Страница 22 из 34
Ветер был похож на решительного капитана, Мотор Моторыч - на усатого боцмана, Светка - на боевую медсестру. Облако, конечно, - на хорошую, надежную лодку. А сзади них - такой злой, что волосы на его руках превращались в рыжую щетину, - прыгал по кочкам взъерошенный человечек, все больше напоминавший какого-то
жадного зверька. Он оглядывался и все выше задирал ноги, потому что за ним гналась и громко лаяла лайка Гвардеича Тайга. Она наконец добралась до своих внуков и теперь изо всех сил отгоняла от них всяких неприятных посетителей.
КОТЫ БЫЛИ ВСЕГДА!
Некоторое время команда еще чихала, но свежий таежный воздух быстро изгнал из экипажа эту детсадовскую хворь. И все почувствовали себя еще бодрей, чем до встречи с наглотавшимся злой воды Волосатиковым.
Изредка друзья оглядывались, но вскоре о нем забыли и окунулись в головокружительные запахи леса. В смолистый дух кедра, лимонный - лимонника, в медовый дух акаций. Пчелы гудели так, что Ветер накинул на Светку легкий фартук Борщика, а Моторыч подвернул под себя свой уважаемый хвост и сказал приятелю:
- Не можешь, что ли, завести какую-нибудь моторную увертюру и разогнать этих толстух?
Но Ветер, на лету разбрасывая лепестки, рисовал в воздухе Светкин портрет и напевал любимые слова Патефоныча:
Светка, Светик, Светлячок,
Светлячок, Светлячок.
Светке это было, конечно, приятно. А Моторыч ревниво пофыркивал:
-Ветер-Ветер, ветреный Ветер! Влюбился,что ли?
- Может, и влюбился, - отшучивался Ветер. - Только не ветреный, а самый верный! - убеждал он.
- Ну, кто самый верный, мы еще посмотрим, - кивал головой Моторыч и внимательно смотрел по сторонам. Он видел и слышал все, что было положено впередсмотрящему. И как лизнувший молока Борька радостно трещал: «Оч-чень вкусное молоко! Оч-чень добрая девчонка и порядочный кот! Оч-чень вкусный кот и молочная девчонка!», и как хвастали цветными перьями вертлявые сойки, и как резвились в папоротнике полосатые поросята. Он вертел головой, когда видел, как какой-нибудь медведь-рыболов вдруг выпускал из лап огромную рыбину. Ему уак и хотелось заорать: «Ну и растяпа! », но он сдерживался, чтобы случайным неловким звуком не задеть тишину..
Тишина была кругом. В тишине перекатывались зеленые леса и сопки, тишиной было наполнено далекое голубое небо, и добрые Светкины глаза становились то солнечно-голубыми, то солнечно-зелеными, как тайга.
Но теплый воздух качнул Облако, и Светка вздохнула:
- Наверное, эта тишина жила здесь всегда...
- Конечно, всегда, - почему-то усмехнулся Ветер. - Покой и спокойствие. Даже когда здесь рос бамбук и гигантские папоротники, а в них дружелюбные дйнозаврики охотились друг за другом. Небольшие, величиной с пароходик, с удовольствием закусывали теми, что поменьше -
величиной с нате Облако, а в воздухе скрипели зубами небольшие, как вертолет, птеродактили, оч-чень миролюбивые...
- Нет, я же серьезно, - сказала Светка.
- А я, думаешь, несерьезно? - усмехнулся Ветер.
- Неужели вовсю грызли друг друга? - спросил кот.
- Еще как! С хрустом!
- Ужас! - вздрогнула Светка, а Облако пыхнуло: «Кошмар!» - и так резко оглянулось, нет ли рядом птеродактиля, что собеседники едва не слетели с палубы.
- Правда, это было миллионы лет назад, - успокоил их Ветер. - А потом появились люди, - серьезно сказал он, - которые всегда хотели жить в покое и тишине. И время у них текло тихо-тихо. Как мед. Людям казалось, что оно медленно дрем-
- Как черепаха? - сообразила Светка.
И кот поддакнул:
- Привыкли к черепашьей жизни!
- Они даже поклонялись черепахе, как божеству! - Ветер кивнул вниз: там в зарослях шиповника виднелась каменная черепашья спина. - Они жили так тихо и беспечно...
- Что наверняка прозевали, как нахлынуло другое, злое время! - вмешался, как всегда, кот.
- Время скакало на конях, мчалось на колесницах, размахивало мечами и гнало пленных: скорей, скорей, скорей!
- И они не защищались? — с горечью воскликнула Светка и сжала в руке веник: она бы, как
лунная воительница, бросилась на защиту людей и, главное, детей!
- Говорят, одна женщина с мечом в руке бросилась... Но одной против гудящего времени устоять на черепашьей спине было трудновато, - ответил Ветер, которому смелость его подружки была очень по душе.
- Да просто невозможно, - заключил Моторыч.
- Пролетела буря, погиб народ, - усмехнулся Ветер, а черепаха, - он снова кивнул вниз, - никуда не торопится, спит в своем неподвижном времени...
—А ты поторапливайся, - постучал лапой по Облаку кот, - чтобы нам не превратиться в черепах.
И вдруг, переменив тему, он спросил:
- Ну, были динозавры, черепахи, птеродактили, а интересно, кто еще тогда был?
Прежде этот вопрос Моторыча почему-то не занимал.
- Ну, известно, мамонты, быки, саблезубые тигры...
- А коты были? - уточнил суть вопроса кот.
- Коты? Конечно! Коты были всегда! - сказал Ветер к удовольствию впередсмотрящего, который почему-то стал внимательно приглядываться к камышам и снова поинтересовался:
- А саблезубые тигры в наше время здесь еще могут сохраниться?
- Насчет саблезубых - очень сомневаюсь, - сказал Ветер. - А вот нынешние здесь, конечно, водятся, и зубы у них, должен заметить, тоже
изрядной величины. Я даже могу рассказать одну историю, которая произошла в этих местах...
Тут кот напрягся, завертел головой. И на это была причина, о которой, прежде чем слушать еще одну историю Ветра, имеет смысл хотя бы коротко сообщить.
ОДНА ТИГРИНАЯ ИСТОРИЯ
Понятно, даже в сказочных случаях бывают моменты, когда герою хочется хотя бы на несколько минут уединиться, чтобы привести себя в порядок, подумать в кустах и даже просто размять лапы.
Так вот, в такой момент Моторыч остановил Облако, спрыгнул и, подышав у куста валерьяны, оказался на берегу большого ручья. Чтобы посмотреть, не водится ли в нем приличная съедобная рыба. Он встал на рыжую мохнатую кочку, и вдруг кочка вместе с котом поднялась вверх, а полосатый камыш зашевелился, как живой!
У Моторыча на спине шерсть встала дыбом. Среди камыша появились два огромных глаза и посмотрели на него с таким близким интересом, что он уже хотел прошептать: «Ты и я - мы с тобой одной крови *, но потерял дар речи и непонятно как взлетел на Облако. Взлетел, не зная, взобрался ли сам, или кочка, как огромная лапа, подтолкнула его вверх.
Об этом Моторыч тогда никому не сказал, чтоб не волновать товарищей попусту. Мало ли что
даже бывалому моряку может привидеться в незнакомом лесу! Но теперь он то и дело поглядывал вниз и пружинил когти, готовясь грудью и лапами броситься на защиту друзей.
Светка тоже что-то заподозрила, заметив среди камышей нечто похожее на полосатую спину. Она даже хотела крикнуть коту: « Беги!», но пред4 ставила, как мужественный Моторыч огрызнется, и тоже не стала никого тревожить пустяками.
Теперь, когда Ветер спросил насчет истории про тигра: «Идет?» - она, конечно, ответила: «Идет!»
- Но только короткую! - напомнил кот.
Ему от волнения очень захотелось перекусить.
Да и Светка была не против. Это когда она собиралась стать моделью, то соблюдала диету, а побывав медсестрой, была совсем даже не против чего-нибудь вкусненького борщиклендовского.
Облако сделало на лету перестройку и превратилось в упругий диван, на котором тут же устроилась Светка. Моторыч мигом раскрыл над ней зонт от солнечных лучей, так что можно было наблюдать, как внизу таскают друг друга за хвосты лисята, валяются медвежата, сшибаются пятачками полосатые кабанчики, и, срывая по пути грозди дикого винограда, слушать короткую тигриную историю.
- Не помню, - сказал Ветер, - слышал я это когда-то или видел сам, только сидели здесь, возле костра, три человека с луками и копьями, а неподалеку от них лежала раненая молодая тигрица. Кто-то поставил на ее пути самострел, и теперь в боку у нее торчала длинная стрела.