Нептун (ЛП)

У меня на языке уже вертятся слова раскаяния, но он прижимает палец к моим губам.

— Я знаю, — шепчет он. — Не таким образом.

Я киваю. — Прости. Просто это так...

Он смеется. — Забавно, что ты чувствуешь необходимость передо мной извиняться.

— Я соблазнила тебя и мне не стоило этого делать. С этого момента я буду соблюдать уговор, обещаю.

Похоже, это его настораживает. — Уговор?

— Что ты будешь ждать меня, если я подожду тебя.

Он молчит какое-то время, затем кивает. У меня уже успели затечь ноги. Еще пять минут назад подобное положение казалось вполне удобным, но сейчас больше смахивает на пытку. Я облокачиваюсь на дверь с его стороны, готовясь вернуться на свое сидение, когда Гален притягивает меня к себе для поцелуя напоследок.

И стоило ему это сделать, как кто-то затарабанил по окну. Фан-черт-подери-тастика.

Гален замирает подо мной. — Скажи, что это шутка, — бормочет он мне в шею.

Теперь я понимаю, что значит «обмереть». И не столько из-за того, как далеко мы зашли, как от того, как близки мы к этому были. Нет, за это я уже извинилась, прочувствовав надлежащий тому стыд. Но это — это совсем другое чувство ужаса. Потому что здесь есть кто-то третий. Мы все еще в более, чем просто неудобном положении. На обочине гребаной дороги.

— У вас все в порядке? Проблемы с машиной? — раздается голос мужчины. Затем пухлый незнакомец решает сложить руки маской и посмотреть через нее в окно, прижавшись своим рыхлым носом к стеклу и надышав на него испарины. Что б тебя!

— Ох, — вырывается у него. — Прошу прощения. —Он отступает от окна, как раз когда я уже устроилась на своем сидении, а Гален кое-как натянул обратно свою футболку. Что является для меня облегчением и разочарованием одновременно.

Гален опускает стекло и каким-то образом умудряется вежливо поинтересоваться: — Я могу вам помочь? — Но его голос низкий, жаждущий. Он испытывает то же, что и я, с самого первого поцелуя.

Лицо мужчины такое же красное, как и цепочка от поцелуев Галена на моей шее. — Простите, — извиняется он, цепляясь большими пальцами за лямки своего комбинезона. — Я только хотел убедиться, что у вас все в порядке. Я заметил у вас номерной знак другого штата.

Как он мог это заметить из стремительного потока машин на магистрали — загадка. Если, конечно, Теннесси не переполнен благодетелями, готовыми круто развернуться ради помощи кому-то. В любой другой день и время, я бы непременно это оценила.

Но в теперешней ситуации, мне хочется придушить этого мужика. И обругать Теннесси на чем свет стоит, за культивирование столь отзывчивых граждан.

Гален хмуро косится на мужчину. — Мы не нуждаемся в помощи, спасибо.

Мужчина смотрит в мою сторону, явно преувеличивая сложившуюся ситуацию. И вид у него такой, словно звать его Гершелем. Или Грейди*. — Все в порядке, юная леди? — обращается он ко мне.

(Гершель / Грейди - муж. имена; в амер. сленге - чересчур ревнивый / заботливый, надокучающий девушке ухажер)

Гален понимает, к чему тот клонит, откидываясь на спинку сиденья и позволяя Гершелю/Грейди получше меня разглядеть. Я его прибью. И не только за то, что незнакомец переживает о моей чести и достоинстве больше, чем он сейчас.

— Было в порядке, — многозначительно отвечаю я.

Мужчина прокашливается. — Что ж, простите за, э... вторжение. Хорошего вам дня. — Выглядит это так, словно он собирается порадовать нас своим уходом, но затем возвращается к окну. В замешательстве чешет затылок. —Знаете ли, тут вот надвигается сильная гроза. Может, вам стоит поторопиться к месту назначения. — С этими словами, он удаляется. Мы выжидаем, пока не раздается лязг двери его пикапа, прежде чем снова задышать.

По крайней мере, я жду.

Гален крепко обхватывает обеими руками руль. —Пожалуй, на сегодня нам стоит сделать перерыв.

Я знаю, он не слишком хорошо водит в плохую погоду. Но не думаю, что он говорит о вождении. Крошечный узелок разочарования разрастается у меня внутри. — Ладно, — отвечаю я ему. А чего я ожидала? Он просто совершает правильный поступок. Вот только, хочу ли я, чтобы он так и поступил, или нет?

Он переводит взгляд на меня. — Нет, в смысле, если собирается дождь, тогда нам стоит... В смысле...

Я смеюсь. — Что, язык заплелся?

Он тоже улавливает двойное значение сказанного.

— Эмма.

На этом моменте я отворачиваюсь к окну. Стоило мне задержать взгляд секундой дольше — и мне был бы гарантирован еще один визит на его колени, чего бы он сейчас явно не хотел. Я начинаю подумывать, что не знаю, чего хочет Гален. И начинаю сомневаться, знает ли он это сам.

Возможно, к концу этой поездки, мы оба сможем это выяснить.

Я достаю телефон и пролистываю ссылку, которую нашла ранее. Я чувствую, как жар отступает от моих щек, хотя губы все еще словно пылают огнем. — Здесь несколько туристических зон поблизости. Источники. Пещеры. По-моему, идеально для разминки.

Гален вздыхает. — Звучит просто прекрасно. Чем дальше от людей, тем лучше.

Ничего не могу поделать, но и в этих словах я ищу двойное значение.

Глава 6

Гален заходит на мелководье, распугивая лягушачий хор поблизости. Дуновение ветерка лишь слегка волнует поверхность источника, а стайка перепуганных пескариков уже взвивается со дна, покрывая рябью воду. Гален удивляется, как ни одна птица не воспользовалась такой возможностью подкрепиться. Наверное, вся пернатая живность в округе упитанная и довольная жизнью — если здесь тебе и лягушки, и мошки-букашки, — к чему же тогда мочить перья? Птицы рождены для воздуха.

Так же, как и Сирены рождены для воды. Волей-неволей, но его все же одолевает мысль: если Сирены рождены для воды, то что же я делаю здесь, на суше? 

Но затем причина его присутствия здесь хлопает дверью внедорожника. Эмма, должно быть, уже переоделась в свой купальник — и к счастью, он хорошо ее прикрывает. После его сегодняшнего срыва, он просто не может позволить ей шастать поблизости в раздетом состоянии. Даже закон не смог сдержать его сегодня, когда она сидела у него на коленях, склоняя к тому, чего он делать ну никак не должен. Но Эмма воспринимает его самоконтроль — или то, что от него осталось, —как отстраненность. Он старался пояснить ей важность закона, хоть и сам задавался вопросом — а так ли он важен?

Смахивает на то, что Тритон и Посейдон руководствовались скорее суевериями, чем здравым смыслом, создавая свой закон сотни лет назад, принудив затем своих подданных к подчинению ему страхом, а не убеждениями. Гром же совсем другой, и Гален это знает. Он лишен предрассудков, используя то, что люди называют «прогрессивным подходом». И у Галена есть подозрения, что и Антонис такой же, раз он столь охотно принял внучку-полукровку.

Но закон и так находится на грани, благодаря признанию Эммы монархами. Соблюдение всех остальных аспектов закона сейчас важно как никогда, если королевские семьи хотят вернуть доверие обоих королевств. Доверие Архивов. Общин. Бывших «Верных» — прихвостней-последователей Джагена.

Недоверию нет места, если они стремятся объединить королевства.

Гален знает, что придет время, когда люди их обнаружат. Гром об этом тоже знает. И когда это случится, у Сирен будет больше шансов выжить, если они будут действовать сообща. Больше никаких безмолвных войн. Больше никаких восстаний теми, кто будет бросать слова на ветер и не следовать своим обещаниям. Если и есть время, когда они не могут позволить себе раздор, то именно сейчас.

Звук босых ног Эммы, ступающих по листьям, отвлекает Галена от его мыслей. Кажется, что с каждым её шагом кровь нагревается и течет свободнее. Напряжение покидает его, и все эти проблемы королевств поглощаются воздухом, чтобы выпасть на него дождем уже в другой раз. Потому что прямо сейчас у него есть Эмма.

Он думает о том, что она сказала в машине. Об их «уговоре». Она подождет меня, если я подожду ее. Но есть ли еще причина ждать? Он мотает головой. Конечно же, есть, идиот. Если не ради закона, то ради доверия королевств.