Страница 49 из 54
— Хорошо, — сказал Хэмиш, хотя было видно, что заверения Сильвестра не произвели на него никакого впечатления.
— Я сварю еще кофе, — сказал Сильвестр и, взяв кофемолку, принялся за дело. Жужжание кофемолки болезненно напомнило ему о Джулии.
Часом позже, прощаясь с Сильвестром и застегивая в прихожей пуговицы пальто, Хэмиш заявил:
— Ты влюблен в эту девушку.
— Я и хочу узнать, так ли это, — ответил Сильвестр.
— Ты, кажется, сказал, что у нее есть собака? — задумчиво спросил Хэмиш.
— Да.
— Тогда cherchez le chien[6], — посоветовал, перефразировав известную французскую поговорку, Хэмиш и ушел, весело рассмеявшись.
ГЛАВА 32
— Тебе это нужно знать, — сказала Ребекка, расположившись на тахте со стаканом в руке. Сам Сильвестр развалился, закинув ногу за ногу, в кресле напротив. Он как раз вернулся домой с работы, когда Ребекка нажала кнопку дверного звонка.
— Как ты пунктуальна, — не очень вежливо встретил он ее на пороге. — Хочешь выпить?
Ребекка не спеша потягивала водку с тоником.
— А ты не хочешь?
— Нет.
— Так, значит, мне придется пить в одиночку?
— Да. — Расшнуровав ботинки, он скинул их на ковер. Ребекка отметила про себя розовый цвет его носков — еще совсем недавно он считался шокирующим.
— Прелестные ковры, — сказала она, окидывая взглядом гостиную. — Ты, насколько я помню, говорил, что они келимские?
— Да.
— Эти носки ты купил в Америке?
— Ты пришла поговорить о моих носках? — Спохватившись, что он ведет себя не лучшим образом — как-никак, а Ребенка была все-таки его сослуживцем и, как он надеялся, другом, — Сильвестр извинился: — Прости, Ребекка. Я купил их на Пятой авеню. Там мне предложили еще синие, цвета „электрик“, но я отказался.
Ребекка глотнула еще водки. То, что она пила одна, ставило ее в неудобное положение, и она никак не решалась начать говорить о том, с чем к нему пришла.
— А та красивая новая машина марки „Рено“, что припаркована возле дома, твоя? — спросила она.
— Да, Ребекка, да, ты очень наблюдательна. Я купил ее в Лондоне, а носки — в Нью-Йорке. Что-нибудь еще? Ты, ведь, кажется, сказала, что есть что-то такое, что мне надо обязательно знать?
С чего начать? Перед тем как прийти сюда, ей казалось, что это будет просто, но здесь, на тахте, она чувствовала себя ужасно скованно. Все ли она достаточно тщательно обдумала? Она снова поднесла стакан к губам. Захочет ли он узнать, где получила она эти сведения и от кого именно? Да, захочет. Они уже очень давно, многие годы, знают друг друга, но не может ли это закончиться чем-то вроде пробуждения в своей собственной кровати, как это было недавно с ней самой, когда вдруг видишь на подушке рядом совсем незнакомое тебе лицо? Вряд ли. Надо сделать так, чтобы обойтись без конкретных деталей.
— Ничего такого особенного. — Она сделала большой глоток. — Просто я тут кое-что услышала о твоей уборщице, — с трудом выговорила она, а поскольку ее почему-то нервировал вид сидевшего напротив в носках, ничего не пившего и внимательно смотревшего на нее Сильвестра, она зачем-то добавила: — Я просто проходила мимо. — Оба они знали, что это неправда, так как для того, чтобы пройти мимо его дома, ей надо было сделать порядочный крюк.
— Да? — ухмыльнулся Сильвестр.
— Я встретилась с одним человеком, который рассказал мне о ней некоторые весьма странные вещи.
— Что например?
— Может быть, это всего лишь преувеличенный слух. — Она была уже почти уверена, что зря завела этот разговор.
— А человек, о котором ты говоришь, не тот ли самый, с которым ты танцевала тогда? На улице…
— Что плохого в танцах на улице? — ощетинилась Ребекка.
— Я разве сказал, что это плохо? Или хотя бы намекнул?
— Нет… но…
— Мне показалось, что ты прекрасно провела там время с этим парнем. Ты выглядела такой игривой…
— Сильвестр! „Игривой“! Как тебе не стыдно!
— Это не оскорбление. У меня и в мыслях не было тебя обидеть! Так какой там пикантной новостью поделился с тобой твой кавалер?
— Его зовут Бенсон, Морис Бенсон, — с обидой сказала Ребекка.
„Когда она обижается, — подумал Сильвестр, — то становится похожей на мужчину. Ей бы подошли усы в виде буйволиных рогов“.
— Я знаю его имя, — сказал он. — Он называет себя исследователем. Что такого поведал он тебе о миссис Пайпер? Между прочим, от него ужасно пахнет затхлым табаком и пивом. — Ребекка поджала губы — лично ей этот запах нравился. — Сказал ли он тебе, что шпионит за миссис Пайпер, а заодно почему-то и за мной? Это ты имела в виду, заявив, что мне надо что-то обязательно знать? А сказал он тебе, что названивает ей, осыпая угрозами, по ночам? Сказал он тебе это? И сообщил ли он тебе, между прочим, что бывший муж миссис Пайпер и ее ребенок погибли недавно в автомобильной катастрофе?
— Нет, — прошептала Ребекка, — нет.
— Как я понимаю, — заметил Сильвестр, — ты с ним переспала?
— Что ты говоришь! — воскликнула Ребекка, и у нее запылали щеки.
— Ну так что же он тебе сообщил? — несколько смягчившись, снова спросил Сильвестр. Увидев, что она заморгала глазами, стараясь не расплакаться, он подумал, что, может быть, зашел слишком далеко.
— Что он мне сказал?.. Он следил за ней просто из интереса. Это было, кажется, каким-то образом связано с птицами. Он съездил к ее матери — ее зовут Клода Мей, и она живет в Девоне — и поговорил с ней, поскольку твоя миссис Пайпер что-то такое сделала, что его заинтересовало. Он интересуется поведением людей и птиц, но птицы — его главное увлечение. Он сказал, да, он сказал, что немного подразнил ее чем-то, что он о ней узнал.
— Он звонит ей и говорит непристойности.
— Ах, Сильвестр, ты ничего не понимаешь! Мне тоже звонили и говорили разные непристойности, спрашивали, например, какого цвета мои трусики, и при этом тяжело дышали в трубку. Морис Бенсон этим заниматься не станет.
— Тебе, говоришь, звонили? — Это удивило и на некоторое время отвлекло Сильвестра. Звонки с неприличными вопросами как-то мало вязались с ее воображаемыми усами. — Спрашивали о трусиках?
— Да, а еще обычно тот, кто звонит, хвастается восхитительной длиной своего пениса.
— И что ты на это отвечаешь?
— В ответ обычно или вешают трубку, или говорят: „Только и всего-то? Всего десять дюймов? Я вам сочувствую“.
— Кошмар! Но вернемся к твоему Бенсону. Чем еще он с тобой поделился? — Сильвестр был безжалостен. — А он сказал тебе, что обвиняет ее в убийстве ее ребенка?
— Нет, не говорил. Я уверена, что он не может говорить такое. — Ребекка была шокирована. — Он сказал, что она знает какое-то секретное озеро, — лепетала она, — на которое прилетают перелетные скопы, и он хочет узнать, где оно находится. Поэтому, очевидно, он ей и позвонил. Конечно, поэтому! Он еще сказал такую смешную вещь, что она пыталась оглушить его свистком.
— Не знаю, что там со скопами, — сказал Сильвестр, — а вот насчет свистка все правильно, и так ему и надо. Парень развлекся с тобой. Надеюсь, что тебе понравилось, — гневно закончил он. — Ни при каких обстоятельствах, подумал он, нельзя допустить, чтобы Ребекка догадалась о причинах его гнева. — Судя по твоему виду, надо налить тебе еще водки. Дай мне твой стакан.
— Нет, Сильвестр, спасибо. Мне нужно идти. — Она поднялась с тахты. — У меня свидание, — повторила она.
У входной двери Сильвестр потрепал ее по щеке.
— Да, ты переспала с этим самцом, — сказал он.
— Не говори чепухи! — ответила Ребекка и, проходя мимо его новой машины, хлопнула ладонью по капоту.
ГЛАВА 33
Когда Сильвестр увидел сидевшего на пороге дома в Ноттинг-Хилле Веселого, то так резко затормозил, что чуть было не стал причиной дорожного происшествия, однако женщина, сидевшая за рулем, следовавшей за ним машины, успела отвернуть в сторону. Взревев клаксоном, она приспустила стекло, ехидно выкрикнула: „Вот они, водители-мужчины!“ и, высунув напоследок руку с двумя пальцами в виде буквы „V“, лихо обогнула его и поехала дальше. Припарковывая машину у ступенек, на которых сидел пес, Сильвестр почувствовал, как часто и гулко забилось его сердце и вспотела рука, которой он потянул рычаг тормоза. Опустив стекло, он по-заговорщически тихо и от волнения хрипло позвал:
6
Ищите собаку (фр.).