Страница 4 из 33
— И много вас тут?
Никки Синклер бросила на Рафаэля настороженный взгляд.
— Кроме меня, никого.
Хоть какое-то утешение, подумал Рафаэль, запустил пальцы в волосы и, случайно наткнувшись на шишку, болезненно поморщился.
Избавиться от Никки Синклер будет проще простого. Его самолет до сих пор стоит в аэропорту в получасе езды отсюда. Ее доставят куда она захочет. Скоро можно будет насладиться приятным уединением.
О продолжении испанских каникул Никки не может быть и речи. Во-первых, это частный дом, постояльцев тут не принимают. Даже если заплатят. Симпатичная, но агрессивная гостья в программу расслабляющего отдыха никак не входила.
Терпение у Рафаэля уже лопалось. Нет, хватит с него. Отправит Никки в аэропорт и выкинет события сегодняшней ночи из головы. Теперь его очередь отдыхать.
Только тут Рафаэль сообразил, что разговаривать сидя на полу — не дело. С трудом поднялся на ноги, потом протянул руку гостье.
— Значит, вы не знали, что я здесь? — грустно уточнила Никки, воспользовавшись его помощью и встав.
— Понятия не имел, — пробурчал Рафаэль. Прикосновение Никки обожгло, словно огнем.
— Так и знала, что будут какие-то проблемы. Слишком все хорошо шло.
Никки вздохнула, высвободила руку и опустила плечи. Рафаэля это расстроило.
— Что — все? — уточнил он.
Никки как-то сразу поникла, и это ему не понравилось.
— Эта поездка. Габи сказала, что вы не будете возражать.
Рафаэль насторожился:
— Вы знаете Габи?
Никки кивнула и снова робко улыбнулась:
— Да. Обещала все устроить, но вижу, не устроила…
Вот ему урок — не надо было разрешать сестрам приезжать сюда в любое время. Рафаэль вспомнил о многочисленных звонках и письмах Габи, которые проигнорировал, и поморщился от чувства вины.
— Нет.
— Я так и поняла.
Никки снова вздохнула и совсем сникла, будто из нее выкачали весь воздух.
К досаде Рафаэля, у него невольно сжалось сердце. Была в этой Никки какая-то чувствительность, ранимость, пробуждавшая его очень неудобную и непрактичную наклонность кого-то защищать, о ком-то заботиться. Глупости, конечно, — женщина, угостившая его таким ударом, явно в защите не нуждается. И ранимой ее не назовешь.
Но сейчас Никки казалась такой подавленной, будто на плечи ей взвалили неподъемный груз. Рафаэль хотел выставить ее за дверь, но понимал, что не хватит духу. К тому же, если он выгонит подругу сестры, Габи ему это всю жизнь будет припоминать.
Рафаэль вздохнул и выругался про себя.
— Уже поздно, — произнес он, решив, что слишком устал и не в состоянии принимать серьезные решения. Вдобавок неприлично выставлять гостью из дома за полночь. — Утром обсудим.
— Хорошо, — проговорила Никки с такой усталостью в голосе, что захотелось прижать ее к себе и заверить, что все будет хорошо. Спрашивается, с чего бы это?.. — Спасибо. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — пробормотал Рафаэль, развернулся на каблуках и зашагал прочь по коридору, думая, что спокойной эту ночь можно назвать только с очень большой натяжкой. А учитывая неудовлетворенное желание и странное наваждение, вряд ли можно рассчитывать на покой.
Да что же за черная полоса такая в последнее время, мрачно думала Никки, наблюдая, как Рафаэль поднимает брошенный на пол чемодан и скрывается за углом.
Глупо было надеяться, что поездка в Испанию оправдает ожидания, когда все остальное в ее жизни шло наперекосяк.
Утомленная событиями последнего получаса — и полугода, — Никки закрыла дверь, подняла с пола «Дон Кихота» и улеглась в кровать. Положила книгу на тумбочку и выключила свет.
Когда и почему вся ее жизнь покатилась под откос, в миллионный раз пыталась сообразить Никки, глядя в темноту и чувствуя невыносимую тяжесть на сердце.
Шесть месяцев назад она была полна сил и энергии. Бодрая, не теряющая энтузиазма, Никки дала зарок, что не позволит случившемуся на Ближнем Востоке сломить себя. Никки хваталась за каждое предложенное задание и выкладывалась, как в последний раз. Постоянно работала и переезжала с места на место, крутила страстный роман с потрясающе сексуальным журналистом.
Все шло отлично, в точности по плану, и Никки наслаждалась жизнью. Сделала одни из лучших фотографий за всю карьеру, побывала в постели с лучшим партнером. Оставалось только поздравить себя — ей удалось отпугнуть любые хоть сколько-нибудь мрачные мысли.
Вот видишь, говорила себе Никки, получая награду за одну из фотографий и улыбаясь бойфренду. Все коллеги, твердившие разные глупости про посттравматический синдром, — ошибались. Не считая редких ночных кошмаров и легкого дискомфорта в толпе, никаких симптомов Никки не замечала. И вообще, она же умная женщина, поэтому в качестве профилактики записалась к психотерапевту и прошла курс лечения. Там ее учили осмыслить произошедшее и оставить прошлое в прошлом. Так Никки и сделала — жила полной жизнью, занималась любимой работой, даже удостоилась награды. Чем не доказательство?
Многие месяцы Никки радостно твердила себе, что все хорошо, и совершенно искренне в это верила.
Но пару недель назад выяснилось, что Никки ошибалась. Тем ужасным утром она проснулась, чувствуя себя так, будто грудь сдавливает страшная тяжесть. Несмотря на яркое парижское солнце, заглядывавшее в комнату сквозь щели жалюзи, несмотря на тысячу неотложных дел, назначенных на сегодня, Никки попросту не могла встать с кровати.
Уверяла себя, что это просто был неудачный день, но чем дальше, тем больше ухудшалась ситуация. «Неудачные дни» случались все чаще и вскоре превысили число «удачных». А вскоре такими стали все дни. Энергия, бодрость и уверенность в себе таинственным образом исчезли. Их место заняло постоянное беспокойство, а то обстоятельство, что теперь Никки отказывалась от работы, за которую раньше бралась с таким энтузиазмом, только усугубляло тревогу.
Растерянная, Никки перестала подходить к телефону, не отвечала на электронные письма. Причем не только от коллег и заказчиков. Когда стало слишком тяжело общаться даже с родными и друзьями, Никки отгородилась и от них.
Пропал аппетит, началась бессонница. А когда все же удавалось уснуть, возвращались старые кошмары. Все чаще Никки просыпалась посреди ночи в холодном поту, испуганная, дрожащая…
Здоровое либидо снижалось, пока не исчезло вовсе, а вместе с ним, разумеется, приказал долго жить и страстный роман.
Никки почти не выходила из дома, ни с кем не разговаривала и целыми днями предавалась мрачным размышлениям. Ставила под сомнение правильность практически всех решений, принятых за последние годы. Разуверилась в своих способностях, стремлениях, целях. В результате ее охватили горечь и глубокая усталость.
Никки спускалась все ниже и ниже, и вот ее постоянными спутниками стали невыносимое нервное напряжение, внутреннее опустошение и бессильная досада от того, что она не в состоянии вылезти из болота уныния, куда ее засосало.
Эмоциональное выгорание, поставила диагноз Габи за бутылкой вина неделю назад. Когда подруга успела стать таким специалистом в этой области, Никки понятия не имела. Габи тогда обставляла резиденцию бахрейнского бизнесмена — впрочем, дизайн был для нее не работой, а необременительным хобби, и занималась она им время от времени, под настроение. А уж о психологии вовсе никакого понятия не имела. Спроси ее, что значит термин «эмоциональное выгорание», — не смогла бы объяснить.
Однако, когда они разобрали все симптомы, и Габи начала пространно рассуждать о балансе разных сфер жизни, отдыхе и умении наслаждаться сегодняшним днем, Никки решила, что во всем этом есть рациональное зерно. И тут Габи предложила план, на который Никки согласилась с готовностью и благодарностью.
«Поезжай в Испанию, — сказала Габи. — Надо сменить обстановку. Расслабься, восстанови равновесие. Отдыхай, загорай, купайся. А пожить можешь в доме брата. Он все равно там не бывает, оставайся сколько захочешь. Не волнуйся, я с ним договорюсь и все устрою».