Страница 46 из 116
- У меня указание от Чокаева следить за каждым шагом Усманходжи.
- Такая возможность есть?
- Есть. Рядом о ним и Кимурой будут мои люди.
- Отлично.
- Но Чокаев к тому же приказывает удерживать его от глупых поступков, - добавил Махмуд-бек.
- Удерживай. Но пусть каждое твое замечание обижает, унижает Усманходжу. Пусть он выходит из
себя. А он старше, ему захочется действовать самостоятельно. Тем более японский разведчик делает
ставку на него. И кстати, воспользуйся тем, что Усманходжа пока не может без тебя обойтись. Ему,
разумеется, нужна будет конспиративная квартира для встреч с японцем.
- Он уже намекал на это.
- Подыщи что-нибудь удобное. - Аскарали уложил бумаги в папку, отодвинул ее в сторону. - Еще раз
поговори с Усманходжой, предупреди, но так, чтобы он... обиделся.
Махмуд-бек опять открыл первую попавшуюся страницу томика Джами и прочитал:
- Жизнь хороша, когда в твоем жилище
80
Есть пять вещей, - сказал знаток наук, -
Здоровье, мир, покой, достаток пищи,
Приятный собеседник - верный друг.
- Не завидуй, - улыбнулся Аскарали, - хоть на несколько минут мы это имеем.
- Коротки такие минуты, - вздохнул Махмуд-бек. - А что там у нас?
- Пошла вода по Большому Ферганскому каналу. Представляешь этот канал?
Поговорить с Усманходжой все-таки нужно. Махмуд-бек пригласил его в загородный парк. Вдоль
аллей вытянулись богатые особняки, беседки. В парке отдыхали именитые жители столицы. Был конец
июня. Каждый уважающий себя человек бежит сюда от сутолоки, пыли и шума города. До парка всего
около тридцати километров, а воздух здесь совсем другой - свежий, здоровый. Да и глаза отдыхают на
буйной зелени, на спокойных вершинах горного хребта.
Махмуд-беку редко доводилось бывать в этом аристократическом районе, который ничем не уступал
любому знаменитому курорту. Но он сделал вид, что парк - его обычное место отдыха. Усаживаясь в
машину, Махмуд-бек произнес несколько лестных слов о курортном городке, перечислил его достоинства
как знаток. С шофером Махмуд-бек обращался, как хозяин: «Рамазан, поехали... Рамазан, быстрее...»
А ведь настоящим хозяином машины был дагестанский националист Рамазан, высокий, сильный
человек.
- К парку, Рамазан, - сказал Махмуд-бек.
Усманходжу передернуло. В то время, когда уважаемые люди не могут найти пристанища, вынуждены
проводить ночи в караван-сараях, как бродяги и воры, зарвавшийся молодчик отправляется любоваться
красотой аристократического парка! Да и одет Махмуд-бек под стать преуспевающему чиновнику.
Усманходжа невольно покосился на свои башмаки. Хорошо, что не видно стоптанных каблуков.
Разговор долго не входил в нужное русло. Усманходжа вспоминал о прошлом. Очень мало пришлось
побыть ему у власти. Хорошие были дни.
Вот только с женой ему очень не повезло.
- Это она промотала все деньги. Представляете, я из Бухары вывез много золота. А сейчас ни гроша.
- Вы с ней не видитесь?
- Да спасет аллах меня от встреч с ней.
Усманходжа врал. Он уже несколько раз тайком посещал домик в одном из тихих переулков столицы.
У дочери бывшего чиновника Худояр-хана тонкие пальцы. С виду нежные. Но они цепко ухватились за
«видного человека»! Пулатходжаев не успел опомниться. Он не обращал внимания на предостережения
родных и друзей, которые строго осуждали его жену, а их предсказания сбылись. Красавица рассталась с
Усманходжой в тот день, когда исчезла последняя золотая монета в сухонькой ладошке менялы. Ее
глазки перестали лучиться, сверкать, стали холодными, злыми. Он тосковал по этим глазам. Не находил
себе места. Забыв обо всем на свете, Усманходжа снова бросился к женщине, которая, несмотря на свои
сорок с лишним лет, была по-прежнему молода и обаятельна. Она даже вновь стала ласковой: может
быть, Усманходжа поднимется? Следует подождать. И двери ее дома распахнулись.
«Тем лучше, - решил Махмуд-бек, - женщина эта известна не только мотовством, но и редчайшей
болтливостью. Правда, Усманходжа, кроме планов, сейчас за душой ничего не имеет. Но о своих планах,
о блестящих перспективах он и будет рассказывать жене, чтоб утвердиться в ее глазах. Ну, а женщина
разнесет эти новости по всему городу».
- Я кое-что слышал от Хашима Шоика, - безразличным тоном сообщил Махмуд-бек.
- Нечего его слушать, - огрызнулся Усманходжа.
Хашим Шоик - бывший посол Бухарской Народной Советской Республики в одной из восточных стран
- тоже не вернулся на родину. Устроен теперь был он лучше, чем Усманходжа. Как тут не злиться!
- Хорошо, что вы успокоились. Поговорим о вашей роли в борьбе против Советов.
Махмуд-бек ссылался на указания Мустафы Чокаева, на мнение проживающих в столице видных
деятелей туркестанской эмиграции. Из этого следовало, что Усманходже нечего рассчитывать на
высокий пост.
- Но я же... - Усманходжа сжал кулаки.
- Ваше стремление понятно. Но, к сожалению, то, что было однажды вам доверено...
Очередной намек на провал в правительстве Бухарской республики.
- Нас подвели. Теперь - другое дело.
- Вы очень верите советнику Кимуре? - спросил Махмуд-бек.
- А вы разве нет? - удивился Усманходжа.
- Я верю японцам, - неопределенно ответил Махмуд-бек.
Конечно, этот разговор Усманходжа передаст советнику. Не удержится, что-нибудь прибавит от себя.
Тогда Кимура сделает ставку на него, на Усманходжу.
Махмуд-бек грубовато, как бы завершая разговор, сказал:
- Мне кажется, вы хотите встать во главе туркестанских эмигрантов. Но я требую, чтобы без моего
ведома вы не делали ни шага.
Эти слова должны глубоко обидеть, даже оскорбить Усманходжу. Вот он опять торопливо вытирает
рукавом пот с лица:
81
«Ну, хорошо же, мальчишка! Наша беседа продолжится. Ты сам сейчас далеко не в почете. Твой
Чокаев слишком далеко. Нет, Махмуд-бек! Разговор не окончен».
Возвращались они уже вечером. В машине молчали, каждый думал о своем, сосредоточенно
рассматривая сады, огороды.
- Проклятая арба, - вдруг выругался дагестанец. - Надо же...
Старенький мотор затарахтел, машина сделала рывок и, выдыхаясь, сбавляя скорость, проползла
несколько метров и остановилась. Шофер через минуту уже озабоченно склонился над мотором.
- Что же сидеть? - сказал Махмуд-бек. - Выйдем.
Вокруг было очень тихо, пустынно. Усманходжа с беспокойством оглядывался по сторонам. Где-то
очень далеко от дороги вспыхнули первые огоньки, а здесь ни души.
Усманходжа переводил взгляд с шофера, который подозрительно долго копается в моторе, на
сосредоточенное лицо Махмуд-бека.
- Что вы обо мне думаете? - Усманходжа не смог скрыть предательской дрожи.
Махмуд-бек стоял к нему спиной.
- Я все сказал.
- Сейчас что думаете? - Голос сорвался. Будто кто-то сжал Усманходже горло.
- Ничего, - Махмуд-бек пожал плечами.
Странно, он даже не хочет поворачиваться!
В это время шофер загремел каким-то инструментом. Разумеется, тяжелым.
- Господин Махмуд-бек! - крикнул Усманходжа.
Махмуд-бек резко повернулся и машинально сунул руку в карман. Этого жеста было достаточно,
чтобы Усманходжа, плотный, грузный, рухнул на колени.
- Господин... Господин... - Он полз к ногам Махмуд-бека, придав ладонь к груди. Даже в вечерних
сумерках стало заметно, как побелело его лицо. - Господин... Это злые люди хотят нас поссорить. Я буду
верно служить. Я считаю вас...
Усманходжа лепетал что-то сбивчивое, непонятное, и Махмуд-бек с удивлением смотрел на человека,
который совсем недавно вслух строил большие планы о создании мусульманского государства, во главе
которого встанут лучшие сыны, испытанные и закаленные в боях.
- Что с вами? - спросил Махмуд-бек.