Страница 20 из 22
* * *Наине нравилось, не выходя во двор,Ходить по лабиринтам переходов,Какими изобиловал отель.Была там пара лестничных пролётов,И круглая терраса, взгляд с которой,Ей сразу полюбился в первый день.Стена из очень толстого стеклаБыла, по сути, как окно в природу.Вплотную прилепился склон горы.– Ты дитятко, Pulsatilla alpine? —Наина обратилась к «сон-траве»,Простушке Альп из белых лепестковС доверчиво открытым жёлтым сердцем.– Ты в благостной природе заночуй,А мне со сном волшебник наш поможет. —Тут, будто бы, совсем издалека,Раздался звук, глухой и очень низкий —Ночную песнь трубил альпийский рог.Его мгновенно эхо подхватилоИ скрылось с затиханием вдали.Ну, что же, на сегодня всё, довольно,А новый день уже стучится в дверь.Она уснула, как успела смежить веки.В часы её забвения в ночи,Ей не привиделись ненужные картины.Открыла утром ясные глаза,Как вечером прикрыла на минуту.С огромным удивлением узнала,Что сладостный и благодатный сонХранил её примерно семь часов.А тот бокал, что ей прислал Васильев —Две трети райского напитка отпила.Всё полнилось притоком юных сил,Душа горела жаждою свершений.«Волшебный, дорогой Артём Семёныч!»,Единственно подумала она.* * *Текст занял с перерывами два дня.Она прошлась по созданным страницам,Увидела: придется много править,Но это нужно делать не сейчас.Насмешливый характер, между тем,Написанное посчитал абсурдом.Наина очень часто размышляла:Абстрактное крыло литературыЛишь может называть себя искусствомВ бесстыдном прагматизме наших дней.А все попытки жизнеописаний,Как мастерски не строится сюжет,Придется счесть лишь опытом подростка,Который был мастак до сочинений,Поэтому и нету в нем сомнений,Что может лучше Гоголя писать.Ведь он уже так много в жизни знает!«Все взрослые – такой смешной народ!» —Любила повторять Наина Львовна.И, как бы горько ей ни становилось,(Сама-то – не из ряда вон куда),Но думала всегда, что жизнь – игра.И нет в ней интереса без азарта.Она увидела, что друг Натальи Балк,Кликуши, проживающей под боком,Приблизился к её входным дверям.Как, впрочем, и должно было случиться.Взглянула тут же на начало текста:«Наина девочкой приехала в Москву….»И вывела курсивом заголовок:РОМАН для АБРА МОВИЧА. В стихах.И не нажала – «Завершение работы».Компьютер жил, хотя экран потух.Звонок, как три удара кастаньет,Не вызвал диссонанс в покое дома.Сама Наина села в кресле в холл,И с пульта, не спеша, дистанционно,Лихому гостю открывала дверь.В проеме появился силуэт.Тотчас же с двух сторон прожектораЕго поймали, как певца на сцене.От гостя шла уверенность в себеИ явная приветливость хозяйке.– Вы в сумраке, меня терзает свет. —– Должна же я увидеть, кто приходит.Я рада вам. А где моя соседка? —– Ей нездоровится. Я еду в магазин.Могу вам захватить, вдруг что-то надо.– Спасибо. Нам не надо ничего.А вы за чем? Какие-то лекарства? —– Да нет. Наталья выпила и спит.А мне купить чего-то захотелось. —Закатный свет усилил полумракБольшого холла с высоченным сводом.Но из-под купола на четырех цепяхСпустился вдруг диковинный светильник,Как видно – несомненный раритет.Завис он очень низко над столом,Который, в окружении из кресел,Смотрелся, как оазис среди тьмы.– Мне хочется вас чаем угостить.Вы, помню, побеседовать хотели?Мои должны приехать через час. —Для чая всё сыскалось под рукой.Ему хотелось чёрный с бергамотом.Она пила зелёный, как всегда,– Мне помнится, Роман, что вы коллектор.Агентство, или сами по себе?– Агентство, всё от степени проблемы.Вопросы разные, различен и подход.Вам это интересно просто так,А, может быть, конкретная работа? —– Да что вы, я сейчас не о работе.Сейчас мне интересны лично вы.Вы – Абрамович. Что вы – родственник ему? —– Кому – ему? Арону, или Лейбе?А может, и кому-нибудь ещё?Вы спрашивайте, чтоб я мог ответить. —– Роман Аркадьевич. Кто он-то будет вам? —Свет был не ярок, он высвечивал квадрат.Хозяйка с гостем, будто бы на сцене,Друг друга видели без игр полутьмы.И давишное ощущенье силы,Что парень на Наину произвел,При свете совершенно не померкло,А, может быть, усилилось ещё.Но вовсе не атлет сидел напротив.Роман, как посвященный каратист,Держал заряд энергии в запасе,Чтоб выплеснуть в означенный момент.Отнюдь не рослый, очень складный, худощавый,Не очень видный посторонний человек.– Я сам не знаю толком, может дядя?А тётка говорила, что отец.В событьях невозможно разобраться. —Наина выбрала одну из ярких книг,Что были на столе небрежной стопкой.– Взгляните – предпоследнее изданье, —И гостю через стол передала.– Хм, детектив, – и он взглянул, кто автор.– Я Катерины Рупской не читал.Какая-то, видать, подруга ваша? —– Нет, я. Иначе скучно жить.А Рупская – так это псевдоним. —– И что же, уже много настрочили? —– Четыре книги. Скоро будет пять.А может – шесть, если о вас хотите. —– Тогда я вам и вправду расскажу.Писательнице будет интересно.Но уговор – пока об этом не писать. —– Я лишь тогда, даю вам слово, напишу,Когда вы мне не просто разрешите,А с просьбой обратитесь – написать. —И он рассказывал такое – «уши вяли».«Вот, Абрамович – он служил под Киржачем.Так городишко, у Владимира под боком.Родители его погибли рано,Но в жизни не оставили дядья.Сначала жил в Ухте, у дяди Лейбы,Потом Абрам позвал его в Москву,Где Рома школу среднюю окончил.И вышел тут же воинский призыв.Назваться Абрамовичем не сложно,Родившись в те года под Киржачем.Никто и не подумает придраться.Представь себе – идет солдат в отгул,А девки – уже ждут у караулки.И крутится отгульная любовь,А сколько из гулящих залетает?Вот отпрыскам и ляпают порой:«Да, что ты, ведь твой папа – Абрамович.Лети ты в Лондон и добейся ДНК».А тут ещё история другая.В то время, у уже прошедших службу,Был принят, что ли, «дембельский аккорд».Солдаты, возвращаясь на гражданку,Для части, что была родным их домомВ течение всех долгих двух годков,Обязаны полезное что сделать,Чтоб память о них долгая была.И без «аккорда» по домам не отпускали.И вот, Роман Аркадьич со друзьямиДолжны очистить от деревьев лес,Размером, что футбольная площадка.Да что я – поле, целый стадион,А может – просека для будущей дороги.И от того, как быстро всё исполнят,Зависело, когда их дембельнут.Расчистят лес, и сразу по домам.А где такие силы – напрягаться?И вот, Роман такой придумал план.Он поле раздербанил на делянки.А возле части, полчаса ходьбы,Совхоз животноводческий страдал,Не зная, чем грядущею зимою,Коровники удастся отопить,И прочую домашнюю скотину.Да и самим не светит околеть.Когда Роман пожаловал с идеей,Чтоб мужики делянки раскупили,И лес с них заготовили себе —Они не знали, как благодарить.В три дня расчистили участок, словно плац,Ещё деньгами кучу отвалили.Он деньги на три части поделил:Армейскому начальству, как и надо;Ребятам, остававшимся служить,И дембельской бригаде – на дорогу.Романа Абрамовича хвалили:«Какой, – все говорили, – светлый ум!».– Так он уже тогда, мудрец безусый,Всё сделал, словно чистый бизнесмен, —Порывисто тут вставила Наина.– А кто же что ещё про это скажет?И Пушкин ведь в пятнадцать лет писал:«Утешься ты, о мать градов России».– Да вы с Натальей, жаль – она больна,Как будто бы свалились с книжной полки.Она про вас – Виссарион Белинский,Вы – строчу мне из «Царского Села».– Я эту аналогию привел,Чтоб Абрамовича поступок обозначить.Запоминающимся «дембельским аккордом»Роман Аркадьич свою службу завершил.История имела продолженье.С другим набором действующих лиц.Тогда ещё российские рок-группыИскали, где участок на природе,Чтоб летом провести там фестиваль.Не знаю я, откуда прозвучало,Услышан был, да и подхвачен клич:«Давайте-ка поедем под Владимир.Ведь там леса безумной красоты,И кто-то земляничную поляну,Размером, как огромный стадион,Расчистил, что пеньки одни остались.Так это – чтобы публике сидеть.Мы строим пару-троечку эстрад,И с них фанатов творчеством насытим.И все приехали. И даже Макаревич.Он предложил устроить дайвинг-клуб,В том месте, где Киржач впадает в Клязьму,Расчистить если всё и углубить.Конечно же, приехал «Мумий Троль».И лидер их сказал определенно,Что в здешних заповеднейших местахИ тигр мог популяцию повысить.Арбенина приехала с Верленом,И в группе с ними был ещё Рембо’.Наина уточнить хотела: «Рэ’мбо».Рассказчик настоять сумел: «Рембо’.Они ей составляли бэк-вокал,Солировали в рок-балладе «Кошка».Шевчук, и все ребята ДДТ,На акцию протеста прикатили —Прошла молва, что вырубают лес.Нелепость слухов скоро прояснилась.БИ-2 прислали саунд-трек на диске,Они никак приехать не могли….Наине вдруг наскучил балаган.Откинулась на кресле с чашкой чая,Не думая пришельца тормозить.Меж тем – он будто лекцию читал.Сидел спокойно, не меняя позы.И живо разворачивал рассказ,Без взглядов на реакцию хозяйки.Наина вклинилась в момент одной из паузИ тихо задала прямой вопрос:– Так значит вы – «сын лейтенанта Шмидта»,Сменивший имя в свете наших дней?Роман открыто глянул на Наину.– Ну, знаете ли, после ваших слов…, —И тут же белозубо улыбнулся.– Я только и могу ответить – да. —– Но есть же у тебя какое имя?Не звонкое, но всё-таки – твоё? —– Конечно же. Михайло Ломоносов.Для самых близких – просто Билли Гейтс. —Хозяйка дома поднялась из кресла,И вышла в тень, к открытому окну.И тихо прошептала: «Вечереет».– Ну, я тогда, пожалуй, что пойду.Простите, если что сказал не так. —Он к выходу пошел неспешным шагом.– Я вижу – вам не очень интересно, —«Владимирский мужик» сказал в дверях.– Зовут меня Арсений Петухов.Но это тоже кто-нибудь придумал.– Наверно, я должна теперь сказать. —Наина вдруг торжественные нотыПочувствовала в голосе своем. —Как Пушкин. Мол: «Ступайте себе с богом».Но, дайте посмотреть – который час?Мне кажется, что время позволяет.Свою историю для вас я написала.Но распечатывать? Интимные страницы?Хотите если – дам вам прочитатьНаписанное прямо с монитора. —– В безумном темпе Тины Канделаки.Где ваш компьютер? —Они быстро устремилисьПо лестнице в рабочий кабинет.Экран мгновенно вспыхнул заголовком:«Роман для Абрамовича». Стихи.– Спасибо за прекрасное названье. —– Но ты же не сказал, что Петухов.Не хочешь ли вина, пока читаешь? —– Сухого красного, немного – в самый раз.Ты трогаешь своим гостеприимством. —Арсений рьяно принялся читать.Но всё же, не взирая на вино,Лицо его порою было грустным.Когда он прочитал про горы Альпы,И сон, что все сомненья убирал,Наине даровал всегда напиток,Искусно приготовленный врачом,Часы сказали – время истекает.– На сколько же тогда вас раскрутили? —Не удержался он задать-таки вопрос.– Отлично, что не надо объяснять.Меня-то он нагрел – да это бог с ним.Супруга так сумел он развести,Что мы сейчас на грани разоренья.Одно названье – психотерапевт. —– Так помощь моя всё-таки нужна? —– А вы решили – приступ вдохновенья.Писать всё, чтобы дать вам оценить. —Арсений стал весьма сосредоточен.Такого выражения лица,Наина прежде у него не наблюдала.– Ты говоришь – когда приедет муж? —Арсений начал с ходу строить планы.Наина тут нажала на “Samsung”:«Любимый? Я немного беспокоюсь».Потом сказала: «Пусть он съездит сам.А я приеду взять тебя с заправки».– Я еду на заправку встретить мужа. —– Так завтра. Не подбросите меня?Я сам за руль садиться не хочу.Увидите, кто у меня напарник. —– Подброшу. —И отправились в гараж.Арсений сразу двинулся к воротам,Чтоб сразу после выезда подсесть.И выехал «зелёный носорог»,В вечерний час смотревшийся, как чёрный.– Так ваша «Бесконечность» не ушла?Я думал – нету «бабочки-малютки». —– У Пушкина всегда такой конец:«А перед ней разбитое корыто».“Infnity” с тех самых пор моя.Хранителем единства с Томми Ганом. —– В горах, на скалах, настоящий другСумел увековечить вашу память? —– Конечно. Высоко, где облака. —Дорога округлилась поворотом.– «Лэнд Круизер» уже встречает нас, —Заметил он машину на проселке.Арсений попросил: «Притормози.И с вами на сегодня распрощаюсь.А парень у машины – Леонид,Мы часто с ним работаем в тандеме.Подумаю, до завтра будет время.Конечно, если это не порыв,И завтра не услышу: «Что за дело?». —– Послушайте, Арсений, всё всерьёз.Одной мне не под силу разобраться.Вы мне поможете? —– Я завтра подойду. —