Страница 9 из 9
— В третьей новелле отвратительна мышь. Срезать!
Премьера «Операции «Ы» и других приключений Шурика» состоялась в Москве 16 августа 1965 года. До конца года, то есть за четыре с половиной месяца, фильм собрал 69 миллионов 600 тысяч зрителей.
В Алуште на всю группу актеров выдали только четыре билета на платный пляж. А в компании было пять человек. Моргунову билета не хватило. На входе строгая женщина-контролер потребовала еще один билет. На что Вицин, указывая на Моргунова, сказал: «А он не купается. Мы на нем плаваем».
При том количестве персонажей, неравнодушных к алкоголю, которых сыграл Георгий Михайлович, и при российской любви к таким героям на экране Вицину, не пьющему и не курящему, приходилось очень тяжело с поклонниками. Увидят на улице и сразу: «Стой, я щас за бутылкой сгоняю!». Георгий Михайлович надвигал на глаза шапку, старался проскользнуть незаметно, а особо упорным ценителям своего таланта говорил: «Что вы, что вы, он давно дал дуба!». Или был еще один беспроигрышный вариант. Часто пристающим на улице забулдыгам с фразой: «Третьим будешь?» артист торжественно и многозначительно отвечал:
— Могу быть четвертым, и такова концепция!
Пока инициативная группа обдумывала лихо заверченную «концепцию» Георгий Михайлович быстро удалялся.
Зиновий Высоковский (пан Зюзя) познакомился с Вициным во время съемок «Кабачка “13 стульев”». К тому времени актер с семьей много лет мыкался без квартиры по коммуналкам и комнатам, а тут им с Вициным предложили по трехкомнатной квартире в новом доме. Причем Георгий Михайлович стоял еще в одной очереди на квартиру для дочери. И вот подходит время — Вициным дают сразу две квартиры, а Высоковским — одну двухкомнатную вместо обещанной «трешки». На приеме в Моссовете Высоковский услышал: «Мы бы вам дали, но ни одной трехкомнатной квартиры нет». И вдруг Вицин говорит: «Как нет? Есть. Я ему отдам свою, а себе заберу его двухкомнатную». Неизвестно, как отреагировали на этот поступок дома у Георгия Михайловича, но в квартире Высоковских портрет Вицина висит на самом видном месте.
В ходе работы над фильмом «Не может быть», как, впрочем, и над другими комедиями, часто шла изнурительная работа, которая неведома зрителю: оттачивание нюансов смешного, замена одного сюжета другим, изменение ритма, динамики, драматургии комических элементов. Например, эпизод был рассчитан на 10 метров, то есть на 20 секунд. Репетировали и снимали около двух часов. Петр Петрович Кукушкин сделал шаг к гостям. Остановился. Рука уложена за лацкан пиджака… Вицин играет значительность и величавость Муссолини — в теле плюгавого неудачника и домашнего подкаблучника. Церемонно подходит жених. Он чуть волнуется, но сознает торжественность момента. Застывает. Его поза говорит: «Мы тоже деликатные обхождения понимаем». Кукушкин царственно протягивает ему руку. Жених обменивается с папой рукопожатием.
— Очень приятно, — заявляет Кукушкин, как бы соглашаясь, наконец, после напряженной работы мысли, что явление гостя можно счесть приятным.
И тут репетируются и снимаются варианты. Вот два из них.
Первый. Его предложил Вицин, чтобы внутренней логикой оправдать неожиданный переход своего персонажа к фразе: «Не желаете ли трахнуть по маленькой?».
Он поворачивается к Сереге (Савелию Крамарову) — и узнает родную душу выпивохи. Сразу слетает маска величия, возникает радушное и естественное:
— Не желаете ли трахнуть по маленькой?
— Мерси-с, — отвечает жених, он еще выдерживает торжественность момента.
— Это никогда не помешает! — до предела радостно вопит Серега.
— Не надо так, — останавливает тонкий ценитель смешного, Гайдай. — Ты проникнись. Серега тоже на приеме, он умеет себя вести.
— Он же бабник, элегантный человек, — подсказывает Куравлев.
И тогда Савелий Крамаров в модном кургузом пиджачке, в оранжевых носках из-под серых в полоску брюк играет элегантность.
Второй вариант.
— Нет, — говорит Гайдай, слишком резко от чванства к панибратству. Давайте поищем переход.
Искали, не жалея времени. И нашли. Вицин отводит взгляд от Сергея, смотрит перед собой. В глазах тоска: надо что-то говорить, а что?., о чем? Начинает медленно, глубокомысленно и напряженно раскачиваться с носка на пятку, с пятки на носок. В том же ритме закачался Крамаров.
— Вот правильно, — отметил Гайдай, — в беседе высоких договаривающихся сторон произошла заминка, не предусмотренная протоколом. И тут у папаши внезапно родилась мысль:
— Не желаете ли трахнуть по маленькой? — произносит одновременно с надеждой и облегчением Вицин. Сцена завершена на тонком комическом психологизме.
Вспоминает Нина Павловна, жена Гайдая: «Как-то я была в Ленинграде, и там же был Вицин. Мы зашли в меховой магазин, я хотела Лене шапку купить. Вицин тогда был уже известен, на него сразу переключилось все внимание продавцов. И именно он попросил, чтобы нам подыскали шапку: ничего же не было… Нам принесли шапку из нерпы, «пирожком». Я хотела отказаться, говорю:
— Нет, Леня не будет ее носить. Он ведь и так длинный, а этот «пирожок» еще увеличивает рост.
Но Вицин возразил:
— Он будет носить! Только скажите ему, что эта шапка называется: «Абрам Царевич». И точно! Не оценить юмор Леня не мог и несколько лет подряд каждую зиму надевал «Абрам Царевича» с большим удовольствием!».
Свою жену Григорий Михайлович встретил в театре, где она служила гримером и бутафором. Сердце Вицина всегда принадлежало женщинам с плавными и округлыми линиями фигуры. При встрече с избранницей ему было 35 лет, а ей 25 лет, он много и мягко шутил о том, что в сравнении с пышными женщинами худые, тонкие «карандаши» никуда не годятся. Ни богу свечка ни черту кочерга. Позже у них родилась дочь, унаследовавшая талант отца к изобразительному искусству.
Позже, уже в зрелые годы, на вопрос о жене, о том, чем завоевала его сердце Тамара Федоровна, артист отшучивался:
— Для жизни сгодится!
Для него это выражение было и осталось высшей оценкой нужности и необходимости.
Вицину не нужна была слава. Он от нее бежал. Прятался от назойливой публики в своей квартире или уединялся на природе с мольбертом. Живопись и скульптура занимали большое место в его жизни. В их квартире посреди комнаты стоял скульптурный станок. И маленькая дочь долго думала, что ее папа — скульптор. На открытие Музея трех актеров Юрий Никулин заехал за Георгием Вициным, чтобы отвезти на торжественную часть. Коллега лежал на диване в творческих мыслях, «Гоша, вставай, поехали, твой же музей открывается», — энергично скомандовал Юрий Владимирович, «Так это же надо штаны надевать», — вяло протянул Вицин, «Что, ты совсем без штанов ходишь?» — «Так это надо другие штаны надевать», — безучастно продолжил Георгий Михайлович. И перевернулся на другой бок. Только безграничная энергия Никулина и клоунское умение быстро переодеться спасли положение и подарили гостям музея встречу с Вициным.
Вицин не уставал повторять: «Я всегда старался не привлекать внимания других к себе. Чего мозолить глаза народу?». Он надевал серый плащ, надвигал на глаза неказистую кепочку и старался слиться с толпой. Ходит байка, что однажды его узнали в очереди, стали уступать место. «Я не Георгий Вицин, я его брат», — стал отбиваться от людей актер.
— Мужик, у тебя такой великолепный брат, что ты тоже имеешь полное право пользоваться его славой. Проходи вперед!
У Вицина никогда не было своей машины. Администрация театра оплачивала его поездки домой. Однажды после спектакля он предложил довести Глеба Скороходова до дома на такси, они жили недалеко друг от друга. Водитель такси сразу узнал любимого актера, засмеялся и стал расхваливать его талант.
— Вот видите, — сказал Георгий Михайлович Скороходову, — меня сразу узнали, а вас никто никогда и не.
— А вас я тоже узнал, — обернулся к его спутнику водитель, — вы по телевизору про артистов рассказываете.
Когда они доехали до места, Георгий Михайлович пытался заплатить пятьдесят рублей водителю, но тот категорически отказался: «С таких людей денег не беру! Буду всем рассказывать, кого вез!» Пожелав удачи, таксист уехал.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.