Страница 26 из 119
У Баси не было ни малейшего желания отправляться на смотр Резервной Армии. В Резервной Армии служил граф Александр Метелин.
Но у мсье Армавю такое желание наверняка возникло бы, и поэтому Бася сделал то, что делал всегда. Напал.
— Мне начинает казаться, что у нас здесь светский раут, — недовольно протянул он,— не хватает прелестниц и танцев. Господа, я готов смириться с тем, что отдых и стол с дороги всенепременны, но смотр? Я прибыл сюда по делу, а в Петерберге меня ждёт своя армия. Не слишком спокойная, хочу заметить. Не пора ли нам перейти к серьёзной беседе?
Перезвон приборов немедленно оглох. Все здесь ждали этих слов.
— Самое время, — высказался первым Жуцкой. — Петерберг не единственный город, где разгорелись в последнее время недовольства, но без преувеличения самый загадочный. До нас доносятся совершенно кошмарные пересуды — будто там буквально-таки убили Городской совет…
— Во что непросто поверить, — поспешил смягчить его прямоту Зрящих. — Я сам только что вернулся из Кирзани. Там, будем откровенны, бунт, настоящий рабочий бунт, и там действительно погиб один из членов Городского совета… Весть об этом мгновенно разнеслась по соседним городам, почему мы и поспешили действовать. К счастью, выяснилось, что трагическая эта смерть была случайной, она просто совпала по времени с волнениями, но почти не имела к ним касательства. Но я хочу заметить, что сведения подобного рода не могут долго оставаться тайной или пересудами, такие преступления не скроешь.
Если у вас нет хэра Ройша, хмыкнул про себя Плеть.
— Это, конечно, немыслимо, но Петерберг — город своеобразный, наделённый, прямо скажем, известной спецификой, — прогудел во главе стола Памажинный. — Не томите же, мсье Армавю. Каково положение в Петерберге?
Бася выдержал хрустальную паузу.
— Так вы ожидаете от меня отчётов? Я, господа, приехал не за этим. В первую очередь мне нужно согласие Четвёртого Патриархата на то, чтобы признать хэра Людвига фон Штерца не вышедшим из должности наместника в рамках стандартной юридической практики, а уволенным с этой должности по причине некомпетентности. Это снимает с меня ответственность за его возвращение на родину — а возвращение оное сейчас затруднительно. Что же касается некомпетентности… — он развёл руками. — Да, в Петерберге бунт. Я крайне удивлён, что вы до сих пор не послали туда официальное представительство.
— Неужто кого-то в самом деле убили? — с показным испугом, но очень жадно спросил Тепловодищев.
— Разумеется. А вы думаете, Пакт о неагрессии исключает убийства? Ах, мой наивный мальчик! — Бася ничуть не смущался тем, что граф Тепловодищев его лет на десять старше. — Увы, никакой Пакт не может полностью искоренить людские пороки. Но учение о прогрессе гласит, что на проблемы не следует закрывать глаза — их следует сперва осознавать…
— При всём уважении, — перебил Асматов-младший, — так какова же ситуация? Кто и кого именно убил? И как Петербергу удалось это скрыть?
— Военные сняли и арестовали Городской совет. Некоторых его членов расстреляли.
— И хэра Штерца, если я верно понял ваш намёк? — уточнил величественный Асматов-старший.
«Следите за Асматовыми, — твердили Золотце и хэр Ройш. — Дочь старшего из них, сестра среднего и тётка младшего замужем за главой петербержского наместнического корпуса, господином Туралеевым».
Все трое Асматовых сочились благородством — своим у каждого, но единым. У них были свежие лица с правильными чертами, скромные по патриаршим меркам одеяния и хорошая осанка.
— Вы поняли верно, — кивнул Бася, и Четвёртый Патриархат ахнул.
— Преступление! — бухнул некий косматый старик. — Нужны, просто-таки необходимы скорейшие меры!
— Позволю себе согласиться с уважаемым графом Дубиным, — пробормотал Зрящих. — И вы взяли на себя ношу управления этим городом? После такого…
— Quelle… Ваши слова глубоко оскорбительны, — сверкнул сапфиром на горле Бася, — и столь же бесчеловечны. Это слова неумёхи, задающегося вопросом о том, нужно ли лечить больного. Да! Да, господа, Петерберг болен! Тем нужнее ему рука умелого хирурга — моя рука. Охрана Петерберга совершила преступление, и за это преступление её будут судить. Но не раньше, чем мы убедимся в том, что иных преступлений не свершится. Не раньше, чем установим порядок. Если цена этого порядка в том, чтобы перенабрать Городской совет, чтобы подправить законы — что ж!
— Перенабрать Городской совет? Подправить, как вы выражаетесь, законы? — оживился Жуцкой. — Не сильно ли вы хватили?
— Я ничего не хватал. Эти процессы уже начались — без моего ведома и без моей воли, силою некомпетентности хэра Штерца. Моя же задача — и ваша; наша задача, задача скромных слуг народа, состоит в том, чтобы эти процессы обуздать и направить в русло развития и процветания.
— Значит ли это, — вкрадчиво спросил Жуцкой, — что вы готовы объясниться с Европами по вопросу печальной для всех нас кончины хэра Штерца?
В Басе тёплой жилкой забилось понимание.
— Опасаетесь санкций? — пропел он. — Оставьте! Европы уже извещены. Ни я, ни вы не можете нести ответственности за некомпетентность этого человека — человека достойнейшего, но слишком, увы, мягкого… Ах, и не путайте с мягкостью учение о прогрессе. Оно подразумевает ясность, но не попустительство.
— Следует ли предположить, что у Петерберга есть требования? — осведомился Асматов-средний.
— У Петерберга есть новая власть — новый Городской совет. Весьма… как это по-росски? Излагающий весьма связные требования, вы правы. И я думаю, что в интересах Четвёртого Патриархата было бы их выслушать.
Все снова загалдели.
— Что ж, — мелодично прожурчал Тепловодищев. — Полагаю, это разрешает наш затянувшийся многими заседаниями спор о необходимости инспекции.
Бася снова сверкнул — но теперь уже не сапфиром, а своими, Басиными, глазами.
— Однозначно, — улыбнулся он. — Об инспекции не может быть и речи. — Чтобы перекрыть новую волну гвалта, Басе пришлось поднять ладонь. — Опомнитесь! Какая инспекция? Или вас не учили тому, что с сумасшедшими нужно быть предельно серьёзными?
— С сумасшедшими? — Зрящих почти не потрудился скрыть раздражение. — Вы только что сказали, что их требования-де весьма связны.
В отличие от Басиной манеры врать. Но его это никогда не смущало, и противоречия всегда выворачивались в правдоподобие. Всегда.
Чтобы верить в это, Плети не требовалось прикасаться большим пальцем к мизинцу.
— Именно так, — без промедления согласился Бася. — Послушайте, я молод, но даже я понимаю некоторые простые вещи. Люди, которые сейчас называют себя петербержскими властями, новым Городским советом — это всего лишь лидеры бунта. Лидеры бунта никогда не бывают способны управлять… да хотя бы городом. Подыграйте им. Уважьте их. Явите им почтение. Дайте им понять их собственную несостоятельность. Обсудите с ними их требования с самым серьёзным видом и разрушьте их наивную логику. А если где-то она окажется не столь и наивной — скажем, в желании отсрочить введение налога на бездетность, — пусть так! Они уже сделали за инспекцию её работу. Почему бы этим не воспользоваться?
— Потому что логика на местах всегда оказывается предвзятой. Не так ли, Борис Жудьевич? — Зрящих иронически покосился на Жуцкого. — То, что вы предлагаете, придаст преступникам веса в глазах простого народа.
— Подлинных преступников нужно отличать от простых болтунов, — отмахнулся Бася. — Это во-первых. Во-вторых, вы вообще бывали в Петерберге?
— Не имел чести, — смутился Зрящих.
— Так я и думал. Простому народу необязательно даже знать о вашем прибытии. Петерберг закрыт и снаружи, от чужих, и изнутри, от своих…
— О нашем прибытии? — Памажинный неодобрительно затряс бородой. — Помилуйте, вы предлагаете нам ехать и разбираться с какими-то бунтарями?
— Вы должны были отрядить инспекцию месяц назад! — хлопнул Бася вилкой по столу. — А теперь, смотрите, я приехал к вам, хотя вовсе не обязан и ногой ступать за пределы Петерберга!