Страница 53 из 100
— То, что лежит у него в карманах. Вы не возражаете?
— Сколько угодно. Мой запрет мало что изменит.
Я вывернул все карманы и попросил Полника отнести содержимое в кабинет Миднайт.
Прибыла труповозка, двое санитаров вынесли труп, и Мэрфи величаво удалился.
Затем вернулся Полник:
— Этой даме не очень нравится, что мы занимаем ее кабинет, лейтенант.
— Мы попросим мэра прислать ей официальное извинение. А пока этой даме придется удовлетвориться моим. Пойду извиняться прямо сейчас.
— Да, лейтенант, — пробормотал Полник.
— Мне надо с ней поговорить, — сказал я. — А когда я закончу, хочу расспросить, вернее, повидать этих троих ребят. — Я кивнул на музыкантов.
— По одному?
— Для начала всех вместе, — сказал я. — А потом официанта.
— Какого официанта?
— Он тут один такой, лохматый, как нечесаная собака.
Я пошел в кабинет Миднайт.
— Вам, наверное, никто не говорил, что вежливые люди обычно стучат перед тем, как войти, — холодно сказала она.
— На данный момент я считаю этот кабинет своим временным штабом, если не возражаете.
— Возражаю, — сказала она. — Но не думаю, что это что-нибудь изменит.
Она сидела на диване, изящно скрестив ноги, в ее руке был стакан, по-моему с водкой и тоником. Я подошел к бару и налил себе виски, бросив туда несколько кубиков льда. Затем уселся за стол.
Все изъятое из карманов трупа Полник сложил на столе аккуратной стопкой. Я начал осмотр: полупустая пачка сигарет, коробок спичек, на одной стороне которого было написано «Золотая подкова», смытый носовой платок, несколько десятидолларовых бумажек общей суммой в сто шестьдесят долларов, расческа и пилочка для ногтей. Последней вещью в стопке оказался мятый и грязный конверт, на задней стороне которого было написано карандашом: «Не высовывайся, марихуанщик».
Я отхлебнул виски, открыл ящик стола — как выяснилось, пустой — и смел туда все вещи, включая и полупустую пачку сигарет, от которой пахло марихуаной. Затем вновь закрыл ящик.
— Чувствуйте себя как дома, лейтенант, — сказала Миднайт. — Не подложить ли вам подушку?
— Было бы неплохо, — признался я. — Но мне сейчас придется забыть о комфорте и заняться делом. Мне надо задать несколько вопросов и выслушать такое же количество ответов. Не возражаете, если я начну с вас?
— Только побыстрее, лейтенант, — сказала она. — Я должна распорядиться, чтобы убрали помещения, пока все не ушли домой.
— Я вас не задержу. Прежде всего — самое главное: вы работаете каждый вечер?
— Мы закрыты по воскресеньям и понедельникам.
— Это прекрасно. Что вы делаете в понедельник вечером?
Глава 3
Музыканты сели рядышком по другую сторону стола, и я наконец-то смог их как следует разглядеть.
Слева сидел Клэренс Несбитт, который без своего контрабаса выглядел растерянным. Это был грузный человек, и на нем все еще была коричневая шляпа-«дерби», в которой он играл на эстраде.
В центре этой троицы сидел Уэсли Стюарт, трубач, высокий и тощий, как скелет, с большими голубыми мечтательными глазами и длинным носом, не соответствующим пропорциям лица. Последним был Куба Картер — низенький и темноволосый человечек — обладатель длинных черных усиков и сверкающих белых зубов.
Я закурил и посмотрел на них.
Куба нервно задвигал ногами, пальцы Клэренса перебирали невидимые струны, и мне показалось, что сейчас зазвучит его контрабас, который стоял у стены напротив. Только Уэсли Стюарт сидел неподвижно, и, судя по его отсутствующему взгляду, он находился за тысячу миль от кабинета Миднайт О’Хара.
Я тихо откашлялся.
— Вы должны были видеть, как это случилось. Расскажите мне все подробнее.
Они недоуменно уставились друг на друга.
— Пожалуй, мы ничего не видели, лейтенант, — сказал наконец Клэренс высоким голосом. — Мы играли, и нам некогда было отвлекаться. Я только услышал, как какой-то парень застонал, но решил, что наша музыка довела его до экстаза. А потом прозвучал громкий хлопок, и этот парень появился перед нами. Я решил, что он пытается помешать нам, обозлился и уже собирался столкнуть его с эстрады, когда он упал, и я увидел кровь на его рубашке. И, о Боже, я тогда опоздал со следующим тактом!
— Он говорит правду, лейтенант. — Куба быстро кивнул и послал мне свою ослепительную улыбку. — Он говорит правду: мы ничего не видели, пока этот парень не свалился прямо перед нами.
Я взглянул на Уэсли Стюарта:
— А вы что скажете?
Он медленно перевел на меня свой взгляд:
— Что, лейтенант?
Голос у него был спокойный и приятный.
— Я спросил, считаете ли вы так же, как и ваши приятели?
— Простите. — Он смущенно улыбнулся. — Я не слушал. Я прикидывал, можно ли в «Спокойном блюзе» использовать тенор-саксофон вместо…
— Мне очень жаль прерывать ваши музыкальные размышления, — сказал я, — но всего полчаса назад здесь произошло убийство. Мне бы хотелось узнать, видели ли вы, кто его убил, и все такое прочее.
— Ну конечно, лейтенант… — Он опять улыбнулся своей спокойной улыбкой. — Мне очень жаль, но я ничего не видел, пока он не упал прямо перед нами. Когда я играю, я ни на что не обращаю внимания. Я не слышал ни стона, ни выстрелов. Я видел только, как перед нами остановился какой-то мужчина, который потом оказался на полу.
— Кто-нибудь из вас знал его? — спросил я, и все трое отрицательно покачали головами. — Вы когда-нибудь видели его здесь раньше?
Они вновь покачали головами.
— Ни один из вас ничего не видел? И вы не видели никого с пистолетом в руке? Никого сзади, справа или слева от вас, кто мог бы вытащить пистолет и выстрелить?
— Простите, лейтенант, — после некоторого молчания сказал наконец Стюарт. — Мы были слишком заняты.
— Ну хорошо, — отступился я. — Спасибо за помощь.
Они одновременно поднялись и в ногу пошли к двери.
Когда они вышли, в кабинете появился Полник.
— Ну что, лейтенант? — спросил он с надеждой.
— Женщина говорит, что ничего не знает, — сказал я. — Эта троица тоже ничего не знает. Попробуем поговорить с официантом.
Через полминуты неряшливый официант сидел напротив меня. Я пригляделся к нему внимательнее. Он был высок и крепко сложен. У него были густые черные волосы, которые надо было постричь и помыть недель шесть тому назад. Он сидел в кресле с решительным видом, и что-то подсказывало мне, что полицейский допрос ему не в новинку.
— Где вы были, когда все это произошло? — спросил я.
— На кухне, — сказал он. — У меня заказ был на четыре персоны за столиком рядом с вашим. Мне помогал Джо, а затем я услышал крик и выстрел и вбежал как раз тогда, когда он уже падал.
— Вы никого не видели за эстрадой?
— За эстрадой никого не было, — твердо сказал он. — Я никого не видел, кроме этих трех шумных музыкантов.
— Вам не нравится джаз?
— Да, лейтенант, — сказал он. — Я предпочитаю тишину.
— И того человека, которого некто застрелил, вы никогда не видели раньше?
— Нет, лейтенант, — ответил он.
Я достал из ящика стола коробок спичек убитого, открыл его и увидел там всего три спички.
— Что-то уж слишком много он израсходовал ваших фирменных спичек за те десять минут, что был здесь.
— Возможно, он бывал здесь и раньше, — нервно сказал официант, — просто я не замечал его.
— Может быть, вам надо носить очки? — сказал я. — Или вам надо проехать со мной в управление, где мы быстро освежим вашу память и улучшим ее настолько, чтобы вы уже никогда ничего не забывали?
— Не надо так говорить, лейтенант, — сказал он. — Может быть, я действительно забыл его. Я был очень взволнован в связи с этим убийством.
— Как часто он бывал здесь раньше?
— Четыре или пять раз. Всегда курил эти сигареты с марихуаной.
— Как вас зовут?
— Бус, — сказал он. — Эдди Бус.
— Почему же вы забыли, что он уже бывал здесь?
— Я был взволнован… я…