Страница 19 из 129
_______________________________________________________________
«Vor der Kaserne
Vor dem großen Tor
Stand eine Laterne
Und steht sie noch davor..., - напевал весьма довольный собой солдат. Все своим внешним видом — румяными щеками, широкой улыбкой и мелодичным бормотанием — он демонстрировал свое хорошее настроение. «Все-таки, я молодец! - мысленно усмехнулся Вилли Хайнц, нагибаясь еще за одним поленом. - Тепло, сытно, да деньги всегда при мне. А говорили, война, война... И что? Если всегда так воевать, то я не против!».
Расщепив пару щепок, он забросил их по глубже в топку. Из под крышки бодрой струйкой выбивался пар, своим ароматом вновь пробуждая уже казалось бы утоленный голод. «Сейчас каша дойдет и все, можно подавать, - Вилли украдкой взглянул на часы — до обеда оставалось еще около пятнадцати минут. - Ничего, не опоздаю, как в прошлый раз! Ха! Эта собачонка опять приперлась раньше всех... А что? Жрать то все хотят!». Под самым колесом полевой кухни торчала местная достопримечательность — короткоухая дворняга с рыжей, как огонь шерстью, густо облепленной репьями.
- Что так вылупилась? - незлобно буркнул повар, зачерпывая из котла черпаком. - Сейчас налью. Вон, туда иди, а то обер-лейтенант снова увидит, ору не оберешься!
Больше не смотря на собаку, он слез с подножки и пошел к облюбованным им кустам в полной уверенности, что животное следует за ним.
- На, вот! - вылив содержимое черпака на землю, пробормотал он. - Иди, чего стоишь?! Вот-вот... А что это у тебя такое? Полоснул что-ли кто-то палкой?
Толстыми, похожими на сардельки пальцами, он потрепал пса по голове и нащупал какую-то странную ранку.
- Уж не во второй ли роте тебя так приложили? - продолжал Вили разглядывать длинную ранку. - Говорил же тебе блохастый коврик, чего ты там шляешься? Здесь что-ли мало? … Хм! И здесь тоже! Да это не палка. А чем же тогда так приложили?
На спине обнаружился еще один чуть более длинный порез, потом на боку, и, наконец, еле заживший шрам тянулся одной из задних лап. Повар вытянул руку и коснулся ранки. Собачонка насторожилась: уши встали торчком, а тельце напряглось.
- Не бойся, - успокаивающе шептал солдат, раздвигая слежавшуюся шерсть. - Странная какая-то рана... Толи порезали, то ли погрызли... Ого! Что это тут у нас? Так-так. Какой-то корешок, что-ли?! А если немного потянуть.
Крепко схватив пса за шею и прижав его к земле, Вилли осторожно потянул за выглядывающий из ранки конец какого-то шнурка. Собака, прекратив есть, глухо зарычала и начала со всей силы вырываться.
- О, черт! - вырвалось у него. - Не может быть!
Сантиметр за сантиметром на его палец наматывался тоненький древесный корешок. Казалось, в его руках была мягкая игрушка, тонким шнуром сшитая из нескольких кусков ткани. Корень выходил из тела с еле слышным чавкающим звуком, словно новорожденный малыш во сне продолжал причмокивать своими губами.
- Что же это такое? Боже, что я говорю? - вся веселость из него мгновенно испарилась. - Пса, что, оперировали что-ли? … А-а-а-а-а-а! Пошел прочь! Прочь!
Каким-то образом пес извернулся и вцепился в его правую руку.
- Вот тварь-то! - орал он как резанный, пытаясь одной рукой разжать его челюсть. - У-у-у! Как же больно!
Прижав уши к голове, псина с таким ожесточением грызла руку, словно пыталась откусить ее. Вставшая дыбом шерсть совершенно не скрывала, как ее по ее телу извиваясь поползли гибкие корни. Светло-золотистого цвета шнуры покрывали почти каждый ее сантиметр. Вскоре на обезумевшего от боли повара смотрела безумная харя, на которой не было ни одного живого места.
- Помогите! Помогите! - не выдержав боли, Вилли свалился с колен на бок и захрипел. - На помощь!
Вдруг откуда-то из-за его спины послышались быстрые шаги и сразу же за ними прозвучал выстрел.
- Помогите! Быстрее! - алая кровь толчками выбивалась из порванных запястий и заливала примятую травы. - Что же вы ждете? А-а-а-а-а-а!
Раздался еще один выстрел. Перед глазами повара промелькнуло какое-то темное пятно. Потом вновь выстрел, еще один!
- Прикладом ее бей! - закричал кто-то. - Он же сейчас истечет кровью! Долби, долби, я ее сапогом прижму!
Хрясть, хрясть! Ошметки плоти и волос полетели в разные стороны.
- Не туда! По морде бей! - продолжать орать первый голос. - Он же не отпустит!
- Что орешь? - возмущался второй. - Здесь же рука! Попаду!
Наконец, приклад припечатал голову, раскроив череп.
- Кровь, кровь! - суетились вокруг повара солдаты. - Где жгут? Давай ремень!
- Да, заткни ее чем-нибудь! Хлещет же! - несколько ладоней крепко обхватили разорванное запястье. - Вот так! Теперь вяжи, вяжи! Все, хорошо. Носилки! О! Парни! Это Фриц!
К полевой кухне бежал какой-то офицер, размахивая бумагой.
- Стоять! Стоять! - орал он, задыхаясь от бега. - Положить! На землю!
Ошеломленные непонятными приказами солдаты исполнительно выпрямились и неподвижно застыли, скосив глаза на посеревшего повара.
- Фу! Успел! - выдохнул высокий лейтенант, резко затормозив около носилок. - Где животное? Кто-нибудь его трогал? Что застыли? Я повторяю, животное кто-нибудь трогал руками?
Глаза у лейтенанта подозрительно блестели, а пальцы пытались вытащить пистолет.
- Где оно? А вот! Ханс?! Где ты там плетешься, бордельная отрыжка! - закричал он, обернувшись в сторону штаба. - Еще один случай! ...А вы. Кто трогал это?!
Только тут солдаты обратили внимание, что руки лейтенанта были в перчатках. Казалось бы, что тут необычного?! Удивительное было то, что перчатки были резиновые!
- Никто что-ли? - глаза настороженно зыркали по побледневшим лицам солдат, до которых с ужасом стало доходить, что происходит что-то страшное. - А это что такое? - черный палец ткнулся в приклад, покрытый розово-белой массой. - Кто бил? Ты?!
- Я, господин лейтенант! - наконец, вышел вперед хозяин карабина. - мы когда услышали... Побежали, а потом...
- Отставить! - рявкнул лейтенант, достав в конце концов оружие. - Карабин на землю! Отойти в сторону! Ханс, задери тебя, к остальным его! Спокойно солдат! Согласно приказу, все, имевшие контакт с зараженными животными временно освобождаются от несения службы и изолируются от остальных военнослужащих.
- Да, я же бил по спине, - потеряно шептал солдат, пока его, подталкивая в спину, вели в сторону казармы. - Я Вилли то не трогал! Не трогал!
Офицер все это время молча рассматривал измолоченный труп собаки, с едва шевелившимися отростками. Остальные, включая продолжающего тихо постанывать повара, столпились вокруг него.