Скалолаз. В осаде

Услышав эти слова, официанты, находившиеся в других концах машинного отделения, побросали тарелки с окороками, сыром и рыбой, выхватили пистолеты и навели их на растерявшихся матросов.

— Что за шутки! — пришел в себя дежурный офицер, до сих пор державший блюдо с ветчиной. Он отшвырнул его и прыгнул, чтобы выхватить наведенное на него оружие.

Официант выстрелил. Пуля попала офицеру точно в коленную чашечку. Он закричал и упал, зажимая руками рану.

— Это не шутки! — рявкнул официант. — Следующий получит свинец прямо в башку: Всем лечь!

Он повернулся к матросам и выстрелил поверх головы.

Матросы быстро легли на пол рядом с корчившимся от боли офицером.

— Я слышу выстрелы, — закричал Кейт из холодильника. — Что происходит?

Рядовой Нэш растерянно оглянулся, Да, он тоже слышал какой-то шум. Может, это были хлопушки, а может, какие-то звуковые эффекты выступавшей рок-группы, или еще что-нибудь в этом роде, откуда ему было знать? Нэш никогда не сталкивался в своей жизни с выстрелами — только в кино и в тире. Он был первый день на флоте, а когда проводились стрельбы в учебке, он лежал в госпитале с холециститом. Острый, острейший приступ. Вспомнив об этом, Нэш поморщился и потрогал свой правый бок. Но шум все-таки был какой-то странный.

— Это музыка! — на всякий случай крикнул Нэш Кейту. — Это просто музыка, звуковые эффекты!

— Рядовой, у тебя дерьмо вместо мозгов! — заорал ему Кейт. — Это стрельба, позвони на капитанский мостик!

— Я не знаю, с кем ты говоришь! — крикнул ему Нэш. — Тебя никто не слушает!

Кейт в ярости сплюнул и неожиданно понял, что у него прошла голова. Боли не было, и он вдруг с кристальной ясностью увидел самого себя и всю ситуацию со стороны.

С пронизывающей, откуда-то сверху сошедшей на него силой Кейт вдруг ощутил все свое тело, каждый мускул, каждый нерв, каждую клетку. Он ощутил это так, как ощущал раньше — во Вьетнаме, Камбодже, Анголе, Непале. Голова не болела, и мозг работал столь напряженно, что Кейту казалось, что у него думает каждый сантиметр его могучего тела.

— Вот оно, началось, — сказал сам себе Кейт.

Что началось, он еще точно не знал, но был абсолютно уверен, что с этой пакостью придется справиться ему самому.

Члены экипажа, положив руки за головы, медленно двигались длинной колонной по палубе крейсера в направлении распахнутой двери трюма.

— Шевелись! Шевелись! — орали конвоирующие их бандиты.

Они рассыпались по всему пути следования колонны, держа экипаж под прицелами автоматов.

И тем не менее Стивенс, весельчак и любимец всей команды, безусловный чемпион крейсера и экс-чемпион Тихоокеанского флота по боксу, поравнявшись с одним из конвоиров, неожиданно прыгнул на него, схватил за грудь и ударил коленом в пах. Тут же отскочив, Стивенс провел мощный апперкот в подбородок. Голова бандита с резким хрустом откинулась назад, шейные позвонки сломались, и он с грохотом, рухнул на пол. Все произошло буквально за полсекунды.

Стивенс резко нагнулся, подхватил автомат, и тут с верхней палубы прогремел выстрел.

Стивенс упал с простреленным затылком на бандита, сверху раздались два пистолетных выстрела, и двое матросов, шедших впереди и сзади Стивенса, безжизненно опустились на палубу.

Колонна пораженно замерла Моряки не могли оторвать глаз от убитых товарищей. Кто-то вдруг истерично зарыдал. Кто-то начал молиться вслух. А с верхней палубы раздался громкий спокойный голос Солиста:

— Пусть это послужит для вас хорошим уроком. Будете сопротивляться — убью каждого, и тех, кто рядом. А теперь — вперед! Дисциплинированно — вперед!

Колонна тронулась и вскоре один за другим члены экипажа ядерного ракетоносца «Миссури» стали исчезать за распахнутой дверью трюма.

Когда последний ступил на лестницу, ведущую вниз, дверь с грохотом захлопнулась, и Солист приказал:

— Теперь — вахтенные…

Вооруженные матросы, несущие вахты на разных участках огромного крейсера, были уничтожены грамотно, профессионально, без лишнего шума. На одних накинули удавки с верхних отсеков и задушили, других застрелили сзади в упор, подкравшись бесшумной тенью.

Захватчики действовали спокойно, уверенно и очень быстро. Они были профессионалами высокого класса, получившими подготовку в настоящих боях, в тех «малых» войнах, которые так часто стали вспыхивать по всей планете, и которые отличались особой жестокостью и беспощадностью. Выполняя свою работу изящно и с удовольствием, бандиты уже очень скоро контролировали ядерный крейсер полностью. Между тем, Круль рылся в ящиках капитанского стола. Лихорадочно пролистывал бумаги. Вскрывал запечатанные конверты. Наконец, он нашел то, что нужно.

С этого момента начался совсем другой отсчет времени.

Нескладный, с некрасивым лицом, злобный и порочный человек, по имени Круль, становился могущественным владыкой миллионов человеческих жизней.

Круль понимал это. Он представил отдельные лица — девичьи, женские, детские, мужские.

Люди его несуразного детства и воспаленной юности прошли перед глазами Круля в медленном хороводе.

Все, кто его обижал и бил, кто смеялся над ним и отказывал ему в любви. Круль помнил их всех за десятилетия своей жизни. Он представил их жилища, дома, квартиры, ясно, как в хорошем кино, увидел как эти люди едят, целуются, спят, любят друг друга и вот — всего лишь по слабому движению его, Круля, пальца — ядерный ветер, превращает их в пыль. Их, всех тех, среди кого ему не было места. Всего лишь по мановению его великого пальца.

Круль сравнил прочитанное с отложенными им в сторону листами, выписал цифры на отдельный клочок бумаги, и, перешагнув через тело убитого капитана, подошел к маленькому вделанному в стену сейфу. Быстро набрал, заглядывая в бумажку, код. Дверца открылась.

Внутри лежала дискета.

Этот маленький кусочек пластика нес в себе смерть сотен тысяч людей. На нем были записаны электронные коды запуска и управления полетом ядерных «Томагавков». Один единственный, выпущенный с борта «Миссури», «Томагавк» мог явиться причиной мгновенного начала ядерной войны.

Круль смотрел на дискету, и по лицу его блуждала полубезумная улыбка.

Перед ним была Власть в материальном ее проявлении. Теперь он сможет диктовать любые условия президентам, султанам, королевам, советам, парламентам любых стран. И те примут условия, если не захотят, чтобы их смеющиеся, глупые, влюбленные друг в друга людишки обратились в пыль. За себя же Круль не боялся. Его крейсер с совершеннейшими системами защит — противолодочной, противовоздушной и противоракетной; с установленными на борту новейшими электронными системами обнаружения и наведения, — был абсолютно не уязвим ни для самолетов и вертолетов, ни для ракет, ни для других судов и подводных лодок.

«Миссури» так же уверенно, как и раньше, рассекал носом гладь Тихого океана. Но смысл его существования уже изменился. Теперь мощнейший крейсер был не полицейским, стоящим на страже порядка и готовым всем принадлежащим ему вооружением, всей имеющейся у него силой защитить граждан своей страны от любых посягательств на их покой, честь и собственность. Теперь «Миссури» был бандитом, с ног до головы увешанным оружием, разбойником, вышедшим грабить, злодеем, готовым выстрелить и убить при первом же проявлении непокорности.

Круль захохотал, схватил дискету, прижал ее к груди и обвел торжествующим взглядом каюту, где на пороге лежал расстрелянный мальчик-матрос, на стенах были потеки крови, а на полу, в нелепой позе — тело убитого старого капитана.

— Ну как? — Солист перешагнул порог и огляделся.

— Я вижу, вы потрудились на славу, — кивнув на трупы, удовлетворенно сказал он. — И как, есть результаты?

Круль с гордостью швырнул ему дискету.

— Браво! — крикнул Солист, поймал ее и сунул в карман.

— А ничего он устроился, — сказал Солист, оглядывая капитанскую каюту. — Неплохо быть капитаном, а, господин первый помощничек? — поддел он копавшегося в капитанском столе Круля.