Страница 80 из 100
Руди глубоко вздохнул.
— Лейтенант, — сказал он голосом мягким и успокаивающим. — Могу я говорить с вами как мужчина с мужчиной?
— Конечно, — сказал я решительно. — Можете даже закрыть глаза, если это вам поможет.
— Я ушел от Харкнесса около десяти, — скорбно начал он. — Затем я отправился к одной особе…
— Не заставляйте меня волноваться, — сказал я вежливо. — Я умираю от любопытства и страшных подозрений.
Руди поморщился:
— Об этом даже смешно говорить, лейтенант. Я имею в виду, что она еще совсем ребёнок и…
— И вы пошли баюкать ее в колыбельке? Кстати, эту юную особу, случайно, не Лолитой зовут?
— Не придирайтесь к словам, лейтенант, — прорычал Равель. — Конечно, она уже совершеннолетняя, но я — знаменитый актер, и она предо мной робеет, понимаете, что я хочу сказать! — Он попытался придать своему лицу честное, искреннее выражение. — Я встретил ее в Париже в прошлом году, и с тех пор она не дает мне покоя. Она узнала мой адрес и приехала в Пайн-Сити. Я просто пошел туда, чтобы вразумить ее, сказать, что между нами все кончено.
— И она устроила вам небольшой ночной концерт? — спросил я.
Он вновь поморщился:
— Я постарался быть как можно более тактичным, но ничего не добился. Когда этой женщине что-нибудь хочется, она становится упрямой как осел. Если Джуди что-нибудь узнает…
— И как этого осла зовут?
— Камилла, — сказал он. — Камилла Кловис. Я это точно знаю, сам бы не поверил, если бы не видел ее паспорта. Она снимает квартиру в месте, которое называется «Дневная мечта». Я провел с ней сегодня часа полтора, а потом пошел прямо домой.
— Я проверю, — сказал я.
— Сделайте мне одолжение, лейтенант, — взмолился он, — не говорите ничего моей жене. Она с ума сойдет от ревности, если что-нибудь узнает. Не скажете?
— Попытаюсь, — пообещал я ему. — Что еще?
— Я и так наболтал чертовски много, — нахмурился он.
— Если вы не знаете, кому было выгодно убийство Барбары Арнольд, то, может быть, поделитесь своими соображениями насчет того, кому приспичило убить вашу жену?
Руди уставился на меня, нахмурив брови:
— Это что, шутка?
— Ваша жена утверждает, что Барбара убита по ошибке, что Барбару спутали с ней.
— Зачем кому-то убивать Джуди? — медленно произнес он.
— Не знаю, — сказал я. — Она вам ничего не говорила о письмах?
— Каких письмах?
— Значит, ничего. Похоже, что только у этой Камиллы Кловис были причины убить вашу жену.
— У Камиллы? — Он коротко рассмеялся. — Вы с ума сошли! Камилла и мухи не обидит.
— Что ж, возможно, Камилла здесь ни при чем. А вы?
— Я? — Руди посмотрел на меня безумными глазами. — С какой стати мне убивать Джуди?
— Вот и мне тоже интересно. Может, объясните? — сказал я с надеждой в голосе.
— Вы сумасшедший, — сказал он. — И если вы обвиняете меня в том, что я убил Барбару, спутав ее с Джуди, то мне придется отправиться к своему юристу, а вам — в клинику для душевнобольных! — Он презрительно усмехнулся. — Мы женаты уже три года. Вы что думаете, я никогда не видел свою жену голой?
Мысленно я признал счет один — ноль в его пользу и отправился искать сержанта Полника. Тот обретался в комнате убитой секретарши.
— Я уже почти закончил, лейтенант — сказал он. — Машинка стояла на столе. Больше ничего нет.
— Даже писем нет? — спросил я. — Дневника, фотографий с автографами кинозвезд, пластинок?
— Ничего, — сказал он равнодушно. — У этой дамы в комнате нет ничего, кроме печатной машинки и одежды.
— Мне кажется, секретарше больше ничего и не надо, — сказал я. — А самые прогрессивные обходятся одной лишь печатной машинкой.
Глава 4
Когда я вернулся домой, кушетка моя остыла, и Джеки на ней уже не было. Я не чувствовал себя вправе упрекать ее за это: на ее месте я поступил бы так же. Поэтому я лег спать в гордом одиночестве и проснулся около девяти, бодрый как духом, так и телом.
Лейверс уже наверняка ждет меня в управлении, но утро было такое прекрасное, солнце светило так ярко, что мне не хотелось нарушать это очарование и я отправился сначала в отель «Старлайт».
Портье меня узнал.
— В чем дело, лейтенант? — спросил он угрюмо.
— Обычная проверка, — успокоил я его. — Ассоциация девиц легкого поведения обвиняет управление отеля в том, что оно дерет тройную плату с клиентов.
— Как смешно, лейтенант, — сказал он устало. — Вам нужен кто-нибудь из наших клиентов?
— Харкнесс. Дон Харкнесс.
Портье заглянул в книгу.
— Семьсот второй номер, — сказал он. — Позвонить ему?
— И предоставить ему шанс выброситься из окна? — возмутился я.
— Если вы не возражаете, лейтенант, — сказал он холодно, — я попросил бы вас подняться к нему в номер прямо сейчас. Мы теряем клиентов из-за того, что вы стоите в холле. Люди обращают на вас внимание. — Он слегка скривился. — И потом, этот ваш галстук…
— Он вручную разрисован самим Пикассо, — сказал я. — Не думаю, что вы такой где-нибудь достанете дешевле чем за полтора доллара.
Решив, что нервная система портье не выдержит дальнейших перегрузок, я направился к стальной коробке лифта, который доставил меня на седьмой этаж.
Номер Харкнесса был в самом дальнем конце коридора. Прежде чем дверь открылась, мне пришлось постучать четыре раза.
Мужчина в пижамных брюках и черном шелковом халате с любопытством глядел на меня.
Он был высок и лыс, с детским выражением лица и кустистыми черными бровями над серыми настороженными глазами.
— Мистер Харкнесс? — спросил я.
— Точно, — ответил он низким голосом.
— Лейтенант Уилер из управления шерифа, — сообщил я ему. — Я бы хотел задать вам несколько вопросов.
— Заходите, — сказал он. — Я завтракаю.
Я вошел в комнату, и он уселся за стол, весь уставленный тарелками и блюдами, наполненными разнообразной снедью.
— Чашечку кофе, лейтенант?
— Спасибо, — сказал я и уселся в глубокое кресло.
Он налил мне кофе и протянул чашку:
— В чем дело?
— Убийство. Вы разве не знаете, что вчера ночью произошло убийство секретарши Джуди Мэннерс?
— Да, — он кивнул головой, — слышал, — и отправил себе в рот солидный кусок сандвича.
— Что, газетчики уже пронюхали? — спросил я с интересом.
Он покачал головой:
— По крайней мере, в тех газетах, которые читаю я, сообщений еще не было. Просто часа в два ночи мне позвонил Руди Равель.
Я отхлебнул кофе, обдумывая его слова. Харкнесс ухмыльнулся.
— Я знаю, о чем вы думаете, лейтенант. Но он действительно был у меня. Пришел около девяти, ушел в половине одиннадцатого. Вы это хотите знать?
— Нет, — сказал я. — То время, что он был с вами, меня не интересует. Меня интересует, что он делал, когда ушел. Кстати, Равель ваш друг?
Он намазал маслом еще один сандвич и положил сверху большой кусок бекона.
— Деловой компаньон, — сказал он коротко.
Его ровные белые зубы прямо-таки с людоедской жадностью впились в сандвич.
— Руди — оригинальный парень, — промычал он с набитым ртом. — Когда Амур всадил стрелу ему в задницу, он стоял перед зеркалом.
— Вы снимаете кино, мистер Харкнесс?
Он улыбнулся:
— Я продюсер. И с такими кинозвездами, как Руди Равель и Джуди Мэннерс, следующая картина будет иметь бешеный успех.
— Вы знали покойную Барбару Арнольд?
— Встречал несколько раз. В доме на Парадиз-Бич, — сказал он. — По-моему, она была ничего. Но я слишком плохо ее знал.
— Вы никого не подозреваете?
— Нет, лейтенант. — Он взялся за кофейник. — Еще чашечку?
— Спасибо, достаточно, — сказал я.
Он налил себе полную чашку и добавил три ложки с верхом взбитых сливок.
— Руди, наверное, договорился с вашим шерифом, — сказал он, — если уж в газетах об убийстве ни слова.
— Может быть, — сказал я. — Во всяком случае, мне об этом вряд ли станут докладывать.
— Я надеюсь, что вы быстро распутаете это дело, лейтенант, — сказал Харкнесс. — Боюсь, если оно будет предано гласности, вам кое-кто устроит большие неприятности.