Страница 101 из 103
- Не надо мне говорить про тех, кто жив, а кто нет! Яна тоже жива, знаешь, а то бы она здесь не лежала! Видишь, ее даже от искусственной вентиляции легких отключили полгода назад. Значит, она сама дышит. Значит, она живет! - глаза Билла заблестели, и он опустил взгляд в пол.
Том отошел от брата и сел на пустую кровать у другой стены палаты. Он опустил руки между колен, сплетя пальцы, и грустно посмотрел на Билла. Это уже был не первый раз, что Том заводил с Биллом беседу на эту тему. Так или иначе, уже на протяжении нескольких месяцев каждый раз, как он приезжал в Москву, он пытался убедить брата не тратить свою жизнь зря. Но все было безрезультатно. Каждый раз Билл только раздражался.
- А знаешь, о чем я сегодня подумал, когда пришел сюда и посмотрел в окно на эту золотую осень? - неожиданно спокойным и ровным голосом спросил Билл.
- О чем? - он сам слышал в своем тоне безразличие, но ничего не мог с этим поделать.
Билл снова поднял глаза на брата:
- Я подумал, что если бы всего этого не произошло - не было бы той аварии, я бы Яне в прошлое Рождество сделал предложение.
Том удивленно поднял брови. Это было что-то на редкость новое. Этой истории за весь год он еще от брата не слышал.
- И мы бы этой осенью поженились, - продолжил Билл. Его взгляд был погружен глубоко в себя. - И сейчас были бы не здесь, а где-то на тропическом острове в медовом месяце. - Он грустно улыбнулся. Внезапно улыбка сошла с его лица. Том заметил, как отрешенный взгляд брата наполнился невообразимой смесью грусти, боли и злости. - Как же я ненавижу эту осень! - выдохнул он.
Том тихо подошел к брату и обнадеживающим жестом накрыл сжатый кулак Билла, лежащий на подлокотнике кресла, своей ладонью.
Билл снова сидел в кресле у окна. Он недавно вернулся с обеда, проведенного с Томом в соседнем кафе, после чего Том отправился на квартиру Яны, а он сам, естественно, вернулся в клинику. Билл бросил взгляд в сторону Яны, посмотрев на ее донельзя исхудавшие формы. От увиденного в его груди как всегда больно кольнуло.
Этот ритуал для него был практически ежедневным. Если он не проводил ночь в палате, и у него не было никаких срочных дел, он приходил сюда после завтрака и сидел, до тех пор, пока его глаза не начинали смыкаться от усталости. Тогда он садился в машину и ехал в квартиру Яны, которая теперь стала его постоянным домом. Палату он покидал лишь для того, чтобы сходить пообедать и поужинать в соседнем с больницей кафе или в больничной столовой и чтобы побеседовать с врачами о состоянии Яны. Он не хотел, чтобы она через свой мирный сон слышала, какие-нибудь неутешительные прогнозы и плохие результаты анализов.
Билл каждый день садился с ней рядом, брал ее за руку и разговаривал. Он рассказывал о том, что происходит в его жизни. Хотя, зачастую никаких новостей у него и не было. Ведь он все время проводил с ней. Тогда он рассказывал ей какие-нибудь истории из прошлого про то, как они с Томом росли в восточногерманской деревне, про то, как им посчастливилось стать знаменитыми. Рассказывал разные смешные и интересные случаи из будней группы. И каждый раз он неизменно говорил ей насколько сильно он ее любит, хочет, чтобы она проснулась и, чтобы они были счастливы вместе.
Он сидел и все думал о том, что ему снова наговорил сегодня брат. Но Билл не мог оставить Яну. Он бы себе этого не простил. Ему достаточно было той вины, которая лежала на нем с прошлой осени. Больше бы он не вынес. Все время работы над альбомом и во время промо, его отъезды из Москвы никогда не превышали недели. И даже тогда он чувствовал себя виноватым за то, что он живет, что его жизнь продолжается, а Яна так и лежит в палате одна без видимых улучшений. Билл постоянно, даже когда просто уходил домой, задавался вопросом: "А что будет, если она вдруг очнется, а меня не будет рядом?" Он уже раз разбил ее сердце и делать это снова не намеревался. Поэтому многие ночи он оставался спать в ее палате, где персонал клиники, как для VIP клиента, поставил для него отдельную кровать. Да и насколько-то нормально уснуть мог он только рядом с ней. Только так она ему снилась.
Некоторые люди могли бы уйти и со временем забыть. С глаз долой - из сердца вон! - как говорят. Но Билл был не таким и это был не тот случай, не тот человек, которого он мог оставить в беде и ходить улыбаться перед камерами, кричать фанатам со сцены, что он их любит и сегодня такой прекрасный вечер. Он не знал, как будет жить дальше. Но он и не строил далеко идущих планов.
Да что тут говорить? Он не строил планов даже на ближайшую неделю. С тех пор, как с Яной произошло несчастье, он жил только настоящим, жил только одним днем. Это происшествие его научило тому, что все может измениться за день, за минуту. Как же можно при таких условиях игры строить планы на будущее? Нет. Он теперь жил только настоящим.
Когда он об это размышлял, ему обычно вспоминался текст одной из их самых первых песен - "Живи секундой". Несмотря на то, что текст был далеко не глупым, сейчас он казался ему почему-то наивным. Теперь эти слова - "Живи секундой" - приняли для него другое, гораздо более темное значение. Теперь он тоже жил секундой, которая сменялась следующей, а потом еще одной и еще. На большее ему рассчитывать не приходилось.
Послеобеденное солнце начинало клониться к своему раннему осеннему закату. Билл уже около часа сидел и в миллионный раз размышлял о Яне, о брате, о группе, о своей вине во всем произошедшем.
Он чувствовал, как горячее солнце начало припекать его макушку и решил отодвинуться от окна, чтобы оно ему не мешало спокойно погрузиться в его думы. Билл встал с кресла, поднял его и поставил с другой стороны вплотную к кровати Яны. Убедившись, что солнце здесь до него не достанет, он снова сел в кресло, откинулся на спинку и, удобно положив руки на подлокотники, закрыл глаза.
Жаркое тропическое солнце припекало кожу и слепило глаза. Он шел по пляжу, ощущая, как с каждым шагом мелкий белый песок проникал сквозь пальцы его босых ног и приятно массировал ступни. Морской бриз теребил его волосы и освежал тело ровно настолько, насколько это было необходимо. Его пронизывало чувство безмятежности. Он был свободен. Ему казалось, что если он раскинет в стороны руки, то южный ветер возьмет его в свои объятья, и он воспарит над всем этим великолепием, как птица.
Ему было легко. Перед ним где-то за всем этим райским пейзажем лежало прекрасное будущее полное любви и душевного тепла. Ритмичный шелест морских волн ласкал его слух. Вдали на фоне светло-голубого небосклона он видел кромку длинных пальмовых деревьев, с которыми соседствовали бунгало гостиницы. Но чего-то не хватало. Он был один. Он осознавал, что для полноты счастья ему нужно было еще кое-что. Рядом должен был быть тот человек, для которого все это существовало, без которого его блаженство никогда не было бы полным. Он все шел, оглядываясь по сторонам. Несмотря на дневное время, пляж был пуст. Вокруг не было ни души. Но он знал, что где-то рядом, была она. Вот только бы знать точно где и повернуться в ту сторону, чтобы увидеть ее.
Она плыла под водой в лазурной глубине океана. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь рябь воды, отбрасывали на белое песчаное дно яркие блики. Они складывались в причудливые мозаичные узоры, которые с каждой проходящей на поверхности волной меняли свои формы, словно калейдоскоп. Теплая соленая вода ласкала ее тело. Было тихо. Лишь иногда с поверхности доносились шуршания очередной набежавшей волны. В этой неописуемой красоте иногда мелькали разноцветные тропические рыбки, своей пестротой разбавлявшие синеву вод.
Она стремилась выплыть наружу. Вопреки безграничному спокойствию, в котором она сейчас находилась, ее вдруг необъяснимым образом влекло на поверхность. Ею двигало желание выбраться из глубины. Но она не знала где берег. Со всех сторон ее окружала лишь вода. Она приняла неожиданное для себя самой решение - сейчас же в этот самый момент вынырнуть из океана. Собрав все свои силы, она несколькими энергичными толчками направила свое тело в ту сторону, откуда струился солнечный свет. Раз, два, три... и еще последний толчок, и ее голова показалась над водой.