Юденич

   — Но разрешит ли правительство Финляндии и её регент вам воспользоваться этими военными ресурсами?

   — Такое решение Финляндии зависит от позиции Антанты в этом вопросе.

   — Однако тех кадровых военных, что сейчас находятся на территории Финляндии, как нам видится, будет недостаточно для победного похода на Петроград.

   — Здесь я могу согласиться с вами. Но мы намерены перебросить в Финляндию из Архангельска и Мурманска ещё около 4 тысяч. Есть и ещё резервы.

   — Какие же, господин Юденич?

   — Можно морем перебросить в Финляндию уцелевшие после отступления из Пскова в Эстонию войска Северной Псковской армии. А это ещё несколько тысяч повоевавших с красными бойцов...

Выслушав Юденича, советник и военный агент посольства Великобритании в Швеции высказали своё мнение по отношению к планам вождей Белого движения на северо-западе России. И советник Клайв, и генерал Боуллер говорили с достаточной откровенностью, поскольку личных симпатий к Советской республике они не испытывали, если не сказать большего:

   — Английское правительство не считает возможным идти по пути давления на Финляндию, чтобы её правительство и регент Маннергейм разрешили вам начать формирование добровольческой армии на её территории. Это факт.

   — Чем объясняется такая позиция Лондона?

   — Прежде всего тем, что британское правительство на днях собирается признать независимость Финляндии и строить с ней межгосударственные отношения.

   — Тогда у нас с вами остаётся Прибалтика с её портами.

   — И это не устроит наше правительство, господин Юденич.

   — Но ведь кто-то же должен занять место германцев в Латвии и Эстонии! Кто, как не войска Антанты?

   — Наши военные считают, что балтийские порты Рига и Ревель не решат проблем белой армии, которую вы намерены сформировать.

   — Чем же можно объяснить такое отношение британского правительства к Белому движению?

   — Очень просто, господин Юденич. На Британских островах скоро состоятся выборы и правительство опасается дискредитировать себя неудачами английских военных в России.

   — Тогда как быть с заверениями официального Лондона относительно борьбы с большевизмом за союзника — старую Россию?

   — Британская империя всецело на стороне Белого движения. Но нам важны его военные успехи, а не политические декларации российских политических деятелей, которых сейчас так много в эмиграции.

   — Успехи белых добровольческих армий будут, господа союзники. Вопрос только во времени.

   — Союзники уже помогают вам. Советам объявлена экономическая блокада. Её поддерживают на сегодняшний день Норвегия, Швеция и Дания.

   — Но этого слишком мало. Нужна военная интервенция, войска, которые смогли совместно с белогвардейцами совершить поход на Петроград и Москву.

   — Наше правительство весьма ограничено в выборе средств для борьбы с большевизмом.

   — В таком случае, господин Клайв, я хочу вам сделать заявление от себя лично и бывшего российского премьер-министра Трепова.

   — Мы готовы его выслушать, господин Юденич.

   — Если союзники будут и дальше занимать такую выжидательную позицию в отношении развития военных событий в России, то они сами могут погибнуть от большевизма...

Юденич возвратился к себе после продолжительной беседы с англичанами в состоянии раздражения. Было совершенно ясно, что на Балтике британских сухопутных войск не предвидится. Конечно, Лондон отправит туда какие-то военные корабли, но их присутствие в Финском заливе будет чисто символическим. На боевые операции против красного Кронштадта англичане вряд ли решатся.

Через неделю Юденич встретился в том же Стокгольме с французским послом де Во. К конкретным результатам и эта встреча не привела.

На следующий день Николай Николаевич передал план антибольшевистской борьбы на северо-западе России, составленный им совместно с Треповым, послу США в Швеции Моррису. Тот от обсуждения каких-либо деталей этого плана просто уклонился, ограничившись общими пожеланиями успеха Белому движению.

После этого в том же Стокгольме у Юденича состоялись пятидневные переговоры с прибывшим в шведскую столицу регентом Финляндии. Но они закончились безрезультатно: барон Маннергейм никак не хотел предоставлять территорию своей страны для формирования Белой добровольческой армии.

В конце 1918 года в Стокгольме проживало немало промышленников и финансистов, бежавших из России. Юденич и Трепов очень надеялись получить от них денежную помощь. Они несколько раз посещали салон графини Орловой-Давыдовой, где собиралась белоэмигрантская элита. Однако все переговоры с состоятельными соотечественниками результатов не дали. Финансовые тузы не хотели раскошеливаться на Гражданскую войну в собственном, но покинутом ими навсегда, Отечестве.

Почти безрезультатными оказались и переговоры с прибывшими в Стокгольм официальными представителями буржуазной Латвии. Хотя их очень беспокоило то, что в Красной Армии страны Советов служили многие тысячи красных латышей.

Из Стокгольма Юденич вернулся в Гельсингфорс в первых числах января 1919 года. Проведённые в Швеции переговоры изменили его личную политическую позицию. Он отказался от сотрудничества с прогермански настроенным Треповым и теперь уповал только на помощь государств Антанты, прежде всего Великобритании. Опыт общения с английским военачальниками на Кавказе генерал за годы войны получил немалый.

Теперь почти всеми признанный глава Белого движения на российском северо-западе просил у союзников по Антанте не экспедиционные войска, а оружие и боеприпасы, военное снаряжение и продовольствие. А также ввода сильного флота в Финский залив, на ближние подступы с моря к красному Питеру.

Юденич открыто не отвечал на вопрос о будущем государственном устройстве отвоёванной России. Здесь он стал полностью солидарен с Верховным правителем России адмиралом Колчаком и главнокомандующим Вооружёнными силами Юга России генерал-лейтенантом Деникиным, которые ратовали за военную диктатуру.

5 января, через два дня после своего возвращения в Гельсингфорс, Николай Николаевич снова встретился с бароном Маннергеймом, который относился к нему с известной долей личной симпатии. На сей раз регент был более уступчив:

   — В Стокгольме у меня были беседы с дипломатами посольств государств Антанты, аккредитованными там. Вы, господин генерал, произвели на них благоприятное впечатление.

   — Спасибо на добром слове, господин барон. Но я просил у них реальной помощи и ничего не услышал в ответ.

   — Помощь вам от Антанты будет. Непременно будет.

   — У меня есть такая надежда. Но сейчас мне очень важна позиция вашей страны по отношению к антибольшевистской борьбе, которая сейчас идёт внутри России.

   — Буду с вами предельно откровенен. В этом вопросе в правительственных кругах Финляндии произошла смена мнений.

   — В чём же она выражается, хотел бы я знать?

   — Финляндия и её Белая гвардия могли бы помочь вам очистить от красных Петроград. Благо, что до него от Выборга рукой подать.

   — Как я понимаю, такое союзничество может состояться на определённых, заранее оговорённых условиях. Не так ли, барон?

   — Именно так, Николай Николаевич.

   — Какие же выгоды Финляндия хотела бы получить за участие в борьбе против большевизма?

   — Речь идёт, прежде всего, о территориальных уступках будущей белой России Финляндии.

   — На какие территории претендует ваше правительство?

   — В этом нет большого секрета. На часть Карелии и небольшие земли на Кольском полуострове.

   — Но вы же знаете мою глубокую приверженность единой и неделимой России. Этих территорий вам не дадут и красные правители. Ни одной сажени российской земли...

Между тем Гражданская война на северо-западе Советской России пока ещё только тлела. В середине января группа решительно настроенных русских офицеров провела в Гельсингфорсе собрание и выбрала инициативную комиссию, которая разработала основы формирования Белой добровольческой армии.