Юденич

   1. 2-й Туркестанский армейский корпус:

а) колонна генерала Азарьева — 4-я Туркестанская стрелковая дивизия с артиллерией — 24 орудия полковника Андриевского;

б) колонна генерала Чаплыгина — 5-я Туркестанская стрелковая дивизия;

в) корпусной резерв из 4-х стрелковых батальонов.

   2. Колонна генерала Волошина-Петриченко — Донская пешая казачья бригада в составе четырёх батальонов. (Но один из батальонов попал по дороге в горах при сильном морозе в сильную метель и потерял большую часть бойцов обмороженными).

   3. Колонна генерала Воробьёва — 4-я Кавказская стрелковая дивизия яри 36 артиллерийских орудиях.

   4. Артиллерийский участок генерала Вадина у села Гюльджас. Здесь было размещено 16 тяжёлых осадных орудий и 18 полевых гаубиц. В прикрытии стояла одна дружина государственного ополчения.

5.1-й Кавказский армейский корпус:

а) колонна генерала Рябинкина — 39-я пехотная дивизия с 30 полевыми пушками;

б) колонна генерала Докучаева — сводная из 8 пехотных батальонов и 4 ополченческих дружин;

в) колонна генерала Чиковани из 4 с половиной дружин и 5 казачьих сотен;

г) корпусной резерв — 4 батальона пехоты без артиллерии;

д) армейский резерв генерала Савицкого — 12 пехотных батальонов, 4 орудий и 2 казачьих сотен.

   6. Армейская конница:

а) колонна генерала Раддаца из 12 казачьих сотен с 12 конными орудиями.

б) колонна генерала Николаева из 18 казачьих сотен.

Одним словом, генерал Юденич собрал для штурма Эрзерумского крепостного района максимум сил, которые могла дать на тот день русская Кавказская армия. Всего на приступ отряжалось его приказом 88 батальонов пехоты, 9 с половиной дружин государственного ополчения, 166 орудий, 29 полевых гаубиц, 16 тяжёлых осадных орудий, подвезёнными с большим трудом из Карса, 70 с половиной казачьих сотен и 4 сапёрные роты.

Когда приготовления к 27 января почти полностью завершились, командующий подписал приказ о генеральном штурме вражеской крепости:

«...Используя захват массива Карга-базар, господствующего над левым флангом Девебойнской позиции, произвести стремительный удар в полосе Чабан-дале, Далангез, с одновременным наступлением 2-го Туркестанского корпуса со стороны Гурджибогазского прохода на Кapa-гюбекскую позицию и обходом Девебойну своим правым флангом... разбить противника...»

В тот же день генерал Юденич собрал военный совет и объявил, что штурм крепости назначен на 30 января, на 8 часов вечера. После чтения боевого приказа Николай Николаевич, среди прочего, заметил, что силы штурмующих и защитников Эрзерума по пехоте примерно равны, исходя из числа батальонов. Одни из участников военного совета заметил:

   — Можно перенести штурм на начало февраля. За эти дни из Карса и Грузии подойдёт маршевое пополнение для пехотных полков. Нужна отсрочка хотя бы на одну неделю.

Выслушав, Юденич с присущим ему в такие минуты спокойствием сказал:

   — Вы просите отсрочки? Согласен с вашими доводами и даю вам отсрочку: вместо 8 часов вечера штурм начнётся в 8 часов пять минут.

После такого ответа все сомнения собравшихся славно улетучились: о переносе дня штурма турецкой крепости не было и речи.

Заседание военного совета завершилось последним приказанием генерала Юденича:

   — Прошу задержаться ещё на одну-две минуты. Надо нам сверить часы. Сверять будем по моим карманным, а то кабы чего не вышло с началом завтрашней атаки. Штурмовать-то будем в темноте...

В тот же день кавказские войска, предназначенные для штурма эрзерумских укреплений, заняли исходные позиции. В два часа пополудни осадные пушки и полевые гаубицы артиллерийского участка генерала Вадина у селения Гюльджас открыла огонь по форту Чобан-деде и вражеской позиции около него.

В назначенный час следующего дня, штурмовые колонны сперва 1-го Кавказского, а через три часа — и 2-го Туркестанского корпусов устремились на штурм вражеских полевых укреплений и линяй крепостных фортов. За первые сутки удалось овладеть северной частью позиции Гурджибогазского прохода, фортом Кара-гюбек. При его взятии отличился 11-й Туркестанский стрелковый полк, шедший в первом эшелоне.

Что особенно было важно — удалось овладеть сильным фортом Далан-гез: Он надёжно прикрывал собой ближайшие подступы к крупному узлу эрзерумской обороны форту Чобан-деде в ущелье реки Туй-су.

Захваченный форт Далан-гез занял для обороны пехотный штурмовой отряд подполковника И. Н. Пирумова. С рассвета 1 февраля турки повели огонь по утраченному укреплению из более чем сотни артиллерийских орудий. Шквал снарядов всех калибров отрезал защитников форта от других войск, у них стали к вечеру кончаться боеприпасы.

Пехотинцы старались теперь стрелять только прицельно, зная, что с каждым патроном они растрачивают силу заградительного огня. Наиболее «ушлые» из стрелков вели пальбу из подобранных вражеских ружей, снимая патронные сумки с убитых турок. По тому, как всё реже становился огонь со стороны русских из Далан-геза, неприятель понял бедственное их положение в полуразрушенном форте.

Пять яростных атак вражеской пехоты было отражено винтовочным и пулемётным огнём. Шестую и седьмую русские отбили уже штыками, сберегая последние патроны на самый крайний случай. Для того чтобы отразить восьмую, в строй встали даже раненые бойцы. Тогда и погиб смертью храбрых ротный командир прапорщик Навлянский, до того своим пребыванием в самых опасных местах вселявший бодрость в солдат.

Когда турки поднялись в восьмую атаку, к уцелевшим защитникам Далан-геза подоспела неожиданная помощь, в которую они уже не верили: неизвестный рядовой под вражеским огнём в вечерних сумерках доставил на ослах боеприпасы.

После, узнав, как держались защитники форта Далан-гез, генерал Юденич приказал найти того солдата, чтобы наградить его Георгиевским крестом. Однако никто не признался из нижних чинов о своём подвиге, что немало огорчило командующего.

Из 1400 нижних чинов и офицеров полутора батальонов 153-го пехотного Бакинского имени великого князя Сергея Михайловича полка, оборонявших захваченный форт Далан-гез, осталось в строю всего около трёхсот по большей части раненых. За ночь героический гарнизон пополнили, а раненых эвакуировали в тыл.

Знаменательно было то, что и в далёком 1877 году этот эрзерумский форт брали не кто иной, как пехотинцы-бакинцы, — 10-я рота полка под командованием штабс-капитана Томаева, погибшего при взятии Далан-геза смертью героя. Тот победный штурм стал подлинным украшением боевого формуляра полка, славной страницей в его летописной биографии.

Морозный и солнечный день 1 февраля стал переломным в штурме Эрзерума. Русские овладели последним наиболее труднодоступным из запиравших Гурджибогазский проход фортов — фортом Тафта. Штурмовавший это вражеское укрепление 17-й Туркестанский стрелковый полк полковника Кириллова захватил в Тафте в качестве трофеев 10 крупповских орудий и множество снарядов.

Войска Кавказской армии прорвались в Эрзерумскую донну. Первым спустился в неё с гор 15-й Кавказский стрелковый полк полковника Запольского. То были минуты настоящего воинского триумфа. Появление русских в долине стало настоящим потрясением для оборонявшихся турецких войск — начиналось замыкаться вокруг крепостных укреплений кольцо окружения.

После получения донесения руководивший ходом Эрзерумской операции генерал Юденич не скрывал радости:

   — Теперь в уныние придут и аскеры, а особенно местные Ополченцы. А последних в гарнизоне много...

Турки отчаянно стремились беспрестанными контратаками отбросить наступающих, но всё было тщетно. Одновременно султанские войска изо всех сил старались удержать Девебойнскую позицию, — от неё зависела судьба города-крепости и в очередной раз — судьба 3-й турецкой армии.

Неожиданно воздушная разведка доложила об оставлении турецкими войсками собственно Эрзерумской крепости и самого города: полки пехоты, стоявшие там, были брошены в сражение за Девебойну.