Гадес (ЛП)

– Гадес?

Он перевёл взгляд на пруд из удушающих лилий за окном и приготовился к большой порции жалости.

– Что?

– Поэтому ты живёшь в Чистилище? Из-за того, что Азагот не хочет, чтобы ты соблазнил кого-нибудь?

– Нет. – Он наблюдал за тем, как толпа людей возится с мячом. Гадес ненавидел это место. Оно было слишком... человеческим. Слишком ярким и радостным. Оно напоминало, что его жизнь была мрачна и полна демонов.

– Значит, ты сам выбрал жизнь в Чистилище? В той лачуге?

Гадес повернулся к ней, втянув быстрый, удивлённый вдох, увидев, во что одета Кэт. Пока он смотрел в окно, она переоделась в трико и обтягивающую футболку с длинными рукавами. Она даже была в носках. А так как её кожа была определителем добра и зла, Кэт явно неуютно чувствовала себя в этих вещах. Должно быть, она не хотела ощущать его.

Гадес не мог её винить, но из-за укола боли его голос прозвучал резче, чем он хотел:

– А что, ты ожидала увидеть дворец?

Кэт посмотрела на него.

– Ты живёшь в склепе и спишь в гробу. Знаешь, уже изобретены штуки, которые называют кроватями.

Что за шутка?

– Азагот ограничивает мои условия комфорта. Знаешь, почему я больше всего скучаю? По арахисовому маслу. И шоколаду. Знаешь, на них меня подсадила Лимос, когда появилась в мире людей. Когда я появляюсь на той стороне, то всегда делаю набег на кухню Азагота и, как правило, подкрепляюсь пиццей и чипсами.

Кэт было потянулась к миниатюрной деревянной стреле на полке рядом с собой, но замерла, нахмурив брови в замешательстве.

– Азагот даже не позволяет тебе приносить к себе приличную еду?

– О, разрешает. Просто не может помочь мне её достать. Приходиться просить одолжение. Или шантажировать людей. Однажды Лимос принесла для меня мороженое, но к тому времени, как Азагот её пропустил, оно растаяло.

– Это ужасно, – изумлённо ахнула Кэт.

Гадес рассмеялся.

– Это было всего лишь мороженое, а не глобальная катастрофа.

– Азагот засранец, – прорычала Кэт. Вероятно, Гадесу не должно понравиться то, что она его защищала. – Почему он так с тобой поступает?

– Длинная история.

Кэт подняла стрелу и аккуратно провела пальцами по гладкой поверхности.

– Что ж, у нас нет занятий, пока мы ожидаем, когда Орфмейдж выдаст местоположение человека.

Гадес мог придумать множество вещей, которыми они могли бы заняться. Если бы за них не следовало наказание от Азагота.

Гнев и разочарование грозили вылиться за край. Гадес тысячи лет мирился с пакостями Азагота, но сейчас... сейчас он чувствовал себя так, словно стоит на перекрёстке, в месте, где больше не может находиться. Неужели он ещё не заплатил за все свои грехи?

Зарычав, Гадес быстро вышел из спальни и обыскал хижину в поисках алкоголя. За ним следовали тихие шаги, но Гадес игнорировал Кэт, вытаскивая пробку из глиняного кувшина, из которого пахло очень крепким кровавым вином.

Кэт мельтешила на его периферийном зрении. Она разглядывала всякие безделушки на стенах. Демоны любили вырезать из дерева и кости.

– Так, как ты оказался на своём теперешнем месте?

Гадес сделал несколько глотков терпкого кровавого вина, смакуя жаркое покалывание от того, как жидкость стекает по горлу.

– Ты же тоже падший ангел. Знаешь же обо всём грязном бельишке.

Щёки Кэт покрылись румянцем.

– Моя вина не была полностью моей.

– По-прежнему загоняешь эту историю, да?

Кэт подняла подбородок.

– Это правда. Я тебе рассказывала, как всё произошло.

Гадес усмехнулся.

– Ага, а Семинусы терпеть не могут секс.

Кэт вырвала у него кувшин и сделала глоток. Ему пришлось скрыть улыбку, когда она закашлялась.

– А ты, значит, полностью виноват в своём падении? – прохрипела Кэт, устроившись за кухонным столом.

– Ага. – Гадес забрал у неё кувшин. – Я облажался с королевским масштабом. – Он поднёс кувшин к губам и замер, продолжив: – Правда хочешь это услышать? Хочешь узнать, как я здесь оказался?

Когда она кивнула, он опустил кувшин. Гадес никому об этом не рассказывал. Не то, чтобы он боялся. Просто никогда по-настоящему вот так ни с кем не разговаривал. Не о себе и своей жизни. Происходящее сейчас было в новинку, и Гадес не был уверен, что со знаком плюс.

В конце концов, он опёрся бедром о край стола.

– Когда я был ангелом, в мои обязанности входило провожать новых людей, которые умерли на Земле, на Небеса. Это было чертовски скучно, и каждый раз, когда появлялся кто-то, кто был убит другим человеком, меня это злило. Поэтому я начал проводить время в человеческом мире, останавливая грешников прежде, чем они исполнят свой грех.

– Останавливая? Как?

– Сначала я вызывал что-нибудь отвлекающее. Землетрясения, внезапные ливни, тучи комаров – всё, что потребуется. Тогда я наткнулся на какого-то подлого ублюдка, который насиловал молодую женщину. Я не думал, не мешкал. Я испепелил его. И странно то, что я совсем не ощутил вину. Я знал, что буду наказан, ведь, за очень немногими исключениями, ангелы не должны убивать людей.

Гадес ожидал, что она выкажет отвращение, но Кэт лишь облокотилась локтями о стол и наклонилась вперёд, как ребёнок, слушающий сказку на ночь.

– И как? В смысле, тебя наказали?

Гадес покачал головой.

– Нет. Думаю, никто не обратил внимание. Поэтому в следующий раз, когда я обнаружил злого человека, совершающего злодеяния, я его убил. Чёрт, это было потрясающе. – Так. Чертовски. Потрясающе. – И вот тогда всё пошло наперекосяк.

– А, – пробормотала она. – Тебе понравилось убивать.

В яблочко.

– Не много времени прошло перед тем, как я стал убивать не только злых людей, но и просто плохих. – Между ними была разница, очень важная разница. Зло не исправить. Не простить. Но плохой человек мог измениться. – Я не делал различие между тем, кто был злым, и тем, кто был просто засранцем. Я чувствовал потребность наказывать, и стал смелым, потому что меня не ловили. До тех пор, пока не пришёл за сукиным сыном, известным своими методами мучений. Оказалось, что он был Праймори.

– Праймори – это люди, чьё существование является судьбоносным, – проговорила Кэт и её глаза расширились. – А это значит, что его защищал Мемитим. А все Мемитимы...

– Дети Азагота, – закончил Гадес.

– Вот дерьмо.

– Да. – Гадес сделал ещё один большой глоток из кувшина. – Мемитим появился из ниоткуда, и мы схлестнулись в мерзкой драке, в которой он погиб.

– И что ты сделал?

Несмотря на то, что это событие произошло пять тысяч лет назад, внутренности Гадеса сжались как тогда, когда он осознал, что натворил. Он убил ангела. Едва не убил Праймори. А хуже всего то, что его это не сильно и задевало. Он беспокоился за себя, и за тысячи лет ничего не изменилось.

До этого момента. Теперь самым его большим беспокойством было сделать всё, чтобы Кэт была в безопасности. Собственная судьба оказалась неважна.

– Я знал, что меня поймают, – продолжил Гадес, – поэтому какое-то время всё же бегал. Спрятался среди людей. Но оба моих родителя были профессорами Ангельской этики, и с рождения во мне отложились их нравоучения, поэтому, когда ангелы напали на мой след, я думал, что заработал очки и могу спокойненько сдаться с повинной. – Он скривил губы. – Оказалось, что хорошего на службе я сделал не так уж и много. Меня лишили крыльев, но вместо того, чтобы дать новое имя и выпнуть с Небес, отправили к Азаготу.

Сначала Гадес думал, что решение архангелов позволить ему сохранить своё имя и отправить к Азаготу было лишь для удовольствия Мрачного Жнеца, но как только библейское пророчество связало Гадеса с Четырьмя Всадниками Апокалипсиса, он понял, что предназначен для чего-то большего, чем просто быть игрушкой в руках Азагота.

Не то чтобы библейская легенда помогла ему избежать боли. Совсем наоборот.

– Ух-ты. – И так бледная кожа Кэт стала ещё бледнее, от чего стали более заметны веснушки на носу и щеках. – Удивлена, что он тебя не убил.