Юденич

   — Государь, войну мы проиграли только на море. Потеря Порт-Артурской крепости не повлекла за собой потерю полевой действующей армии. Это факт, признанный и самими японцами и в Европе.

   — Тогда почему же мы проиграли Мукденское сражение и не только его?

   — Сражение было проиграно ввиду вялости нашей тактики.

   — Вялости? В чём вы, Николай Николаевич, её видите спустя шесть лет после окончания войны? Интересно услышать такое из уст боевого генерала.

   — Наш командующий из стратегических соображений грамотно планировал наступательные операции, но когда дело доходило до их осуществления — начинал осторожничать. Были и другие причины.

   — Какие именно?

   — Куропаткин оказался, увы, далеко не Суворовым и не Скобелевым: терял операционную инициативу сам, отбирал её у командиров корпусов. Такое было и под Ляояном, и на Шахэ, и под Мукденом.

   — Что же тогда новый главнокомандующий Линевич не исправил положения? Ведь он был человек опытный во всех отношениях.

   — Генерал от инфантерии Линевич оказался как бы у разбитого корыта. Подчинённые ему армии имели только опыт отхода, а тут ещё и Цусима моральный дух войск подорвала.

   — Как мне известно, всё это не отразилось на вашем стрелковом полку. Ведь ваших офицеров и нижних чинов действительно не за что упрекнуть на войне?

   — Ваше императорское величество, я как русский солдат в генеральских погонах весьма польщён такими словами государя о делах моих стрелков. Весьма благодарен за это.

   — Но это действительно так. Полк не терял своего достоинства до самых последних дней войны, и революционное поветрие не коснулось его рядов.

Генерал-майор Юденич в знак признательности только склонил перед государем голову. Немного побыв в задумчивости, Николай II продолжил беседу. Но на этот раз разговор повёл совсем о другом, тоже его заботившем:

   — Вы, Николай Николаевич, конечно, информированы о том, что в Европе не всё ладно, что назревает военный конфликт?

   — Да, ваше величество.

   — Если такой конфликт начнётся, то России не придётся стоять в стороне. Вена пытается вытеснить российское влияние на Балканах и не любит православную Сербию. Кто, по-вашему, может стать союзником Австро-Венгрии?

   — Разумеется, Германия. И вне всякого сомнения — Стамбул.

   — Почему вы считаете, генерал, что султанская Турция опять пойдёт на нас войной? Ведь мы так часто били её в истории.

   — Российская империя — извечный противник турок. В каждой войне они пытались отыграть хоть что-то из давно потерянного. Так будет и сейчас.

   — Что ж, вполне логично.

   — В Стамбуле по сей день горячие головы считают, что Кавказ и Крым их. Поэтому опять нам будет объявлен газават.

   — Значит, на Кавказе опять будет война христиан и магометан? Так?

   — Да, ваше величество. Вне всякого сомнения.

   — Вы, Николай Николаевич, интересовались, последнее турецкой армией?

   — Да, государь, мне знакомы заботы кавказских штабистов, среди них у меня немало товарищей по академии.

   — Хотели ли бы вы вместо Казани служить в Тифлисе, у моего наместника Воронцова-Дашкова? Он замечательный человек и был одним из ближайших друзей моего отца, императора Александра III.

   — Как на то будет ваша монаршья воля и интересы России. Я служу там, где мне приказывают.

   — Хорошо. В скором времени вам придётся сменить один штаб на другой. На Кавказе, как считают в военном министерстве, вы с вашим опытом нужны больше...

Действительно, в Казани долго служить генерал-лейтенанту Юденичу не пришлось. Приближалась большая война в Европе, и генеральные штабы государств Антанты и Центрального блока разрабатывали стратегические планы. Но той войне, по исторической традиции, предстояло разражаться не только на европейском континенте и прилегающих к нему водах. Сильная своей военной мощью в недалёком прошлом Турция никак не могла остаться в стороне. Тем более, что у неё был традиционный противник — Россия.

В российском Генеральном штабе, планировавшим военное противостояние турецкой армии в Закавказье, решили шалить руководство Кавказским военным округом, которому в случае войны предстояло разворачиваться в отдельную армию или даже в самостоятельный фронт. В ходе организационно-штатных изменений вакантной, среди других, оказалась должность начальника окружного штаба. В любом округе это было второе лицо после командующего.

Кандидатур на её замещение оказалось несколько, но в военном министерстве предпочтение выказали генерал-лейтенанту Юденичу. Получив в соответствии с императорским указом от 25 января 1913 года новое назначение, Николай Николаевич после коротких сборов убыл на новое место службы в город Тифлис. Там располагался штаб Кавказского военного округа и управление недавно восстановленного царского наместничества на Кавказе.

Его встреча с генералом от кавалерии и генерал-адъютантом, графом Илларионом Ивановичем Воронцовым-Дашковым была исключительно тёплой и приятной. Кавказский наместник Его Императорского Величества по совместительству являлся ещё и главнокомандующим войсками Кавказского военного округа и войсковым походным атаманом Кавказских казачьих войск — Кубанского и Терского.

Юденич был много наслышан о Воронцове-Дашкове, умелом администраторе, так много сделавшим для развития Кавказского края и человеке там весьма уважаемом. Один из крупнейших землевладельцев России, военного образования он не имел, учился в Московском университете. С началом Крымской войны ушёл добровольцем в русскую армию, службу начал в лейб-гвардии Конном полку.

В последние годы Кавказской войны молодой граф командовал личным конвоем князя А. И. Барятинского. Имел за боевые заслуги орден Святого Георгия 4-й степени (за штурм крепости Ура-Тоби) и наградное золотое оружие. Воевал против горцев имама Шамиля и в Туркестане. В 29 лет близкий друг будущего императора Александра III получил звание генерал-лейтенанта, командовал лейб-гвардии Гусарским полком.

В ходе Русско-турецкой войны 1877-1878 годов начальствовал на болгарской земле над кавалерией Рущукского отряда (за исключением казачьей). После войны командовал в столичном гарнизоне 2-й Гвардейской кавалерийской дивизией.

Взлёт Воронцова-Дашкова по служебной лестнице начался с воцарением на престоле Александра III Александровича, с которым он сдружился во время войны на болгарской земле. Тогда цесаревич-наследник стоял во главе Рущукского отряда. Высокие назначения следовали один за другим — главноуправляющий государственного коннозаводства, министр императорского двора и уделов, канцлер Российских Царских и Императорских орденов, член Государственного совета России. После убийства государя Александра II граф некоторое время был начальником царской охраны и одним из организаторов «Священной дружины».

После восстановления поста царского наместника на Кавказе, в феврале 1905 года, Илларион Иванович Воронцов-Дашков оказался в Тифлисе. Он оказался тем государственным мужем императорской России, который лично много сделал для развития Кавказского края. Один из его известных современников С. Ю. Витте писал о нём:

«Быть может, он единственный из сановников на всю Россию, который и в настоящее время находится в том краю, в котором управлял, и который пользуется всеобщим уважением и всеобщей симпатией...

Это, может быть, единственный из начальников края, который в течение всей революции, в то время, когда в Тифлисе ежедневно кого-нибудь убивали или в кого-нибудь кидали бомбу, спокойно ездил по городу как в коляске, так и верхом, и в течение всего этого времени на него не только не было сделано покушения, но даже никто никогда ещё не оскорбил ни словом, ни жестом».

Воронцов-Дашков самым добросовестным образом осуществлял исполнение своих наместнических обязанностей, в том числе и главы расквартированных здесь войск, на всегда неспокойном Кавказе. Ему требовались деятельные и надёжные помощники, и он поэтому был откровенно рад прибытию нового начальника окружного штаба: