Страница 22 из 26
Мнение о том, что данные ибн Русты говорят о мусульманском образе жизни волжских Болгар ранее официального принятия ими ислама в 922 году основано на том, что он нигде не пишет об опустошительном ладейном походе русов-варягов по Волге на мусульманские поселения западного побережья Каспия, которое состоялось в 912–913 году и о котором упоминают многие другие авторы, в том числе и ал-Мас’уди. Этот поход послужил к резкому охлаждению отношений между древней Русью и Хазарией, поскольку разграбившие каспийское побережье русы своим поведением нарушили договоренность с отцом кагана Иосифа, каганом Аароном, который, как предполагается, пропустил их через дельту Волги как мирных купцов. Ал-Мас’уди в своих «Золотых лугах» пишет об этом происшествии с чрезвычайной живописной силой:
«Руссы проливали кровь женщин и детей, грабили имущество и жгли деревни. Народы, обитавшие около этого места возопили, ибо им не случалось с древнейших времен, чтобы враг ударил на них здесь, а раньше прибывали сюда только суда купцов и рыболовов».
На обратном пути после набега русам, нагруженным богатой добычей, пришлось столкнуться с мусульманами Хазарии, которые, как свидетельствует ал-Мас’уди, пришли к хазарскому кагану и попросили позволения отомстить, «ибо этот народ напал на наших братьев-мусульман, проливал их кровь и пленил их женщин и детей». Сражение состоялось, и русы, как сообщают средневековые источники, были разбиты, причем мусульманам в этом сражении помогали и хазарские христиане.
Это событие действительно оставило по себе дольгую память, и то, что ибн Руста нигде не пишет о нем, говорит в пользу того, что его сведения о мусульманстве волжских булгар являются самыми ранними из известных. Чуть позднее о мусульманах Волжской Булгарии писал и другой старший современник ал-Мас’уди, географ ал-Балхи в своей «Книге видов земли», причем он уже упоминает о существовании в земле булгар не только кочевых становищ, но и целых городов:
«Болгар… имя города, в котором находится главная мечеть. Недалеко от этого города лежит другой город Сивар[60] (или Сивара), где также находится главная мечеть… Дома… деревянные и служат зимними жилищами; летом же жители расходятся по войлочным юртам[61]».
Сведения ал-Балхи о булгарах и их городах повторяют и другие арабские географы, и сравнительные лингвистические исследования географических работ IX–X веков проявляют довольно противоречивую картину взаимных заимствований. Существует мнение, что многие труды, в том числе труд ибн Русты, восходят к неизвестной работе ал-Джейхани. Согласно этому мнению, все более или менее конкретные сведения о Волжской Булгарии начала X века черпаются из одного источника. Этот источник – свидетельство очевидца, который видел официальное принятие ислама на берегах Волги своими собственными глазами и лично присутствовал при этом поворотном событии общероссийской истории.
Его звали Ахмед бин Фадлан бин ал-Аббас бин Рашид бин Хаммад или, для краткости, ибн Фадлан. Ибн Фадлан не был профессиональным ученым и известным писателем, и поэтому имя его долгое время было окутано для историков и географов туманом забвения – еще более густым, чем имя ал-Мас’уди, из тридцати шести книг которого, как мы уже сказали, история сохранила лишь две. Он был всего лишь секретарем посольства, направленного в 921 году из Багдада на Среднюю Волгу халифом ал-Муктадиром в ответ на письмо булгарского царя Алмуша Шилки-элтабара, но его личность, а также его повествование достойны самой подробной беседы. Эта беседа будет интересна в первую очередь тем, что ее основа – дневник свидетеля и очевидца, по которому мы сможем представить начала северного мусульманства гораздо лучше, чем по всем книгам арабских географов.
Однако прежде мы должны обратиться к другим, гораздо более древним свидетельствам и представить себе те пути, по которым Знание путешествовало не только к низовьям Волги, но и к самым дальним рубежам Седьмого Климата – к рубежам античной Гипербореи.
Золото гипербореи и серебро ислама
Далеко не случайно, что, занимаясь своей книгой в жарком египетском Фустате, Ал-Мас’уди, подобно многим своим арабским коллегам, рассказывал читателям о главном богатстве недоступных и манящих северных земель – о драгоценных мехах, о баснословно дорогой пушнине. Ведь именно благодаря этому истинному «золоту» Гипербореи интерес не только античных географов, но и великих царей мира к самым отдаленным северным рубежам мира не остывал на протяжении не только веков, но и целых тысячелетий.
Туда, куда влечет торговый интерес, всегда отыщется и дорога, по которой от века путешествует не только купеческая корысть, но и бескорыстное Знание. Дорогам, ведущим из полуденных стран в Гиперборею, тысячи и тысячи лет, потому что дороги эти нерукотворны. Это великие реки – Дон, Волга и Кама, которые еще во времена Сократа и Гераклита связывали воедино скифские земли вокруг Понта Эвксинского с Уралом и Сибирью.
Громадные лесные и степные пространства от Каспийского и Черного морей до Ледовитого океана, сколько помнят люди, всегда были обитаемы. Геродот (около 484 – около 425 до нашей эры) в четвертой книге «Мельпомена» своей всеобщей «Истории», рассказывая о племенах, живущих к северу от скифов и савроматов, называет среди них исседонов, за которыми
«обитают аримаспы – одноглазые люди; за аримаспами – стерегущие золото грифы, а выше них – гипербореи на границе с морем».
Упоминает он также каких-то иирков и «лысых людей», в которых ученые видят соответственно предшественников мадьяр (В. В. Латышев) и башкир (С. Я. Лурье). Хотя Геродот и оговаривается, что об этих народах и землях никто ничего определенного не знает, а в существование гипербореев он вообще не верит, «отец истории» все же приводит известные ему сведения о племенах севера, на чьих землях через тысячу двести лет будут жить племена буртасов, Болгар, славян, веси и угров:
«По ту сторону реки Танаиса (Дон) земля уже не скифская, но первая из стран савроматов. Сей народ занимает землю от Меотийской впадины (Азовское море) к северу на пятнадцать дней пути, всю лишенную как диких, так и садовых дерев. Выше сих савроматов во второй стране сей живут будины, населяющие землю, изобильную всяким лесом. А повыше будинов к северу сперва простирается безлюдье на семь дней пути, далее, поворотя более к востоку, живут фиссагеты, народ многочисленный и особый, питающийся звериною ловлею[62]».
Для Геродота все упомянутые им народы и племена обладали самыми удивительными обычаями и вели кочевой образ жизни, однако и здесь, на самых рубежах Гипербореи, существовал, как он говорит, по крайней мере, один настоящий город. Это примечательный факт, тем более что подобная городская жизнь могла поддерживаться, видимо, только посреднической, в первую очередь меховой торговлей между греческой ойкуменой античности и народами Волжско-Уральского бассейна:
«Будины суть народ великий и многочисленный, голубоглазый и красноволосый. У них есть город деревянный город, по имени Гелон, стена его с каждой стороны имеет в длину тридцать стадиев, а сама высока и вся деревянная, и дома в нем деревянные, и святилища: ибо есть там и святилища эллинских богов, по эллинскому обычаю имеющие изваяния, жертвенники и храмы деревянные; они через каждые три года празднуют Дионису и справляют вакханалии. Ибо гелоны по происхождению суть эллины, изгнанные их торжищ своих и поселившиеся у будинов: язык у них частию скифский, частию же эллинский. Равно же и образом жизни гелоны с будинами не схожи… Однако эллины и будинов называют гелонами, хотя неправильно. Земля их обилует густыми лесами всякого рода, а в густейшем лесу находится озеро большое и глубокое с болотом и тростником вокруг него, и в том озере ловятся выдры, бобры и другие звери с квадратными мордами, коих шкурами опушаются кожухи, а яички полезны против маточной немощи[63]».
60
Сувар.
61
«История Татарии в документах и материалах», там же, с. 16.
62
«Историки Греции», Библиотека античной литературы, Художественная литература, М., 1976, с. 112.
63
«Историки Греции», Библиотека античной литературы, Художественная литература, М., 1976, с.136.