Израненные (ЛП)

– Нам надо поговорить.

– Не о чем говорить.

Глава 6

Я сижу на пассажирском сиденье, глядя в окно на ночное небо. Ощущаю себя потерпевшей от крушения поезда. Это странно, но думаю, что уже горюю и оплакиваю свою мать. Я сижу, восстанавливая те воспоминания, которые были потеряны, но которые всплывают в моем разуме время от времени. Рука смерти – это единственное, что способно их освободить. Я вижу себя на качелях и знаю, что мне не больше трех лет. Мама подталкивает меня, и я стараюсь оглянуться на нее, из-за чего мои волосы путаются. Я чувствую это, словно происходит все сейчас. Я помню слезы, которые текли по моим щекам, и как я боялась. Моя мама распутала мне волосы и держала меня. Это не то воспоминание, которое я обычно вспоминаю, но сейчас оно всплыло. Тогда моя мать любила меня. Интересно, что она скажет, когда я появлюсь в дверях.

Холодок бежит по спине, заставляя меня дрожать. Уже поздно, послеобеденное время. Я сгоняю мурашки со своих рук, пытаясь избежать взгляда Питера. Мы не говорили с последней остановки. Я чувствую себя преданной. Словно кто-то вывернул меня наизнанку. Мне не нравится, что я чувствую его взгляд на себе. Это заставляет меня хотеть открыться и излить душу. Я хочу обратно моего Питера, но он ушел. Тот Питер никогда и не существовал.

Проехав мимо нескольких съездов, Питер съезжает с дороги. Мы в небольшом городке в Теннеси. Это холмистая местность в отличие от той, где мы были в Техасе, где в основном ровная, как сковорода, поверхность. Я ерзаю на своем сиденье и смотрю на Питера. Он выглядит так весь день. Я не могу сказать, зол он или раздражен.

Мне все равно.

Да, продолжай говорить это себе.

Питер сворачивает на темную парковку и останавливается перед входом в старый отель. Одинокий желтый фонарь освещает входную дверь.

– Что мы делаем? – я не хочу останавливаться здесь. Это место похоже на то, что принадлежит Норману Бейтсу[3].

– Нам нужно остановиться на ночь, а это единственное свободное место,– он замечает выражение на моем лице и добавляет: – Не волнуйся. Все будет хорошо. Я останавливался здесь прежде,– Питер выключает двигатель и вылезает из машины. Затем он обходит ее, открывает мою дверь и протягивает руку, ожидая, что я выйду.

На самом деле я не хочу выходить, но, в любом случае, делаю это, только не принимаю его руки. Питер качает головой и потягивается, когда отворачивается от меня. Его рубашка задирается, и я могу хорошо разглядеть его красивое тело, в том числе и место, отмеченное шрамом. Шрам наводит меня на вопросы. Питер может драться, но не делал этого прошлой ночью. Мне интересно, дрался ли он в ту ночь, когда нож угодил ему в бок. Такое ощущение, что эта история не так проста, есть что-то, что он не рассказал мне.

Питер засовывает руки в карманы джинсов и смотрит на меня. Любопытство отражается на его лице, когда он замечает, как я смотрю на него, но он не комментирует это.

– Пойдем. Давай получим комнату и поужинаем. Мы не ели весь день, и если я съем еще один батончик мюсли, я...

– Ты съел все батончики мюсли четыре часа назад, – это первое что я говорю ему, с тех пор как мы поехали вместе. Дразнящее замечание – это просвет. На секунду я жалею о сказанном, но затем отбрасываю это. Я должна решить, что с ним делать. Я смотрю на Питера из-под занавеса волос, скрывающих мое лицо весь день. К черту это. Лечение тишиной не стоит потраченных усилий. Я лезу в карман за резинкой и собираю волосы в конский хвост. Выбившиеся кудряшки, скорее всего, торчат, как рога сатаны, но мне все равно.

Питер идет впереди и открывает дверь. Он придерживает ее для меня, и я захожу внутрь. Место вызывает у меня мурашки. Питер проходит мимо меня и звонит в колокольчик. Пожилая женщина, согнувшаяся под тяжестью времени, выходит из кладовки. Она поправляет очки и улыбается Питеру так, словно она знает его.

– Питер Ферро. Никогда не думала, что увижу тебя здесь снова, – она тепло улыбается ему своими морщинистыми губами, прежде чем повернуться ко мне. – Этот прекрасный молодой человек останавливался здесь раньше. Ферро выбирают именно этот отель и никакой другой, – она сияет от гордости, когда говорит это мне.

Питер проявляет свое очарование и включает улыбку на полную катушку. Он берет ее за руку и говорит:

– Потому что это место самое лучшее. Я не мог проехать, не остановившись здесь,– клянусь Богом, старушка покраснела. Питер погладил ее по руке, прежде чем отпустить. – Как ты?

Она застенчиво улыбается и шикает на него.

– У тебя нет времени слушать старушечий лепет. Бьюсь об заклад, вы голодны. Вот пропуск на обед в ресторане. В каждой комнате горячая еда. А вот ключ от комнаты, – она медленно поворачивается к доске позади нее. Она оправдывается, когда вручает ему ключ. – Это единственная комната, которая осталась. Прости.

Я не покупаюсь на это, а Питер похоже да.

– Прекрасно. Огромное спасибо,– он кладет кредитку в ее руку, и она оплачивает ею счет.

– Время выезда – девять часов, и, поскольку это люкс для молодоженов, предусматривается завтрак в постель. Когда вы хотите, чтобы его к вам доставили?

Я чуть не подавилась.

– Что? Мы не можем остаться в люксе для молодоженов, – сейчас я стою рядом с Питером, готовая перепрыгнуть через прилавок и искать альтернативный вариант. – У вас должен быть другой номер.

– Мне жаль, дорогая, но у нас нет свободных номеров. Все занято участниками конференции. Номер очень симпатичный.

– Но это… номер для секса! Для счастливых пар, для поженившихся пар. Не для нас! Я не говорю ничего из этого. Слова кружатся внутри моей головы, словно шары для боулинга, отбивающие другие мысли. Инстинкт подсказывает мне держаться на расстоянии от Питера, но я не могу, и это делает только хуже.

Питер усмехается мне.

– Это... что, Сидни? – он прислоняется к стойке в этой обтягивающей футболке с ленивой, сексуальной улыбкой. Я ненавижу его.

– Ничего.

– Нет, ты определенно думала, что это было чем-то. Продолжай и скажи нам,– он дразнит меня.

Мое лицо горит, когда румянец проступает на щеках. К черту. Я говорю первое, что приходит в голову.

– Я уверена, что это прекрасный номер, и я не хочу, чтобы все кончилось, как в прошлый раз. У Питера проблемы с контролем. Он занимается любовью, как бешеная обезьяна, и ломает по привычке все вещи. Я не хочу разрушить вашу лучшую комнату. Вот и все.

Озорная улыбка Питера становится шире, словно это утверждение верное. Я хотела смутить его, но, похоже, это не работает.

Старушка хлопает меня по руке, притягивая мой взгляд от Питера. Она говорит:

– Я знаю, милая, – и смотрит на Питера и подмигивает. Девичий взгляд на ее лице говорит, что она лично знает, что я имею в виду.

Я дважды моргаю, неуверенная, что правильно ее расслышала. Это заставляет Питера смеяться. Он хватает ключ у женщины и говорит:

– Спасибо, Бетси. Я обещаю, что ничего не сломаю, пока буду заниматься безумной обезьяньей любовью с моей подругой.

Питер тянет меня за дверь. Мы оказываемся снаружи. Ночной воздух густой и теплый. Пахнет жимолостью и жасмином.

Мой рот открывается.

– Ты…

Питер не прекращает идти. Он направляется к машине, достает наши вещи.

– Я что, Коллели?

– Ты спал с ней?

– Я спал со многими, – Питер подносит наши чемоданы к номеру и вставляет ключ в отверстие. Это настоящий медный ключ со свисающим с конца ярлыком.

– Что, черт возьми, это за ответ?

– Это единственный ответ, который ты получишь, пока веришь тому, что читала в прессе, а не тому что я тебе говорил,– Питер заходит в темную комнату и резко останавливается. Я ударяюсь в его грудь, когда он роняет сумки. Его лицо так близко ко мне, что я могу почувствовать его дыхание, когда он говорит: – Я трахался с половиной восточного побережья, помнишь? Женщины в этих краях очень довольны. Я могу добавить тебя к списку, если хочешь.

3

НорманБейтс – вымышленный персонаж, психопат, страдающий раздвоением личности, созданный писателем Робертом Блохом, персонаж знаменитого триллера Альфреда Хичкока «Психо» и его сиквелов. Прототипом Нормана Бейтса является реальный убийца ЭдГейн.