Страница 12 из 15
— Экий вы перестраховщик, ваше сиятельство. — Улыбнулся я.
— Работа у меня такая, господин Старицкий… Да и у вас тоже. — Развел руками князь и, на мгновение задумавшись, вдруг просиял. — Вот! Придумал. Езжайте-ка вы, мой друг, прямо сей же час в Адмиралтейство… Впрочем, нет. Стойте. Поступим иначе. Я телефонирую туда сам, а вечером ждите курьера с бумагами. Передадите их своему капитану, он знает, что с ними делать.
— Владимир Стоянович, да объясните вы толком, о чем речь ведете! — Опешив от напора князя, проговорил я. — Неужто и впрямь решили прогулочную яхту орудиями оснастить?
— Что вы, Виталий Родионович. Кто ж мне позволит такое учудить! Я, чай, не полковник иррегуляров, а чиновник на государевой службе. — Отмахнулся Телепнев. — А вот защитить ваш кораблик от чужого интереса, я вполне могу… Все. Езжайте, господин Старицкий, езжайте. Вечером всё узнаете. Вам понравится, обещаю.
И что на этот раз задумал ушлый князь? Впрочем, кажется мне, что ничего страшного он не затеял, а значит, подождем. Отказаться от его задумки я всегда успею.
Распрощавшись с Телепневым, я отправился на встречу с репетиторами. Нужно было обговорить с ними предстоящий перерыв в наших занятиях, получить темы для самостоятельной работы, а там и двигаться дальше. Уж очень хотелось, чтобы в путешествии к нам присоединился Меклен Францевич… Ага, будет у меня на «Варяге» свой собственный доктор Ливси, почему бы и нет. Главное, чтобы обошлось без всяких сильверов с флинтами и израэлями хендсами… Но тут уж, что называется, на всё воля капитана… Надеюсь, тесть, подбирая экипаж, внимательно отнесется к их смутному прошлому… Почему, смутному? Да потому, что даже в «том» мире, матросы коммерческого флота никогда не отличались кристальной чистотой биографии… ну, если конечно, не говорить о советских мариманах, да и то, с ба-альшой натяжкой.
Репетиторы по праву и словесности, услышав мое заявление, хватали ртом воздух, словно вытащенные на берег рыбы. Пришлось срочно отпаивать бедняг вином. Благо встреча наша состоялась у Гавра, и в хорошем алкоголе этот ресторан недостатка не испытывал. Когда же мои учителя немного справились с собой и попытались закатить истерику на тему: «мы-ничего-не-успеем-вы-провалите-испытания-позор-на-наши-седые-головы», я еле смог остудить их пыл. Впрочем, после напоминания о том, что с этих же их слов начиналось мое обучение, репетиторы немного сдулись. И впрямь, они уже успели убедиться в том, что с моей скоростью подготовки, я вполне способен успеть выучить всё необходимое до начала испытаний. Так с чего бы им быть уверенными в том, что отправляясь в круиз, я потеряю набранный темп?
В общем, убедил. Так что, выйдя от Гавра, репетиторы рысью дунули по домам, готовить для меня темы и планы подготовки к испытаниям в их отсутствие.
А вот уговаривать Граца мне особо и не пришлось. Адьюнкт-профессор, как не имеющий собственной кафедры, был сравнительно волен во времени, и без особых проблем мог выкроить три-четыре седмицы для путешествия по Варяжскому морю. Тем более, учитывая наш интерес к зарубежным университетам. А какой ученый откажется от возможности бесплатно прокатиться по странам, да пообщаться с тамошними коллегами, на свои, сугубо «профессорские» темы? А уж учитывая, природную легкость на подъем Меклена Францевича… В общем, я бы не удивился, если бы, дня эдак через три, он сам явился ко мне с предложением составить компанию в намечающейся поездке…
— Знаете, Виталий Родионович, чем больше я вас узнаю, тем лучше вижу, насколько вы отличаетесь от нас. — Проговорил Грац, выслушав мое предложение.
— Что вы имеете в виду, Меклен Францевич? — Не понял я.
— Вашу стремительность, дорогой мой Виталий Родионович. У нас иные приказчики, в надежде на пай в хозяйском деле, столь рьяны не бывают, как вы. Ведь вы лишь чуть больше полугода, как в Хольмграде обосновались, а уж сколько всяких слухов округ вас вертится. — Усмехнулся профессор, блеснув стеклами пенсне.
— Ну уж, Меклен Францевич, тут я совершенно точно не причем. Слухи, это вотчина хозяйки моей, Заряны Святославны, так что… — Рассмеялся я. — Вот кстати, профессор, напомнили. Госпожа Смольянина велела вам попенять при встрече, дескать, совсем пропали, поди уж и дорогу-то к смольянинскому имению забыли.
— Не по моей вине, Виталий Родионович, не по моей вине. — Со вздохом, ответил Грац, и пустился в объяснения. Странный такой, чего передо мной-то оправдываться? Или это он тренируется перед тем, как то же самое Заряне Святославне высказать? Так, мне почему-то думается, что ей совсем по барабану, в какие-такие исследования ударился профессор и с кем из коллег, на этом поприще, успел поссориться… в смысле, вступить в полемику. Именно в таком духе я и высказался. В ответ, Грац на мгновение застыл с совершенно изумительным выражением полного ошеломления на лице, и отмер, только когда я сунул ему в руку бокал с излюбленным порто… Что-то мне сегодня везет на роль жреца Бахуса. Уж третьего профессора за день, вином пою…
— Так вы, думаете, Заряне Святославне сие будет не интересно? — Наконец, пришел в себя Меклен Францевич.
— Хм. Профессор, я в этом абсолютно уверен. Мнится мне, что госпоже Смольяниной, куда больше хочется быть уверенной в том, что вы не подыскали себе новый салон и иных собесед…ниц.
— Но… ведь… а я… Право, Виталий Родионович, совсем вы меня с панталыку сбили. — Опустошив бокал, Грац, отставил его в сторону, и тяжко вздохнул.
— Так что передать Заряне Святославне? — Пряча улыбку, спросил я. Блин, ну как будто восемнадцать лет профессору. Алеет, словно пионерский галстук на парадной линейке. Тоже мне, Ромео… Хотя, я и сам не лучше. Вот как подумаю, что мне до самой Красной Горки Лады не видать, так не то что краснеть… материться хочется. А что делать… Будем спасаться «колкой дров».
Вечером, как и обещал князь Телепнев, прибыл курьер из Адмиралтейства. Вопреки моим ожиданиям, это оказался вовсе не нижний флотский чин, а офицер в форме фельдъегерей. Вручив мне засургученный пакет и получив подпись на бланке, он коротко кивнул и, взлетев в седло припаркованного у крыльца, черного мерина, унесся по каким-то своим фельдъегерским делам. А мне не осталось ничего иного, кроме как отправить Лейфа к отцу. Заодно, сын ушкуйника был снабжен запиской для Лады и выпрошенным для нее же у Смольяниной, букетом цветов.
Сказать, что Белов был удивлен содержимым присланного из Адмиралтейства пакета, значит ничего не сказать. Старый пират всю следующую неделю пребывал в эйфорическом состоянии, причину которого мне понять так и не удалось. Добиться от этого морского волка более вменяемых объяснений, чем невнятное бормотание о защите некоего «второго класса», я так и не смог. Да и Лейф, уж на что подкованный в плане ушкуйных заморочек, молодой человек, и тот лишь непонимающе пожимал плечами, когда я пытался его разговорить. Кажется, эта самая защита, и для него была «темным лесом». Ну и черт бы с ней. У меня и без того занятий хватает. День свадьбы всё ближе, и количество неотложных дел растет прямо-таки в арифметической прогрессии. А ведь ни подготовку к испытаниям, ни мои занятия с охранителями, равно как и посиделки нашей опытно-конструкторской банды, никто не отменял. Также, как и мои тренировки с Тихомиром.
На фоне всей этой закрутившей меня карусели, как-то незаметно прошли проводы уезжающих на фронт Мстиславского со следователем и сопровождающих их охранителей из числа моих питомцев. Потом Белов представил мне набранную им и его помощником, здоровенным седоусым чубатым дядькой, самого что ни на есть боцманского вида, команду. И это экипаж яхты?! Чушь! Дюжина лихих ушкуйников, с ухватками серьезных бойцов и такими «наивными» глазами, что руки сами тянутся перепрятать кошелек куда-нибудь подальше… в приваренный к полу сейф, например. Потому как, если не приварить, унесут кошелек вместе с сейфом. Что я там про пиратов шутил? Так вот, беру свои слова назад. Тот же стивенсовский Сильвер этим ушлым мордам, и в подметки не годится. Ушкуйники, одно слово… Как бы они какую дрекку, во время круиза, на абордаж не взяли, так, чисто по привычке…