Страница 7 из 11
Наиболее заметным новшеством в развитии банковского дела в Западной Европе на пороге XX столетия было появление так называемых «деловых банков», которые, в отличие от старых, депозитных, занимались не столько денежными делами богатых людей и целых государств, сколько кредитованием промышленности. Начав с железных дорог, Ротшильды рано или поздно должны были пойти по этому пути и заняться непосредственно различными отраслями индустрии. Выше уже упоминалось об угольных шахтах в Бельгии, снабжавших топливом ротшильдовскую компанию Северных железных дорог. Однако продолжать проникновение в угледобычу, черную металлургию, машиностроение оказалось делом трудным и хлопотным: там уже давно и прочно окопались могущественные угольно-стальные магнаты. По-иному обстояло дело в области добычи цветных металлов, производство которых в прошлом столетии было довольно ограниченно и раздробленно. Чувствуй, что этой отрасли принадлежит блестящее будущее, Ротшильды решили обратить на нее самое пристальное внимание.
Как и в железнодорожных делах, зачинателем здесь оказался представитель австрийской ветви — Соломон, который скупил ртутные рудники на Балканах. Его примеру последовала французская ветвь в лице сына Джеймса — Альфонса, который приобрел в 1870 году у задолжавшего ему испанского правительства исключительное право на скупку ртути из рудников в Альмадене сроком на 30 лет. В 1896 году контракт был продлен. Между тем добыча только на этих рудниках составляла в момент заключения контракта 41 % мирового производства жидкого металла. Вместе с добычей на балканских рудниках Ротшильды установили фактическую абсолютную монополию на рынке ртути. Проникновение Ротшильдов в испанскую экономику значительно облегчалось тем, что они осуществляли, по сути дела, безраздельный контроль над железнодорожной линией Мадрид — Сарагосса — Аликанте.
Аппетит, как известно, приходит во время еды. Поскольку в одних и тех же рудах, как правило, содержатся различные цветные металлы, Ротшильды решили не ограничиваться только ртутью. В 1881 году было объявлено о создании акционерного общества «Пеньяройя» со скромным основным капиталом в 5 миллионов франков (в 1917 году он увеличился до 73 миллионов, в 1935 году — до 309 миллионов). Начав с добычи свинца и серебра в Испании, трест «Пеньяройя», контролируемый семейством Ротшильдов в союзе с представителями «высоких банков» Мирабо, металлургических концернов Эмбером де Ванделем и другими, раскинул свои щупальца по всей Европе: во Франции, Италии, Греции, Австро-Венгрии, забрался в Северную Африку (Тунис) и даже в далекую Латинскую Америку (Аргентина). В сфере его деятельности — цинк, сера, серная кислота, суперфосфаты, уголь, электроэнергия.
Третья промышленная опора Ротшильдов в горнодобывающей индустрии, созданная в 1873 году, также на испанской земле, называлась «Рио Тинто». Это были шахты пиритов — богатейшего сырья для выплавки меди, скупленные за бесценок у испанской короны лондонской ветвью дома Ротшильдов (на паях с другой британской компанией, «Мэтисон»).
Наконец, четвертым главным оплотом могущества дома в области добычи и выплавки цветных металлов явилось акционерное общество «Ле Никель», об интересах которого достаточно красноречиво говорило само его название. Компания «Ле Никель», созданная в Париже в мае 1880 года, увеличивала свой основной капитал не менее стремительно, чем «Пеньяройя»: с 6,25 миллиона франков до 15 миллионов в 1908 году и до 224,4 миллиона в 1939 году. Наиболее крупные ее рудники были расположены на другом конце света — на острове Новая Каледония, являвшемся колониальным владением Франции. Хотя в числе основателей «Ле Никель» ни один из членов семьи Ротшильдов формально не значился, фактически она полностью контролировала никелевый трест через подставных людей, служивших в компании «Пеньяройя» или на других ротшильдовских предприятиях.
Поскольку значительная часть рудных богатств, эксплуатировавшихся Ротшильдами, находилась в далеких тропических странах, «высокие банкиры» не могли не обратить пристального внимания на проблему доступа к ним — как физического, так и политического. Этим объясняется вторжение Ротшильдов в область речного и морского судоходства. Так родились судоходные ротшильдовские компании (обслуживавшие океанские порты Дюнкерк, Кале, Касабланка, судоходство по Рейну), а впоследствии также судостроительные верфи (Касабланка), крупнейшая компания по производству оборудования для судостроительной промышленности и т. д.
С другой стороны, дом Ротшильдов живо заинтересовался проблемами колониальной политики. Выше уже упоминалось о роли, которую сыграл Джеймс в захвате Алжира войсками французского короля Карла X. Впоследствии один из близких к Джеймсу промышленников давал своему агенту, отправлявшемуся в завоеванный Алжир, следующую красноречивую инструкцию: «Ваша задача — указать, каковы наиболее выгодные дела, точно определить место, размеры, транспортные возможности и общие шансы эксплуатации, характер и качество полезных ископаемых, их прошлое, но главным образом их будущее». Центральным пунктом соприкосновения судоходно-транспортных и колониальных интересов Ротшильдов явилась пресловутая Всеобщая компания Суэцкого канала. После окончания строительства канала акции компании находились в основном в руках французских капиталистов и египетского хедива. Когда хедив в 1875 году попал в затруднительное финансовое положение и решил продать свою долю, лондонский Ротшильд — Лайонел ссудил огромную по тем временам сумму британскому правительству во главе с Дизраэли (лордом Биконсфильдом), что позволило англичанам захватить контроль над каналом и использовать его в 1882 году для оккупации всего Египта. В обмен на свои услуги Ротшильды получили не только часть акций, но и, что еще важнее, ряд ключевых постов в административном совете компании, а сын Лайонела Натаниэл — давно вожделенный титул лорда. Некоторое время спустя английские Ротшильды финансировали зловещую деятельность известного авантюриста Сесиля Родса, силой и обманом распространившего британское колониальное владычество на Южную и Восточную Африку с ее богатейшими залежами меди, кобальта, золота, алмазов.
Немалые интересы обитатели дома Ротшильдов приобрели также в акционерных обществах по добыче южноафриканских алмазов, бакинской нефти (в содружестве с небезызвестным шведским промышленником — изобретателем динамита Нобелем), в угольных шахтах и цементной промышленности юга царской России и т. д.
Так постепенно вырисовывались контуры грандиозной финансово-промышленной империи Ротшильдов. На первый взгляд кажется, что ее причудливые очертания, подобно империям древних завоевателей, определялись не какими-либо объективными факторами, а попросту случайными превратностями битв с соперниками. Спекуляция государственными ценными бумагами, размещение международных займов, поставившие казначейства ряда европейских государств в зависимость от Ротшильдов, открыли перед ними возможность наживы на финансируемом из казны железнодорожном строительстве. Это, в свою очередь, толкнуло к прибыльным промышленным капиталовложениям в новые отрасли, где еще не успели закрепиться старые предпринимательские династии,— в добычу руд и производство цветных металлов, в морской транспорт. Все более широкое применение железными дорогами и судами жидкого топлива заставило Ротшильдов заняться нефтью (тем более, что их позиции в экономике богатых нефтью колоний и стран, зависевших от французского империализма, были весьма прочны).
И все же в эволюции дома Ротшильдов на протяжении полутора столетий есть вполне определенная внутренняя логика. Силой вещей чудовищно разбухший банковский капитал сливался и сращивался с промышленным, перерастал национальные границы, устремлялся в другие страны, прежде всего слаборазвитые. Промышленный капитал проделывал тот же путь. «Концентрация производства; монополии, вырастающие из нее; слияние или сращивание банков с промышленностью — вот история возникновения финансового капитала и содержание этого понятия», — писал В. И. Ленин в своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма». История дома Ротшильдов явилась одним из ярких подтверждений этих слов.