Будьмо

А сны? Смотрите свои сны. Нечего по чужим “окнам” подглядывать. Слава богу, я жил не “за стеком”.

В моей комнате под лестницей было лишь одно окно да и то оборудованное ролетами.

Так что в любое время дня и ночи можно было начинать “читать” сказки Шахиризады. А может так и было первоначально задумано?

Ведь не даром же существует такой анекдот :

Вопрос: “Что думает жена профессора, сидя на … “коленях” у слесаря? Ответ: “Ум хорошо, но не сгибаемые “колени” лучше.

А слесарь-сантехник, сторож и дворецкий - это все представители одной профессиональной гильдии: производителей.

5 глава

На следующий день, чтобы не спугнуть Софью раньше времени, я старался держаться от нее подальше, да и она не искала со мной встречи.

Но не Софья сегодня правила балом, ибо она нынче была “дичью”, а я охотником.

Который ее и подстерегал (стоя за приоткрытой дверью своей каморки), когда Софья Лещинская возвращалась с дамской комнаты.)

“Припудрить носик” - так это занятие называется в голивудских кинофильмах. (Но это когда еще терпеть можно, ибо лучше потерять “имидж”, чем мочевой пузырь.)

- Нам надо поговорить, - выскочивши из-за двери, как бес из табакерки, перегородил я дорогу Софье и не давая возможности улизнуть.

Легкий румянец девичьих щек враз стал гуще:

- Нет! Нам говорить не о чем. И освободи и не немедленно мне проход… или я закричу, - звенящим голосом предупредила меня невольная пленница. Но изрекаемая угроза явно относилась к разряду: “Попугаем Ваню походом в женскую баню.”

- Дура ты, дура! - пожурил я по душевно-домашнему, как жену Софью. - У меня к тебе дело серьезное, а у тебя одни глупости в голове. А вдруг ты уже беременна?!

- Откуда ты знаешь про задержку? - зарделась красная девица до кончиков волос.

Меня словно обухом по голове огрели и я пошатнувшись, стал тихо по стеночке сползать на пол. Слава богу, Софья вовремя поддержала. (Видно все же не зря в нашем вузе для девчонок курс медицинских сестер ввели.)

- Нет - нет, - попытался держать я марку, но ни ночи, ни язык что-то меня не слушались.

- Да на тебе лица нет, - не согласилась со мной моя заботливая и тут же выписала мне “больничный лист”. - Тебе в постель надо.

Наконец-то дельное предложение и мы, поддерживая друг друга, зашли за перегородку ведущую в мои “апартаменты”.

Я украдкой мельком взглянул по сторонам. Софья тоже.

Но рядом со мною на постель и даже на предложенный стул, моя гостья сесть категорически, увы, отказалась. И весь пересказ моего “сна” и мои выводы выслушала стоя.

Я был красноречив как Цецерон и убедительный как Шерлок Холмс. Но, увы, того, что в тот судьбоносный для нас день мы, почему-то не дождавшись своей очереди сдачи зачета Эммануилу Исааковичу, ушли ко мне в коморку, Софья не помнила.

Вообще она не помнила абсолютно ничего: ни дня, ни месяца, ни зачета, ни даже самого Эммануила Исааковича.

Я опешил:

- Ты что не помнишь, кто нам читает основы психологии?!

- А ты что думаешь, что я стану себя еще всякой ерундой загружать, зазубривая на память все наше “политбюро”?! - по более меня убедила Софья и мой словесный поток в миг иссяк.

Я растерялся, но не сдался.

- А что в этой комнате происходило, ты хоть помнишь? - спросил я с надеждой.

- Нет, не помню. Но только не надо мне снова пересказывать свои сексуальные фантазии, - предупредила меня моя целомудренная и расцвела как маков цветок.

- Не надо рассказывать - начнем показывать, - и я предъявил бюстгальтер для опознания. (Он явно был ручной работы и не покупался на киевской барахоловке. Да и навряд ли Софья знала, что это и где это.)

- А почему ты думаешь, что он мой? - мельком взглянув на оный предмет и, стараясь не смотреть мне в глаза, спросила моя упрямая дама.

- Твой! Твой! - уверенно заявил я, ибо сегодня днем (сам себе уже не доверяя) визуально перемерил бюсты всех своих однокурсниц. (“Альпинистам” скоро не куда будет уходить, так как “горы”, увы, исчезают.)

- А может ты его у меня украл?! - сделав частичное признание своей личной собственности, продолжала изворачиваться Софья.

- Как?!

- Я откуда знаю. Ты ведь постоянно со мною рядом крутишься, - чуть не сделала Софья своей ложкой из меня пришибленного.

- А Ваську с Генкой из “Славянского союза” помнишь?

- Помню! - радостно и наконец-то осмысленно засветились глаза моей гостьи. (Вот что значит спросить по сути: Васька и Петька ребята рослые, ребята видные.)

- А помнишь как в день зачета, тогда еще к нам в Киев московский “Спартак” приехал, они шли по коридору и дурачась орали: “Спартак” чемпион! “Спартак” чемпион!..

И снова ударил гром. И снова нас бросила друг к другу.

Но теперь наваждение не было столь зомбическим и мы при желании уже могли контролировать свои чувства.

Я нежно и бережно обнял свою Софью за плечи, а она немного помедлив неумело сплела свои руки у меня на шее и поцелуй все никак не мог растаять у нас на губах.

А когда в легких кончался воздух и мы на какой-то миг отстранились друг от друга, в моей коморке раздавался счастливый шепот: “Спартак” чемпион! “Спартак” чемпион!

И весь вечер и за полночь там сверкали отблески то ли молний, то ли свечей, а может то были любовные стрелы брошенные на произволящее уставшим их метать амуром.

…

Гром же грянул на следующее утро.

Марья Станиславовна на работу раньше десяти никогда не приезжала.

Сегодня же она явилась первая и в восемь часов утра.

Я как прилежный “привратник” поспешил перед начальством двери открыть. И чиннопоклонно пожелать: “Доброго утра!”

А она молча подошла ко мне вплотную и вдруг, ни с того ни с чего, неожиданно врезала мне звонкую, а главное сильно болезненную пощечину.

За что?! - опешил я от такого “здрасти”.

За Софью!!

А вы-то здесь причем? - удивление мое было искренне и неподдельное.

Ты фамилию сою хоть знаешь? Дубния ты стоеросовая!! - быстро врубившись, (все таки не все у нас начальники тупоголовые) с нескрываемым сарказмом поинтересовалась Марья Станиславовна.

Нет, - чистосердечно, как на экзамене, признался я.

Лещинская, если тебе это о чем-то скажет.

Так вы Софье сестра… О, нет! Не может быть, - схватился я за голову и даже, если бы у меня разом разболелись все зубы, то мне, наверняка, было бы легче.

Я ведь предупреждала…, - уже тихо и печально проговорила мать моей Софьи и болезненно сгорбившись направилась к лифту.

И я не стал ее удерживать.

…

Произошла преждевременная утечка информации. Но Софью я, честное слово, даже и не подумал. И не потому что жена Цезаря выше подозрений, а оттого что эфемерное чувство любовь предполагает единство души.

И оказался прав.

После недолгих поисков (“великие умники” вероятность таковых видно вообще не брали в расчет) я в своей спальне обнаружил аж два подслушивающих устройства.

Одно из которых, хотя и не имело инвентарного номера, но явно принадлежало конторе, на которую работали два Степана да и я разумеется, тоже, как не крути.

“Напарнички” обо мне не забыли “позаботиться” и подстраховали на всякий случай”, - сделала я для себя не лицеприятный вывод.

Да и их супротивнички тоже.

“Пришла пора расставить все точки над “и”, - подумал я со злостью наивно веря в конституционность прав и какую-то хоть мизерную значимость простого человека.

И засобирался на встречу со своими “связными”.

Так как по известной причине отпроситься у Марьи Станиславовны я сегодня не мог, то решил прогулять занятия самым наглым образом.

“Семь бед - один ответ”, - резонно решил я и направился к выходу. (Нечисто забывши из-за триволнений, что залучившись помощью компьютера да и даже без оного подделать справку от врача для меня было плевым делом. Как потом оказалось такая “способность была в нашем роду наследственной и мой прапрадед подобным образом, естественно без современных подручных средств, подделывал женушкину подпись на своих долговых обязательствах, а после революции стараясь замести следы своей дворянской фамилии в царский паспорт вписал дурацкую приставку.)