Страница 2 из 12
- Не пробрался бы он в Страну Пушистиков, - озабоченно пробормотала Марина. - Придется с ним воевать! Ирка-королевишна опять шоколадом объестся и заболеет. Все на мои плечи ляжет…
Мама недавно сказала эту фразу по телефону и Марине она очень понравилась. Скажешь - и впрямь на плечах чувствуешь что-то тяжелое… мамино. "Покормить-постирать-погладить-прибраться" - негромким эхом прозвучало где-то вдалеке. Прозвучало, робко прячась за мыслями о том, что коридор стал каким-то совсем уж большим и высоким… и темным…
Прижимая к себе Медведя, Марина остановилась. Тяжелые каменные плиты холодили ноги даже через любимые красные сандалики. Сквозняки шевелили банты на голове, как нервные неласковые пальцы. Глубокую тишину нарушали только приближающиеся звонкие шаги. Где-то за поворотом звенели о гранит подковки каблуков, позвякивали в такт шагам шпоры и брякали цепочки на ножнах.
Марина неуверенно оглянулась. Каменный коридор уходил в темноту. Она была одна, если не считать Медведя с перепачканной пирожным мордочкой.
- Принцесса, - мрачно сказал Кот-В-Сапогах, сухо щелкнув шпорами. Он вытянулся перед ней, держа шляпу у груди. - Принцесса, вам срочное донесение.
- Что случилось? - онемевшими губами спросила Марина и вдруг заплакала. Слезы потекли по щекам, размазывая тушь. (Почему у шестилетней девочки - она же еще девочка! - накрашены глаза?) Нос набух и стал горячим. Марина нашарила платочек в кармане платья, - карман на животе, с вышитым мамой хитрым лисенком… а у Ирки - веселый гномик, как и просили обе сестры, - платочек пахнул мамиными любимыми духами..
Ей захотелось побежать назад, где куклы, эти розовые холеные дамы, наверное, все еще пили чай и рассказывали друг другу разные новости… и немного сплетничали про королевишну, чего уж там греха таить. Все-таки Ирка уже училась в первом классе, а принцесса Маринка пойдет в школу только в будущем году, до наступления которого осталось целых три часа…
- Донесение, - сказал Кот, вынувший из-за отворота перчатки свернутый вчетверо лист, запечатанный тяжелым красным сургучом. Совсем таким, как на почте, где им запечатывают загадочные, обернутые белым холстом посылки.
"Сегодня рано утром двадцатилетний Ванечка-секретарь, которого Ирина наняла для форсу, увидел, как директор-королевишна лежит на полу своего кабинета. Ванечка по-бабьи всплеснул руками, рассыпав из папки "На подпись" все бумаги, закричал и трусливо побежал звать на помощь. В голове его вихрем кружились разные обрывки про такие интересные вещи, как "Искусственное Дыхание", "Массаж Сердца", "Положите Больного Так, Чтобы Его Ноги Были Выше Головы"…
Ванечка кричал и в томительно-сладком ужасе представлял себе, как он делает все это с Красивой Стервой Королевишной Ириной, которая носила короткие юбки, гордясь своими длинными ногами…
И знаешь, принцесса, что самое интересное? Он сейчас жалеет, что не сделал всего этого!
Потому что королевишна навсегда лежит под землей".
Марина хотела вдохнуть и закричать. Наверное, так же, как Ванечка… тонко и испуганно… и побежать… обратно, к пушистикам… обратно…
…королевишна лежала на полу, а рядом заливался трелью ее новенький коммуникатор, который чуть позже, - когда в приемной уже хлопотали дяденьки-врачи, - в общей суматохе кто-то прикарманил…
Марина смотрела на подпись и никак не могла вдохнуть: "Твой навсегда - Грызмаг".
"Грызмаг - это всего лишь магазин на улице Грызунова, - устало возразила Марина. - Никому с нашего двора не хотелось бегать туда за хлебом, молоком и сметаной, брякая пустыми отмытыми бутылками… и мы прозвали магазин "Грызмагом". И - да! - Грызмаг был старым, злым и отвратительным королем ужасного королевства… и самой страшной после него в королевстве была Ведьма. Толстая красномордая Ведьма с облупленным лаком на грязных ногтях, зычным голосом и золотыми колечками на коротких пальцах. Но это было давно, Кот. "Это было давно и неправда", - говорила Ирка-королевишна, когда кто-то из нашей дворовой компании завирался".
"Принцесса, вам нужно знать, что…"
"Ах, храбрый офицер, начальник дворцовой стражи, умнейший господин-рыцарь Кот-В-Сапогах! Вы и сами-то всего-навсего умерший котенок Барсик, над которым было пролито много слез… и похороненный двумя сестрами под старой сосной в городском парке. И воскресший в стране двух царственных сестер… и растущий вместе с ними…"
- Ага, улицу Грызунова проехали, - сказала бабушка Валя, обернувшись к Марине с переднего сиденья. - Теперь направо или налево? А то я тут у вас в районе вечно путаюсь!
- Что? Ах, да… Налево на следующем перекрестке, пожалуйста! Там потом направо… я покажу - где. Там еще тополь был… искривленный такой… если жив еще, конечно.
Марина стремительно врывалась в прошлое.
Глава 2. О том, как Марина вернулась в дом своего детства и какая это странная штука - память
Кривой тополь на перекрестке был еще жив. Весной, когда Марина приезжала на похороны старшей сестры, на нем только-только проклюнулись молодые, дерзкие, как юность, листочки. Тогда в воздухе остро пахло клейкой зеленью, которая в детстве пачкала руки, одежду, и даже носы, когда они с наслаждением вдыхали горьковатый аромат, забравшись на дерево. А сейчас листья уже побурели и сухо шелестели на холодном бесснежном ветру. Старый тополь казался скрюченным дряхлым стариком и навевал уныние.
Марина отперла дверь тяжелым старомодным ключом. Это был запасной ключ Ирины, который она заказала давным-давно. Похоже, сестра им так и не пользовалась - он не приработался и натужно скрипел в замке. Еще один, старый рабочий ключ с тяжелым кожаным брелком на кольце, Марина перед отъездом оставила соседке Елене Алексеевне - присматривать за квартирой и вообще - на всякий случай. Мало ли что, - трубу какую прорвет или мальчишки окно высадят. "Конечно присмотрю, Мариночка, - причитала пожилая, но еще бойкая соседка. - Ну как же, я ведь еще родителей ваших помню - Петр Данилович и Мария Николаевна, покойнички, царствие им небесное. А тут Ирочка… вот уж несчастье, молодая совсем… Ты приезжай, Мариночка, приезжай почаще! Квартиру-то наверное продавать придется. Ты ж одна наследница-то у Ирочки! Прямая наследница!" - и эти причитания казались совсем неискренними.
Впрочем, Марина не раз ловила себя на мысли о том, что женщине, потерявшей всех ближайших родственников, любое сочувствие кажется недостаточным. Из-под траурного платка причитающей соседки, внезапно, по-беличьи остро, сверкнул темный глаз, мгновенно оглядевший книжные полки, старые умолкшие часы, все еще висевшие на стене, и на секунду остановившийся на резной шкатулке, смутно видневшейся за стеклом серванта. Марина тогда еще хотела сказать, что в этой шкатулке лежит старенькая дешевая бижутерия, но промолчала.
Нет, не смогла Марина оставить себе тот старый ключ, брелок к которому впитал запах Иркиных духов от соседства с перчатками и носовыми платками в сумочке! И вот сейчас, отпирая дверь, Марина думала сразу о нескольких вещах. О том, почему Ирина, при своих немалых доходах, так и не поставила в квартиру новомодную железную дверь с супер-замком. Неужели она не боялась взломщиков? О том, что надо бы предупредить соседку о своем приезде (запаникует старушка, если услышит шаги в квартире), о том, что не догадалась ничего купить в Грызмаге (холодильник давно пуст и отключен).
Надо же, сколько разных ва-а-ажных мыслей одновременно может крутиться в голове у одинокой женщины!
Марина, усмехнувшись, щелкнула выключателем - вспыхнул свет. Коридор, казавшийся таким длинным и широким в детстве, сейчас предстал перед ней тесным и душным. Нет, на самом деле душно! Соседка явно не утруждала себя регулярным проветриванием квартиры. Марина скинула сапожки, прошлепала по коридору и открыла форточки в обеих комнатах и на кухне. От сквозняка занавески дружелюбно зашевелились, на долю секунды вызвав воспоминание о длинных флагах, свисающих с высоких каменных стен… еле слышно шуршали тяжелые, расшитые золотом стяги… и гнетущее беспокойство отступило. Наверное. Пока.