Чёрная полоса

— Эй ты, вылезай на свет, пушку брось и руки на затылок, да без глупостей, ты на мушке, — обратился ко мне какой–то боец, которого я не видел.

Решил не искушать судьбу напрасно и медленно вылез, встав на колени и сложив руки на затылке.

— Джек, это наш, оставь парня в покое, — прокричал из–под вагона Смит.

— Смит, ты ли это, дружище, и что ты там делаешь? — Солдат, державший меня на мушке явно расслабился, но не опустил винтовку. Рядом стоял ещё один уже немолодой боец, говоривший со мной и Смитом. Невдалеке расположились ещё трое, направляющие винтовки в нашу сторону.

— Лучше помогите выбраться, нога застряла, — уже спокойным голосом ответил мой недавний попутчик.

Ещё двое бойцов, закинув винтовки за спины полезли под вагон доставать Смита. Кряхтя и ругаясь они достали его минут через пять. На щеке у него светилась красным в солнечных лучах большая кровоточащая царапина, и шел он заметно припадая на левую ногу. Быстро осмотрев себя, обнаружил, что не имею не то чтобы какой царапины, даже одежда не пострадала. Отряхнуть её и всё, можно сказать — отделался лишь лёгким испугом. Смит поздоровался за руку с Джеком, внимательно посмотрел на меня и сказал по–русски:

— Молодец мужик, если бы не ты, меня бы точно ухлопали. Хороший пример подал, я бы не успел так быстро сориентироваться. И стреляешь отлично. Ну чего стоишь на коленях, вставай, пошли смотреть, кому ещё тут помощь требуется.

Джек как–то странно взглянул на Смита, не знаю, понял что он из его речи или нет, но тональность точно уловил. Я поднялся на ноги, автоматически отряхивая свою одежду, и пошел в сторону тепловоза за идущими туда солдатами. Около разбитой пулемётной платформы на земле весь в крови лежал молодой чернокожий парень, а над его телом склонился и рыдал во весь голос огромный негр в военной форме Ордена. Его винтовка валялась рядом, как отброшенная мешающая палка.

— Это его сын, — тихо сказал мне по–английски Джек, когда мы проходили мимо, — совсем молодой парень, на безопасный маршрут его поставили и…

— А почему на поезд вообще напали, здесь это часто происходит? — Я пребывал в некотором недоумении, да и вообще ещё не пришел себя, мой голос дрожал, да и руки не хотели особо слушаться.

— Так — первый раз, — суровое лицо бойца окончательно закаменело и на нём резко прорезались желваки. — Бывало, обстреливали и раньше, железную дорогу только год как проложили. Гады! — Джек эмоционально стукнул кулаком по борту сошедшего с разбитых взрывом рельс локомотива, — на наши патрули сегодня два раза нападали в других местах, мы шестерых там потеряли. Все основные силы с базы ушли в погоню за бандой и попали в другую ловушку, а тут ещё это…

— Успокойся, Джек, — положил ему руку на плечо тихо подошедший Смит. — Всё из–за этого проклятого груза. Как только узнали про него?

— Узнали, — ещё один удар кулака сотряс металл тепловоза. — У нас давно крот завёлся, вся информация о маршрутах и времени выхода патруля у бандитов имеется. Нас как детей в ловушки заманили. И про груз они тоже знали, не один день такую засаду готовить.

— А что это за груз такой? — Я очень некстати проявил своё проснувшееся от стресса любопытство.

— Извини, парень… — Смит покачал головой. — Меньше знаешь — крепче спишь. Лучше не спрашивай.

Мы обогнули поезд и перешли на другую сторону. Здесь уже активно суетились солдаты, вытаскивая из вагонов тела людей и оказывая помощь немногочисленным раненым. На холме стояли два внедорожника с бдящими у пулемётов бойцами, и ещё пятеро солдат методично прочёсывали склон в поисках случайно оставшихся живыми разбойников. При виде окровавленных, разорванных пулями человеческих тел, меня стало сильно мутить и я едва сдержался от сильного рвотного позыва.

— Первый бой, парень? — Спросил меня Смит с нотками лёгкого сочувствия в голосе. — Ничего, привыкнешь и к такому. Но лучше бы и не привыкать… — тихо сказал себе под нос последнюю фразу по–английски.

Едва заметно кивнул ему, всё ещё борясь со своим организмом. Вскоре мне несколько полегчало, хотя окончательно так и не отпустило. Наша помощь уже никому не потребовалась, в живых с этого поезда, кроме меня и Смита, остались только трое человек, причём все они имели серьёзные ранения. Окажись бандитов чуть больше или подоспей Патруль чуть позже, могли бы и не отбиться. Пройдя ещё немного в сторону хвоста поезда, я отстал от Джека со Смитом и остановился, около нашего вагона, рассматривая многочисленные пробоины и следы пуль. Крепко и плотно лупили, как только живыми остались непонятно. Здесь меня снова стало мутить, сел на землю, отцепив от пояса флягу, и выпил её содержимое одним залпом. Помогло мало.

Сколько–то времени я просидел, тупо уставившись в одну точку без единой мысли в голове. Руки уже не тряслись, но навалила слабость и полная опустошенность. Чувство, словно меня вывернули как грязный носок, бросив в стирку. Тихо сбоку подошел Джек, положив мне свою тяжелую руку на плечо.

— Куришь? — Спросил он, протянув мне большую зажженную сигару.

Машинально взял её в руки, покачал между пальцев и протянул обратно.

— Нет, не курю, благодарю за заботу, — и снова уставился в ту же самую точку.

— Молодец парень, я вот тоже с той стороны не курил, а тут пришлось, — вздохнул он, затягиваясь предложенной мне сигарой. — Здесь такое дело, твоих тут сколько? — Он обвёл рукой окружающее пространство.

— Моих кого? — Непонимающе посмотрел в его сторону.

— Ну скольких ты подстрелил и где? — Пояснил он.

Медленно возвратился назад в своей памяти воспроизводя прошедший бой, хотя очень не хотелось этого делать. Автомат толкает плечо, вот кувырнулась багги, затем пролетает мимо граната, стреляющий травяной бугор, джип с пулемётом, меня снова захватывают переживания смертельной схватки, и что характерно, наконец–то отпускает.

— Так, сейчас перечислю, — я стал подсчитывать убитых мною, — итак, багги там, — рукой показал на лежащую невдалеке машину, двое, водитель и пулемётчик. Может и не попал, но результат налицо. Дальше правее от вершины холма ближе к нам гранатомётчик, тоже мой. Справа на склоне, судя по всему, снайпер, случайно поймал очередью по вспышке. И ещё там, с другой стороны, трое в джипе. Водитель, правда, пытался убежать. Лежит дальше в траве с дыркой в спине. Вроде всё.

— Ловкий ты стрелок, семерых за пять минут боя положил, видел я из чего, это реально неожиданно, — в голосе Джека прорезались уважительные нотки. — За них от Ордена премия полагается, а трофеи с них мои ребята тебе соберут. Джип тоже твоя добыча получается, но это наше бывшее имущество Патруля, недавно захваченное бандой, тебе за его возвращение премия в четверть стоимости. Если нужна подбитая тобой багги — бери, у неё, правда, мост сломан, но это чинимо. Или, если хочешь, её нам отдай, мы тебе деньгами компенсируем. Крупнокалиберные пулемёты можешь, конечно, забрать, если на себе утащишь, — он усмехнулся, представляя эту эпическую картину, — но лучше оставь Патрулю, опять деньгами возьмёшь. Всё равно ими пользоваться гражданским нельзя. А у нас всё чётко, без обмана, в оружейном магазине за трофеи столько не выручишь.

Пришлось крепко задуматься. Багги — это, конечно, хорошо, но на нём особо не покатаешься, это всё же особая боевая единица. К тому же без пулемёта и без пулемётчика она не нужна. Пулемёт можно и другой найти, если «крупняк» нельзя, а вот пулемётчика где я тут возьму? Лучше уж деньгами, раз предлагают.

— Забирайте пулемёты и багги, её всё равно как транспорт нельзя использовать, а на ремонт у меня нет средств, — задавил проявившуюся лёгкую обиду, под девизом — «я ведь и не рассчитывал».

— Теперь средства появятся, надолго хватит. Ладно, — он снова похлопал меня по плечу, — если в поезде остались твои вещи, сходи, забери, сейчас сюда ещё наши бойцы приедут, всё оцепят, и оружие своё забери.

Сходил за своим оружием на другую сторону поезда, мёртвые тела убитых уже погрузили на машины и увезли, на земле кое–где лишь оставались бурые пятна засохшей крови. Свой револьвер и автомат я получил у бойца, стоявшего рядом с поездом. Он укоризненно покачал головой, показывая мне на пустой рожок. Сам понимаю, не подумал раньше, впрочем, мне простительно, первый раз выехал с охраняемой территории да на охраняемом поезде. Кто ж знал? Забрал из местами залитого кровью вагона свой совершенно не пострадавший рюкзак, вылез наружу, и устроился невдалеке, сидя на своём чемоданчике, медленно набивая патронами магазины. Пусть уж лучше они неказисто торчат из кармана, зато всегда под рукой. Закончив все свои дела, сидел и смотрел куда–то вдаль, где не видно людей и только на пределе дальности взгляда паслось небольшое стадо рогачей. Даже недавний бой не отогнал их с привычного места пастбища. Так, уставившись в одну сторону, невзирая на солнце и жару, а так же звуки людской суеты позади, я просидел больше часа.