Два бойца

6

Машина вдруг остановилась. Было очень темно, только артиллерийские зарницы вспыхивали на небе. Мы услышали, как открылась дверь кабины, и дотом – голос воентехника:

– А что, товарищи, кто-нибудь из вас знает точно, где штаб дивизии?

Аркадий мгновенно проснулся и ответил:

– Так я же давно удивляюсь на вас, куда мы едем, товарищ воентехник второго ранга. Штаб дивизии в больнице Фореля, в бывшем сумасшедшем доме.

– Вспомнили! – с досадой возразил воентехник. – Штаб еще вчера оттуда съехал.

Аркадий тихонько свистнул.

– Здрасте пожалуйста, – сказал он, – на один день нельзя смотаться с передовых, шёб шё-нибудь не случилось.

– Что же нам делать? – беспокоился воентехник.

Он немного нервничал. Он редко выезжал на фронт, и в эту грозную ночь осажденный и простреливаемый Ленинград казался ему отсюда тихой обителью. Он сложил руки коробочкой и закурил папиросу.

– Не курить! – раздался рядом голос.

Воентехник бросил папиросу и затоптал ее ногой.

– Пропуск! – сказал тот же голос.

Воентехник шепнул:

– Затвор.

– Ваши документы!

Зажегся синий фонарик, и мы увидели бойца с повязкой на руке и самозарядной винтовкой за плечом. Это был один из тех «маяков», которых выставляют части, квартирующие вдоль дорог. «Маяк» внимательно разглядывал наши удостоверения.

– Шё вы так долго копаетесь? – сказал Аркадий. – Шё, вы не видите: «Гуляй лихо»?

И он ткнул пальцем в буквы «Г. Л.», отштампованные на наших удостоверениях. Этот штамп ставили в штабе фронта. Буквы означали «Город Ленинград». Но в армии их называли не иначе, как «Гуляй лихо». Они давали право на хождение круглые сутки где угодно. Увидев всемогущее «Гуляй лихо», «маяк» вернул нам удостоверения и откозырнул.

Оказалось, что штаб дивизии находится рядом. «Маяк» привел нас к большому дому. Здесь помещалась школа, которая так и не открылась после летних каникул. Мы спустились в подвал. Воентехник побежал сдавать боеприпасы, сказав нам, что мы свободны. Мы зашли в оперативный отдел, чтобы узнать, где сейчас расположен наш полк.

В отделе работали два командира. Здесь стояли пар, ты, на стене висели слепок головы Зевса и два автомата,

Начальник отдела, высокий юноша с серьезным краснощеким лицом, с петлицами старшего лейтенанта, сказал нам, что полк находится в районе юго-восточнее Урицка.

– Нам, товарищ начальник, – сказал Аркадий, – в первый взвод четвертой…

– С полком уже два часа нет никакой связи, – с досадой перебил его начальник. – Товарищ Васильев, ориентируйте их по карте и наметьте им приблизительный маршрут, пускай добираются.

Васильев был его помощник, тоже старший лейтенант, но немолодой, в очках, видимо из запаса. Он сидел рядом, под висячей лампочкой, и вычерчивал схему с обстановкой. За школьной партой он был похож на прилежного ученика. Он поднял на нас усталые глаза, потянулся и поправил большой трофейный «вальтер», висевший у него на боку.

– Я очень извиняюсь, товарищ начоперотдела, – обратился к начальнику Аркадий, – но это не может быть, шёб наш полк отступил.

– Почему?

– Потому что им командует майор Чернов.

Краснощекий начальник посмотрел на Аркадия, на его худое воинственное лицо и улыбнулся, но ничего не ответил.

– Ну-с, – сказал Васильев, водя карандашом по карте, – сюда не суйтесь, эта дорога оседлана противником, эта тоже… Не знаю, может быть, вам двинуться с востока, через деревню Кашкино… Но здесь тоже обстановка не выяснена.

Дверь распахнулась, и в комнату вбежал молоденький младший лейтенант.

– Для поручений при комдиве, – шепнул мне Аркадий, бывавший в штабе и раньше.

– От Чернова есть что-нибудь? – спросил младший лейтенант. Юное лицо его от возбуждения раскраснелось.

– Ничего нет, – хмуро ответил начальник.

– Полковник приказал немедленно установить личную связь с Черновым! – пылко выкрикнул молоденький «для поручений» и исчез.

Начальник посмотрел на Васильева.

– Ну, видно, мне не спать третью ночь, – сказал Васильев и встал из-за парты.

– Придется, Григорий Иванович, – отозвался начальник, – кого попало к Чернову не отправишь.

– А на чем я поеду? – спросил Васильев, зевая.

Начальник посмотрел на Аркадия.

– Вы на чем приехали?

– На пятитонке с боеприпасами, товарищ начальник. Но она остается здесь.

– Поедешь, Григорий Иванович, на полуторке. Думаю, что вам есть смысл держать курс все-таки на Каш-кино. И… будь осторожен.

– Охрану даешь?

– Так вот с тобой поедут эти три товарища. Ребята бравые, – улыбнулся начальник.

– Они без винтовок, – сказал Васильев, – и один из них вообще корреспондент.

– Большое спасибо, не беспокойтесь, пожалуйста, – сказал Аркадий светским тоном, – у нас есть гранаты. А за корреспондента не волнуйтесь, он бывал в переделках.

Снова открылась дверь, и вошел лейтенант в красноармейской шинели, с автоматом за спиной. Он громко сказал:

– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться. Лейтенант Часиков, офицер связи, прибыл от майора Чернова.

– Наконец-то! – воскликнул начальник. – Ну, что у вас там, товарищ Часиков? Где вы?

– Юго-восточнее Кашкино. Разрешите доложить?

– Одну минуту. Вот что, товарищи, выйдите в коридор и подождите там.

Мы трое пошли к дверям.

– Полк отступает? – обратился начальник к лейтенанту.

Ответа мы не услышали, так как были уже в коридоре.

Нам пришлось простоять здесь довольно долго в ожидании отъезда. Офицера связи вызвали к комдиву для доклада. Потом туда понесли груду карт. Потом к комдиву вызвали старшего лейтенанта Васильева, и он торопливо проследовал по коридору, расправляя на ходу гимнастерку и потирая рукой свое усталое лицо, словно пытаясь расправить и его. Потом писали какую-то длинную бумагу, и «для поручений» носился по коридору, как маленькая буря, хлопая дверями.

Так что, когда мы уселись в пикап офицера связи, ночь уже кончалась.

Васильев поехал с нами. Часиков предложил ему сесть в кабину. Старший лейтенант отказался.

– Нет, знаете, в кабине тепло, и я там усну. А до. рога беспокойная, надо наблюдать, – сказал он, влез в кузов, свирепо сдвинул брови и мгновенно заснул.