Страница 103 из 116
травами, и в прозрачном бульоне плавали темные точки тмина, барбариса.
Горячий наваристый бульон пили маленькими глотками.
После такого завтрака можно пускаться в любой трудный путь. Адхам с надеждой поглядывал на
Махмуд-бека. Можно понять его нетерпение. Два-три дня дороги, пусть самой сложной, - и он будет на
той, родной стороне.
180
Как себя поведет Адхам? Махмуд-бек почти уверен, что юноша бросится к советским пограничникам и
вскоре на следствии выложит все факты, имена, даты, которые он старательно запоминал в эти дни.
Так и не узнает Адхам, что за человек шел с ним, будет, наверное, всю жизнь считать злейшим врагом.
Хозяин часто вставал, внимательно осматривал дастархан и уходил в соседнюю комнату. Он
приносил новые лаганы, касы, тарелки с другими, еще более вкусными закусками - печенкой, хаспой -
горячими колбасками.
В завершение Акбар на вытянутых руках внес лаган с головой барана. Поставил лаган перед
почетным гостем и подал ему острый нож. Начался торжественный ритуал. Махмуд-бек отрезал кусочки
и раздавал своим спутникам. Завтрак явно затягивался. И Адхам уже не скрывал своего нетерпения. Он
начинал отказываться от угощений. Прикладывал руку к груди и клялся, что сыт, что уже больше не
может съесть ни одной крошки.
Хозяин вновь вышел, загремел чайником.
- Мы завтра пойдем... - наконец сообщил о своем решении Махмуд-бек.
- Почему? - не выдержал Адхам.
- Туда ушел человек. Японец послал. Пусть пока его переправят. Здесь можно лучше отдохнуть, чем у
Джанибека-кази, - объяснил Махмуд-бек.
Проводник на эти слова не обратил внимания: мало ли здесь ходит людей. Адхам вновь вытянулся.
Махмуд-бек заметил за ним эту странность. Так вытягиваются, замирая, школьники, когда слышат что-
нибудь интересное. Но ведь это может заметить и Джанибек. Слишком любопытным покажется парень.
- Завтра пойдем, - повторил Махмуд-бек.
Твердого решения он еще не принял. За сегодняшний один-единственный день нужно очень многое
сделать. Сумеет ли он?
Махмуд-бек плохо спал. Думал о предстоящих встречах. Десятки вариантов дальнейших действий,
рожденных ночью, сейчас казались наивными, примитивными. Он выглядел очень уставшим. И опять
болела нога. Может, сослаться на это? Должна быть одна, главная причина. И чем проще она будет
выглядеть, тем лучше. Он действительно не может с больной ногой двинуться дальше. Самое лучшее -
это сейчас, после завтрака, лечь отдохнуть.
Хозяин появился с чайником, бережно поставил его на стол. Но сам не сел. Он загадочно подмигнул
Махмуд-беку и снова вышел. Махмуд-бек медленно поднялся, кивнув спутникам: сейчас приду.
В соседней комнате хозяин радостно сообщил:
- Придумал. У меня есть дело к японцу. Пойду к нему. А его слугу пришлю к вам. Слугу можно купить.
Он любит деньги.
- Хорошо, Акбар-ака. Спасибо... Вы помогаете нашему общему делу.
Акбар наклонил голову. В «общее дело борьбы» ему не хотелось вмешиваться. Он жил в достатке,
спокойно. И эта жизнь его вполне устраивала. А «общим делом» пусть занимаются другие. Акбар будет
очень рад, если у них что-нибудь получится...
Слуга прикинулся простачком. Он делал вид, что ничего не понимает.
- Больного поил, кормил... Плохо ел.
- Когда больной терял сознание, он что-нибудь говорил? - спросил Махмуд-бек.
- Без сознания? - усмехнулся слуга. - Он бывал без сознания.
Махмуд-бек вытащил деньги и положил их перед слугой. Парень равнодушно посмотрел на
ассигнации.
- Английские... - объяснил Махмуд-бек.
Парень понимающе кивнул: вижу. Он набивал цену. Махмуд-бек положил еще три ассигнации.
- Что нужно знать господину? - деловито спросил слуга.
- Слова, которые ты слышал от больного. Он мог их говорить, когда трепала малярия.
- Были слова, - сказал слуга.
Лицо у парня спокойное, а глаза бегают. Как пуговки, черные, острые глазки. Перескакивают с
Махмуд-бека на дверь. Парню надо побыстрее уйти. Сделка состоялась.
- Какие?
- Я их не понял, господин.
- Но запомнил.
- Да, господин... Он часто повторял: Ош, Ассаке, Шамурад.
- Его так звали?
- Нет. . Его звали Турсун. А к Шамураду он шел. Но при чем здесь ош? - Слуга откровенно удивлялся. -
Он только два раза ел такой суп...
- Еще что говорил больной?
На лбу слуги появились морщинки.
- Только это я запомнил, - сознался он. - Другое не помню. Эти слова часто повторял. И еще... - Слуга
снова задумался. - Дядя хочет жениться. Дядя хочет жениться. Так повторял. И все... Называл женское
имя. Дядя хочет жениться... - Слуга растерянно заморгал. - Имя не помню...
Махмуд-бек перебрал с десяток женских имен. При каждом из них слуга задумывался, потом
отрицательно мотал головой.
- Нет. . Нет. .
181
- Ладно, - наконец сдался Махмуд-бек. - Иди. И для тебя будет лучше, если никто о нашем разговоре
ничего не узнает.
Пожалуй, этого предупреждения не надо было делать. Парень и сам рвался уйти. Он стремительно
вскочил, спрятал деньги за голенище сапога и, поклонившись, выскочил из комнаты.
Через полчаса пришел Акбар. Он тяжело сел, вытер рукавом лоб. И моментально снова выступили
капли пота. Хозяин дома сидел перед гостем не шевелясь, замерев, будто в молитве, тупо уставясь на
худое, усталое лицо Махмуд-бека.
- Что случилось? - спросил Махмуд-бек. - Японец догадался?
- Японец? - как-то странно переспросил хозяин. - Какой японец? А... японец... - Опять рукавом халата
вытер лоб. - Японцу не до нас, - наконец сообщил Акбар. - Плохо с ним. Лежит. А радио все работает,
кричит. .
Махмуд-бек смутно догадался о причине, которая свалила японца. «А радио все работает, кричит!»
Неужели?..
Он боялся поверить в эту долгожданную весть. Что же могло свалить резидента японской разведки,
человека, надо полагать, выдержанного?
- Значит. . - несмело начал Махмуд-бек.
- Да... - шумно вздохнул хозяин и вдруг закричал отчаянно, истерически, схватившись за голову
руками и покачиваясь: - Да! Русские взяли Берлин. Гитлера нет. . В Москве праздник.
Махмуд-бек рванулся к хозяину, схватил за плечи, потряс:
- Тише! Возьмите себя в руки.
- Я и так тихо жил! Тихо! - надрывался хозяин. - Они обещали, немцы! Все обещали! Столько лет!
- Успокойтесь... Успокойтесь... - машинально повторял Махмуд-бек. Он думал о другом...
- Не могу! А-а-а! - бился в истерике Акбар. - Всему конец. Большевики в Берлине...
Он начал хлопать ладонями по щекам. Так поступают при известии о гибели близкого.
- Когда это случилось? - спросил Махмуд-бек.
- Вчера! Вчера! Девятого мая!
- Какую станцию слушал японец?
- Все станции! Все города! Весь мир кричит!
В комнату ворвался Адхам. За его спиной, вытянув шею, стоял проводник.
- А что же они врали! - крикнул хозяин.
Он бросился к одной из ниш. Достал из-под атласных курпачи несколько журналов «Ём Туркестон».
Махмуд-бек узнал сразу эти потрепанные издания. Наверное, не раз их листал хозяин дома, веря
щедрым обещаниям высокопарных статей, веря каждому слову журнала, на котором стояло: «Издатель и
главный редактор Вали Каюм-хан».
- Что же они врали...
Хозяин швырнул журналы в угол комнаты. Махмуд-бек собрал их, аккуратно положил на подоконник.
- Дорогой Акбар-ака! - сказал он. - Дорогой наш друг. . - Спокойный, торжественный голос
отрезвляюще подействовал на хозяина. Он поднял голову и печально посмотрел на гостя. - Борьба
продолжается! Мы были готовы к поражению немцев. Нас всегда поддерживали и будут поддерживать
англичане. Борьба продолжается. Завтра вот этот джигит, - он кивнул на Адхама, - уйдет к Советам. За
ним пойдут другие...
- Да-да... - прошептал Акбар. - Борьба продолжается.