Будьмо

Это я решил жить на зарплату, - как я уже говорил, несмотря на свою дурацкую фамилию мой отец был далеко не дурак и все понимал с полуслова и оказывается и с полувзгляда.

Не понял? – я, в отличии от папаши, фамилию уже сменил, но ставши графом Романовским все же страдал аристократическим, мягко скажем, тугодумием.

Тебе ведь и раньше заработанные мною деньги не шибко нужны были, а сейчас и подавно. Вот я и решил от получки до получки растрачивать все заработанное за прошлый месяц. Живи сам и давай жить другим, - весело ответил он, но в словах отца все же чувствовалось некая неловкость, которую он попытался скрыть за напускной бравадой.

“Кому нужна эта жертвенная обязаловка родителей чуть было не до пенсии детей неустанно заботиться о своих чадах. И так с поколения в поколение. И не какой личной жизни. Должна же быть разумная достаточность любви и бескорыстия отличающая родительское чувство от животного инстинкта заботы о потомстве. А ведь далеко не всегда такая слепая привязанность оплачивается той же монетой”, - философствовал я мысленно, пока наслаждался отличного вкуса вином балуя свои гурманские рецепторы восприятия. А чтобы отец не скучал, я и ему подкинул вопросик:

Что ты подразумеваешь под словами “давай жить другим”?

Тратя свои деньги я поддерживаю отечественного производителя, - чувствовалось что мой папаня уже крепко врос в роль президента компании. – Здесь на столе нет не одного продукта, ни одного напитка импортного производства, - с неподдельным чувством гордости заверил меня отец.

И это тоже наш отечественный продукт? – Я потряс в воздухе копченной куриной ножкой. – А как же пресловутые “ножки Буша”?

Ты когда телевизионные новости в последний раз смотрел-то?! – удивился мой батенька соей неосведомленностью.

Да наверное лет в четырнадцать, когда понял, что наркотики, курение и теленовости дурманят познание и укорачивают жизнь.

Вот за это и выпьем! – радостно произнес сой доморощенный педагог, так как постоянные мои вопросы его явно сбивали с темпа.

Нет не за это, а за милых дам, - я уже немного охмелел и мне невмоготу как захотелось, есыли не увидеть Софью, то хоть бы о ней поговорить.

А у тебя есть фотография твоей возлюбленной? – словно читая мои мысли поинтересовался мой “старик”, но сначала благоразумно осушить свой бокал и наполнил его снова до краев.

Я обрадовано помчался за снимками и вернулся очень скоро, но не настолько, чтобы помешать еще одной бутылке с под шампанского перекочевать под стол.

Но я не стал отца корить, а стал свою Софушку хвалить.

Фотографий было несколько сот и будущая невеста моему отцу очень понравилась. (И это при том, что лучшие снимки я из “цензорских” соображений поспешно изымал и не допускал до родительского взора.)

Но как бы там ни было, глядя на нас молодых и счастливых, мой отец наверное вспомнил и свою юность. Потому что наконец-то решился впервые в жизни рассказать мне о моей матери.

И наверное, впервые обида и утрата не гложили его, ибо рассказывал он взахлеб о прошлых счастливых днях, а о том, что моя мать увлекшись престарелым, но богатым шведом оставила нас с отцом, когда мне было всего лишь девять дней от роду, обмолвился как—то вскользь.

Кто же меня кормил? – ужаснулся я задним числом.

Я. Кто же еще?! Да наша сортоучастковая корова Нюрка, - удивился моему вопросу мой родитель.

Знаешь, я иногда попадаю впросак задавая на первый взгляд порой наивные вопросы. Но это просто лишь от тог, что у меня мало житейского опыта. Правда ж, пап? - поделился я с батяней своими давними сомнениями.

В семье жена всему голова, а муж это лишь рабочие руки, - успокоил меня мой обветренный уже жизнью отец и мы умиротворенно выпили на посошок и отправились баеньки.

1 3 глава

Скоро сказка сказывается, да не быстро дело делается. А у меня просто руки чесались за наследственными миллионами.

Свяжешься с фирмами лишние деньги на посредников выбросишь, а их можно и самому себе в карман положить. Тебе нужны шабашники: наемные работники. Чтобы работали днем и ночью и без всяких там мастеров и прорабов, - поучал меня отец выпроваживая во Львов. – Поищи умельцев среди местных ока они в поисках длинных рублей по дальнему и ближнему зарубежью еще не разъехались. И на мою помощь всегда можешь рассчитать. Но мои работнички, сам знаешь народ специфический. Ведь не даром говорится, с кем поведешься – от того и наберешься. А возле каждого, увы, по милиционеру не поставишь.

Перемышлевский же замок графов Романовских отец взял полностью на себя. И теперь там уже во всю кипели реставрационные работы. А по всей Европе, а особенно по странах бывшего союза сновали эксперты (нанятые и проверенные лично моим батяней) - профессионалы и заключали договора на поставку картин с молодыми делающими себе пока имя, а не деньги, талантами и “неопознанными” еще мастерами антикварного промысла.

Для бесящихся с жиру немцев Перемышский музей – аукцион будет просто находкой. Они туда толпами валом валить будут. Дешевые картины, антиквариат о вполне умеренным ценам с первых рук от доморощенных археологов. Плюс славянские девки и местное пиво создадут необходимый колорит и хмельное настроение и все пойдет как по маслу, - осыпал меня отец обещаниями не хуже, чем народный депутат. И я ему поверил и не ошибся, а вот с депутатом вышла неувязка.

Так как из Америки управления меня выперли и метода руководства по телефону мне освоить, увы, не удалось, то свой строительный офис мне пришлось открыть в ближайшем к развалинам замка селе.

В селе Райдолина, которое еще в первый мой приезд бросилось мне в глаза своей зажиточностью, было лишь одно обветшалое здание: бывший детский сад. Вот его “гостеприимный” сельский совет предложил мне под офис. (Не за спасибо конечно же.)

Я не стал артачиться и для проверки профпригодности местных строителей и как первой благотворительной акции своей компании поручил восстановить оба строения некогда дошкольного комплекса. Две недели и все сияло красотой первозданного вида, хотя как заверила хозяйка моей временной частной “гостиницы”:

- Краще, синок! І набагато краще!

Одно здание я занял под офис, а другое отдал под детские ясли, удвоив из своего кармана райбюджетное его финансирование. (Видно дальновидность у меня в генах заложена.)

Нет я не выбрасывал деньги на ветер, а обеспечивал своим будущим рабочим надежные тылы. И поэтому и выделяемые мною детским яслям деньги на питание шли строго на закупку продуктов у местных сельских жителей.

За свои благие деяния орденов я конечно же не получил (не в те карманы мои, а точнее пока Саввы Хомича, деньги перекочевали) но вот все в селе и стар, и млад стали величать меня: теперь не иначе как кум Иван.

Кум так кум. Я не возражал. Народ у нас такой, если любит как родного, если ненавидит то как …, ну вы сами знаете кого, а если не знаете то выгляньте в окошко и обязательно увидите свиное рыло какого-нибудь зажравшегося горе-руководителя.

Мой же руководитель, которому я полностью поручил восстановление поместья был не совсем и тощ, но жилистый. И звали его все дядько Микола. Но авторитет у него был повыше, чем у иного главы райадминистрации, а о его мастерстве прораба я и речи не веду.

Строительные работы шли в таком темпее, что у меня порой просто дух захватывало. И хотя чертежей замка, конечно же, не сохранилось (их заменят десятка два старинных фотографий да гравюра безымянного художника), но в консультантах нехватки не чувствовалось. Старожилы села, часто забывая вчерашний день и имена своих близких, те далекие времена оказывается помнит с филигранной точностью.

А старинную мебель графов Романовских (она не сгорела в огне пожара как считалось нами наследниками), коль я стал кумом всему селу, мне доверительно, “по-родственному” предложили выкупить за доллары. Я согласился с радостью. И почти все целехонькое и бережно хранимое (даже то, что в качестве приданого отошло невестам и было увезено в дальние села) снова вернулось под родовой кров.