Юденич

Россия делала шаги для утверждения своих позиций в соседней Персии, в том числе и такие, как создание личной гвардии шаха в лице Персидской казачьей бригады, которой командовали русские офицеры и казачьи урядники.

Персидской казачьей бригадой и военным присутствием России в Иране начальнику штаба Кавказского военного округа пришлось заниматься самым непосредственным образом. История этой бригады была такова.

По соглашению между Россией и Англией от 18 августа 1907 года, в сферу российского влияния входила северная часть Персии, выше параллели, проходящей через город Хамадан. Дальше к югу шла полоса, которая объявлялась нейтральной. От города Шираза начиналась сфера британского влияния. Таким образом Россия на договорной основе с Лондоном контролировала персидские провинции Азербайджан, Гилян, Иазандеран, окрестности столичного Ирана и города Мешхеда в Хоросане, примыкавшему к Туркестану.

Россия вела в Иране активную торговлю своими товарами, вывозя оттуда — из порта Энзели на Каспийском море — много шелка. Трудности для жизни русского купечества в Персии были огромны, поскольку к 1908 году страна находилась в состоянии полной анархии, когда Мохаммед-Али-шаху не подчинялись не только вожди кочевых и полукочевых племён, но и парламент — меджлис. Торговые караванные тропы оказались в руках воинственных курдских и туркменских племён. На севере страны ширились выступления фидяев — местных революционеров из числа персов и выходцев с Кавказа.

Все эти события прямым образом затрагивали интересы России. Её пограничный наблюдатель секретной депешей доносил в Санкт-Петербург (копия шла в Тифлис) следующее:

«...Денег у Шаха совершенно нет, и он не знает, откуда их достать... Наблюдается совершенное отсутствие какой-либо организации и системы действий, у него нет ни одного умелого, авторитетного человека, который взял бы всё дело в свои руки и пошёл бы твёрдо и настойчиво к намеченной цели...»

Вскоре дело дошло до того, что меджлис встал на сторону открытого противника шаха принца Зюлли-Султана, рядившегося в одежду местного революционера. В мае 1908 года Мохаммед-Али-шах наконец-то решился начать борьбу с меджлисом в собственной столице. Тегеран тех дней напоминал город, лишённый власти и порядка.

Всё же шах успел подготовить военную силу для борьбы со своими противниками, которая стала в тех событиях единственной. Ею оказалась шахская гвардия — Казачья его Величества Шаха бригада. В то время она состояла из 4 конных полков, пластунского батальона, 2 артиллерийских батарей по четыре орудия и пулемётной команды.

Командиром бригады являлся полковник Генерального штаба В. П. Ляхов, которому помогали три русских офицера и пять казачьих урядников. Личный состав шахской казачьей бригады состоял из персов, обученных русскими инструкторами, 1200 конных казаков и 350 пеших пластунов.

Полковник Ляхов со своей бригадой и стал той военной силой, которая помогла Мохаммед-Али-шаху одержать верх над «взбунтовавшимся» меджлисом. Персидский монарх заявлял тогда следующее:

   — Мои предки завоевали себе престол силой оружия, — и я мечом моим буду его оборонять. Если надо, я стану во главе моей верной бригады, чтобы победить или умереть...

Шах действительно решился на подавление вооружённой рукой мятежа в столице. Казачья артиллерия разрушила здание меджлиса. Почти 100-тысячная персидская армия изъявивши покорность своему монарху. Она состояла тогда из 72 печатных (сарбазских) полков (фоуджей) по 100-200 человек в каждом. Командование ими передавалось по наследству, поэтому полками нередко командовали мальчики 8-10 лет.

Иррегулярная кавалерия набиралась из кочевников бахтияр, курдов и туркмен во главе с племенными вождями. Генерал Косоговский, командир казачьей бригады так оценил состояние одного из курдских конных полков шахской армии: «Небезопасны даже для своих. Совершенно к службе непригодны».

Персидская артиллерия состояла из двух сотен орудий, преимущественно бронзовых, заряжаемых с дула. Орудийные расчёты «блистали» своей необученностью. Но в тегеранском арсенале хранилось до 50 скорострельных полевых и горных орудий Шнейдер-Крезо, для которых не находилось обученных пушкарей.

Шахской казачьей бригаде приходилось постоянно бороться с различными разбойными шайками. Так, осенью 1912 года был схвачен и по приговору военно-полевого суда повешен знаменитый разбойник Исмаил-Ходжи, уроженец Эриванской губернии, бежавший с каторги и разыскиваемый кавказскими властями России.

Русский вице-консул в персидском городе Хое так характеризовал главаря разбойников Исмаил-Ходжи: он «зарекомендовал себя перед революционным персидским сбродом особой жестокостью в истреблении русских солдат, попавших в руки тавризских защитников персидской конституции».

Чтобы оказать шахской администрации помощь в наведении порядка в стране, кавказский наместник в Тифлисе граф Воронцов-Дашков направил в Персию в 1909 году под начальством генерал-майора Снарского отряд в составе 2 батальонов стрелков, 4 казачьих сотен кубанцев и терцев, 3 артиллерийских батарей — скорострельной, горной и гаубичной. Затем отряд пополнили ещё казаками. В следующем году был поставлен вопрос о выводе русских войск с иранской территории, но обстановка к тому явно не располагала.

Генерал Самсонов в отчёте за 1910 год о действии русских экспедиционных войск в Персии писал следующее:

«...Мы всегда стремились поскорее вернуть наши войска обратно (в Россию. — А.Ш.). Местное население, не разбираясь в тонкостях политических соображений, всякий раз видит в этом якобы нашу слабость, наше поражение...

Азиат покоряется только силе и никаких других высших, а тем более гуманных и рыцарских соображений, не понимает».

Император Николай II, ознакомившись с самсоновским отчётом, собственноручно написал на нём одно-единственное слово:

«Верно».

Революционные события в Персии в 1911-1912 годах заставили Россию увеличить численность экспедиционных войск в этой стране. На её территорию были введены дополнительно казачьи полки и сотни Кубанского, Терского и Семиреченского войск, артиллерия, несколько стрелковых батальонов.

Произошло немало боев из числа скоротечных и малых, но были и серьёзные нападения на русские воинские отряды в городах Тавризе и Реште. Постепенно движение фидаев пошло на убыль.

В декабре 1911 года военный министр России В. А. Сухомлинов докладывал председателю Совета министров В. Н. Коковцеву о положении дел в Персии следующее:

«...Считаю настоятельно необходимым скорейшую выработку указаний для действий войск в Персии, а также для усиления их. Для сей последней цели необходимо или немедленное объявление частичной мобилизации войск КавВО или же перевозка на Кавказ потребного числа не мобилизованных войск из Европейской России».

Это было то указание министра, которое в следующем году пришлось выполнять новому начальнику штаба Кавказского военного округа генерал-лейтенанту Н. Н. Юденичу.

Тогда же Коковцев получил и донесение из Тифлиса от генерал-адъютанта графа Воронцова-Дашкова. В нём с тревогой говорилось:

«Российский генеральный консул в Азербайджане (иранском Южном Азербайджане. — А.Ш.) указывает на факт пребывания в настоящее время в пределах Персии значительного числа русских подданных армян, грузин, татар (азербайджанцев), участвовавших в революционном движении в России, а затем скрывшихся в Персии, где они играют руководящую роль в происходящей там смуте».

Тот же Воронцов-Дашков в декабре 1911 года требовал самых решительных действий со стороны русских экспедиционных войск. В телеграмме из Тифлиса в Санкт-Петербург кавказский наместник требовал от начальника Генерального штаба:

«...Дерзкое нападение на наш отряд в Тавризе и истязание раненых требует примерного возмездия, почему полагаю предложить генералу Воропанову... взорвать цитадель и учредить полевой суд, в котором судить всех зачинщиков нападения, виновных в истязании раненых...

Приговоры немедленно приводить в исполнение...