Страница 7 из 98
— К сожалению, мне нужно идти…
Нужно было видеть, какое изумление отразилось в ее глазах, даже рот ее приоткрылся.
— Ты шутишь? — выдохнула она.
— К сожалению, мне приходится следовать правилам поведения служащих управления шерифа, — продекламировал я, — страница пятая, параграф четвертый, подпункт Е, цитирую: «Ни один офицер не должен вступать в компрометирующие связи с подозреваемым или свидетелем во время работы». — Я посмотрел на часы. — Сейчас пять минут пятого, а я на работе до шести…
— Ты собираешься уйти именно сейчас, когда…
Ярко-желтый свитер взлетел и упал с пугающей скоростью, и я сразу же стал размышлять над проблемами конструкторов женского белья…
— Но я же вернусь, Таня, куколка, — пообещал я, пятясь к двери, — я вернусь.
— Позвони дважды, — сказала она, — чтобы я знала, что это ты, и закрыла дверь еще на пару оборотов!
— Это я уже слышал, — сказал я мрачно. — Почему-то все женщины, которых я сегодня встречаю, выставляют меня. Надо выяснить, почему это так. Может быть, они находят меня отвратительным, но ведь это не так?
— Выметайся вон, ты, идиот! — крикнула она с такой яростью, что голос ее сорвался почти на визг. — Мне тошно от одного твоего голоса!
Глава 5
Солнце уже клонилось на запад, когда я возвращался в город. Внезапные спазмы в желудке напомнили мне, что я сегодня еще ничего не ел. Поэтому я зашел в кафе, чтобы перехватить сандвич. Контора доктора Торро не отвечала, когда я позвонил туда из кафе, поэтому я набрал его домашний номер. Здесь мне ответили. Голос его звучал без особой радости, когда я сказал ему, что хочу поговорить с ним еще немного, но все же он согласился подождать, пока я приеду.
Когда я вошел в дом, мне показалось, что это подходящее жилье для такого человека, как доктор Торро. Большое светлое здание с украшенным орнаментом фасадом, слегка даже вычурным, как будто архитектор в последний момент решил, что дом все же должен соответствовать своей цене… и перестарался.
Шторы были опущены на всех окнах, придавая дому почти нежилой вид. Я нажал, кнопку звонка и услышал, как что-то звякнуло едва слышно внутри. Немного погодя доктор сам открыл мне дверь. Складки на его лице прорезались еще глубже, а может быть, это были их тени, а может быть, разыгралось мое воображение.
Он с минуту смотрел на меня, как на нечто страшно неприятное, затем пожал костлявыми плечами под прекрасно сшитым синим пиджаком.
— Входите, лейтенант, дома я один.
Я последовал за ним сквозь пустынную гостиную на полукруглую заднюю террасу, которая слегка напоминала бар. На стойке стояли напитки. Доктор указал мне на поднос с бутылками разнообразной формы и спросил:
— Налить вам чего-нибудь, лейтенант?
— Виски со льдом и немного содовой.
Я сел на один из стульев перед баром, пока он готовил выпивку. Когда он закончил и поставил передо мной стакан, а из своего пригубил, взгляд его остановился на мне.
— Вы хотели еще о чем-то спросить меня, лейтенант?
— Да. — Я отпил немного виски. — Вы знаете человека по имени Фрэнк Корбан?
— Слышал о нем, — сказал он. — А что?
— Этот малый был хорошим приятелем вашей жены, — так говорит Таня Строуд. Так вот, этот Корбан содержит у себя в доме интересное заведение — почти уникальное в своем роде «убежище» — так он его называет.
— Вот как? — произнес Торро. Его пальцы начали постукивать о стойку бара. — Вы думаете, здесь какая то связь с убийством Бернис, лейтенант?
— Пока не знаю, — признался я. — А как вы познакомились с Корбаном?
— Он был моим пациентом, — сказал он холодно.
— Удивительно. Мне он не показался сумасшедшим, — возразил я.
— Лейтенант! Не следует бросаться такими словами. У него было небольшое психическое расстройство.
— Конечно, — сказал я извиняющимся тоном. — Насколько я понял, он содержит что-то вроде частного клуба, очень интимного.
— Я не состою членом этого клуба, если вы на это намекаете, — огрызнулся он.
— Меня интересует, была ли ваша жена его членом. Например, Таня Строуд — член этого клуба.
Торро устало потер лоб.
— Вполне возможно, что и Марта была членом клуба, я ведь уже утром сказал вам, что мы жили совершенно разной жизнью.
— Уж это точно, — согласился я. — А известно ли вам, что Таня Строуд считает, что смерть вашей жены вовсе не была несчастным случаем?
— Я не удивлюсь ничему, что бы она ни сказала, особенно если это касается меня. — Он коротко рассмеялся. — Уверен, что вы составите удачный отчет, если будете верить тому, что говорит Таня.
— Я не склонен верить кому бы то ни было сейчас, и это относится к вам в равной степени, доктор, — сказал я как можно мягче, — я просто пытаюсь найти убийцу.
— Отлично! — Он допил до конца, затем резко поставил стакан на стойку бара. — Я только не в силах понять, каким образом эта бесконечная цепь бессмысленных вопросов и ответов может вам помочь, лейтенант!
Я вздохнул:
— Рано или поздно мне всегда говорят подобные вещи, доктор. А теперь почему бы вам не присесть на кушетку и не рассказать мне все, что вы знаете. Возьмем, к примеру, Корбана. Расскажите мне о нем, как о пациенте разумеется.
— Это невозможно, — отказался он, — речь идет о врачебной этике — вы должны понимать, что это такое.
— Речь идет об убийстве, и что это такое, вы тоже должны знать, — возразил я. — Либо врачебная этика, либо отказ от дачи свидетельских показаний, выбирайте.
— Хорошо! — Он устало кивнул. — Что вы хотите знать о Корбане?
— Все с самого начала, — предложил я. — Как он впервые появился у вас, что за заболевание было у него, что-нибудь из того, что он вам рассказывал. Это может помочь следствию.
Торро улыбнулся:
— Вам проще заглянуть в историю его болезни, лейтенант. Есть у вас время прочитать три густо исписанные тетради?
— Надеюсь, что вы сможете изложить ее покороче.
Торро зажег сигарету, и пальцы его, отбросив спичку, пробежались по костюму, перескочили на стойку бара, снова вернулись к стакану.
— Корбан был представлен мне другим пациентом, — сказал он быстро, — и если ваше подозрение, что Марта была членом этого заведения, — правда, лейтенант, то вы признаете нелепость ситуации. Пациентом, который представлял мне Корбана, была Таня Строуд.
Я закурил сигарету, чтобы составить ему компанию, и отпил еще немного виски.
— Очень сложный человек, — сказал Торро скорее самому себе. — Человек, обладающий множеством недостатков, прежде всего — стремлением к самоуничтожению. Он похож на мотылька, лётящего на огонь. Летит сломя голову, долетел и — понимает, уже поздно. Если он не попадает в эмоциональные драматические конфликты, то он просто-напросто сам их создает. В такие дни его стремление унизить, растоптать себя достигает предела. Подобные случаи не так уж распространены, в моей практике они считанные, а основаны всегда на одном — страстном стремлении к самоистязанию. Корбан просто склонен к мазохизму.
— И поэтому он содержит этот свой клуб? — покачал я головой сомнительно.
Торро нетерпеливо пожал плечами:
— Конечно. Кроме того, он очень сексуально озабочен, но с оттенком самоуничтожения. Правда, сейчас он уже в таком состоянии, что пользуется лишь стимуляторами.
— Как насчет того, чтобы объяснить это проще? — взмолился я. — Я ведь только простой сыщик.
— Он не получает удовлетворения от прямого контакта с женщиной, — сказал он терпеливо, — но вот если он организует это через клуб или частное заведение — для других, — то от этого он уже получает большое удовольствие.
— А Таня Строуд? Что с ней, доктор?
— Ведь вы уже познакомились с ней, лейтенант, — лукавая усмешка появилась на его лице, — и все же вам нужно знать мое мнение?
— Пожалуй, нет, — сказал я. — Меня только удивляет, что ей понадобилось лечение.
— Я не совсем уверен, что ей действительно оно понадобилось. Нимфомания — случай довольно редкий в медицинской практике. Я скорее склонен считать, что Таня хотела больше поговорить о своих отклонениях, чем лечить их.