.
- Почему же про тебя? - удивилась Светка. Никогда прежде ни о чем подобном Ветер даже не заикался. Да и в школе им об этом ничего не говорили. - Быть может, он тебя еще и видел? - усмехнулась она.
- Конечно, видел! И не раз! - сказал Ветер.
-Где?!
- Да мало ли! Он плыл по Черному морю на корабле, а я дул в паруса! Даже поправил ему плащ и чуть не смахнул нечаянно шляпу! А в Крыму летал у скалы, когда он стоял над бушующим морем и читал эти стихи.
- Ерунда! - усомнился кот. - Мало ли кто стоял там в такой же шляпе и читал его стихи!
- Ну как же! Как же! - обиделся Ветер. - Хочешь, я его нарисую?
- Валяй! - усмехнулся Моторыч.
- А сможешь? - спросила Светка.
- Пожалуйста! - Через минуту Ветер подул на маленькое встречное облако, так что оно быстро стало походить на кудрявую голову, потом открылись живые голубые глаза, обозначился нос. И веселый, молодой Пушкин улыбнулся им с высоты.
- Ну как? - спросил Ветер.
- Здорово! - откликнулась Светка. - Здорово!
Художницей себя она не считала, но очень любила, когда хорошо рисовали товарищи, и любовалась пейзажами.
А Моторыч хотел проворчать: «Мало ли что... Все это фокусы». Но промолчал: уж слишком иронично великий поэт смотрел в его сторону и подмигивал Ветру, будто старому приятелю.
- Ну что ж, может быть, - согласился Моторыч, но скромно заметил: - Между прочим, и про нас, котов, Пушкин, кажется, тоже писал...
- Конечно! Конечно! - великодушно подхватил Ветер. - Еще как писал!
И днем, и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом, -
прочитал он к удовольствию кота.
- Идет направо, песнь заводит.
Налево - сказки говорит... -
подхватила Светка.
- А между прочим, ты, кажется, и впрямь похож на того кота, - вдруг заметил Ветер и предположил: - Так может, это твой предок, твой прадед или пращур наговаривал Александру Сергеевичу сказки? Как там? «И кот ученый, свои мне сказки говорил». А ну-ка, встань, пройдись.
Моторыч усмехнулся, но, польщенный общим вниманием, сделал шаг влево, шаг вправо, и Ветер радостно взвился:
- Похож, точно похож! И порода - та! А хвост, а уши! Наверняка потомок!
Он обрадовался так, будто встретил старого друга-приятеля!
- Хм... Правнук пушкинского кота - моторист, трубочист? - усмехнулось недоверчиво Облако.
- Ну и что! - взметнулся Ветер. - Правнук самого Пушкина - я это видел сам - никакой работы не чурался. Ни чистой, ни грязной! Рабочим был, солдатом был. И окопы рыл, и в атаку ходил. Вся грудь в орденах и в медалях! А как кричал «Ура!». Будто сам Пушкин.
И хотя у Моторыча не было ни орденов, ни медалей - одно белое пятно на груди, - но именно это замечание убедило всю команду в том, что их боцман был потомком знаменитого кота. Совсем недавно все видели, как бесстрашно бросился он в атаку на настоящих разбойников.
Светке была приятна эта пушкинская беседа. И не случайно. Решила она, как известно, стать моделью - и следом все девчонки в классе, словно намагниченные, закачались, будто на подиуме. Захотела - гимнасткой, и они на переменах начали выделывать друг перед дружкой гимнастические чудеса. А уж когда приняла решение быть штурманом - класс будто бы подхватила морская волна: «Вот это круто! Вот это клево!»
Но попросила их старая учительница почитать на продленке второклашкам сказки Пушкина, и повзрослевшие подружки пожали плечами:
- Ну, вот еще - малышовые стишки...
А стоило Светке согласиться и даже поставить на утреннике спектакль о мертвой царевне, как все заволновались:
- Почему одна Светка?
- А Света повзрослела и поумнела рядам с Пушкиным раньше остальных, - сказала учительница.
И класс вдруг заговорил строчками Пушкина, а сосед по парте, чернявый мальчишка, на перемене промурлыкал возле нее мелодию, в которой угадывались очень приятные и волнующие слова:
- Я помню чудное мгновенье,
Передо мной явилась ты...
И вдруг он, вздохнув, удивился:
- Ну, магнитик, намагнитила! Все заболели Пушкиным!
- По-моему, очень хорошая болезнь, - сказала Светка.
И сейчас, среди моря, ей было приятно, что Ветер тоже болен Пушкиным. Он даже насвистывал иногда ту же мелодию про прекрасное мгновенье.
И Светка поинтересовалась:
- А ты что, помнишь, какой у Пушкина был голос?
- Конечно! - ответил Ветер. - Конечно! Боевой, веселый. Как он сам. - И разгоряченно добавил: - Будь он с нами, он тоже вложил бы как следует этой китобойной шпане!
И Моторыч уже без всякого стеснения спросил:
- Так сколько же тебе лет, если ты видел Пушкина?
Ветер озорно крикнул:
- Может, сто, может, двести, а может, и тысяча!
- Старик! - рассмеялась Светка.
- Ну нет, я всегда молодой! - живо возразил Ветер.
- Не стареешь, не умираешь?
- Нет! Я только замираю, если нахожусь без движения, хотя засиживаться некогда. А старик — это как в сказке про золотую рыбку: «Старик ловил неводом рыбу...»