Страница 11 из 133
после ее отъезда из Аббатства, как она, к неизреченной радости мужа,
подарила жизнь нынешнему лорду Скрупу5. Желая в меру сил своих
отблагодарить за все благодеяния, полученные мною от лорда Скрупа и его покойной
матери, я разделила свое состояние и половину просила принять как подарок
молодому наследнику. Великодушная Матильда пыталась отказаться, но ее
супруг, лучше зная цену деньгам, принял дар. Матильда дружески пеняла
мне за этот поступок с шутливым неудовольствием, которое друзья умеют
делать столь приятным: она твердила, что перестанет любить меня, потому что
люди теперь могут счесть ее любовь корыстной.
В ее отсутствие я проводила долгие часы, осматривая руины, которыми
изобилует это место. Мрачное великолепие этих разрушенных произведений
искусства было ближе моей опечаленной душе, чем более нежные и
разнообразные картины природы. Несомненно, именно любовь, которую я возымела
к этим местам, побудила домоправительницу показать мне Убежище. Она
жила в семье с незапамятных времен и знала эту тайну. Как часто я бродила
в этих разрушенных переходах, не подозревая, что здесь могут находиться
пригодные для жилья покои! Я объясню вам, мои милые дети, их
расположение и устройство. Некогда это был женский монастырь, населенный
монахинями ордена Святой Уинифриды, но покинутый ими еще до упразднения
монастырей, так как обветшал и разрушился. В таком состоянии он пребывал
долгие годы. Окрестные жители обходили его стороной, и лишь
путешественники, из любопытства или волею случая попавшие в эти места, посещали и
осматривали его. Когда же Реформация, при Генрихе, лишила монастыри их
обширных владений, предок лорда Скрупа приобрел у короля эти земли. Он
разрушил аббатство, чтобы возвести на его месте более величественное
строение, и обнаружил тайный ход от него к женскому монастырю. Ход, о котором
знали лишь немногие, был завален, а руины монастыря оставлены как
дополнение к окружающему пейзажу, и потом о ходе почти не вспоминали, пока
случай не повысил его ценность. Нужно ли говорить, что вельможа, столь
щедро пожалованный королем, исповедовал протестантскую веру? Но не в
силах забыть и той веры, в которой был воспитан, он давал в своем доме приют
многим святым отцам, оставшимся без средств к существованию. Когда это
обстоятельство стало известно, вельможа обнаружил, что его мирское
благополучие требует удалить их из дому, и тут на память ему пришел тайный ход.
Когда святые отцы по его желанию осторожно разобрали камни, оказалось,
что ход имеет высокие своды, хорошо вымощен и защищен от сырости. Он
заканчивался комнатой, которая прежде была, по их предположениям,
трапезной и сохранилась неповрежденной, в нее было снесено постепенно все
необходимое для жизни, и туда удалились беглецы. Пищу им доставляли из
Аббатства. Оказавшись запертыми в таких тесных пределах, лишенные иных
занятий, они принялись за подземные работы и со временем выстроили еще два
хода из Убежища: один заканчивался в Пещере Отшельника, где жил
старейший из них, другой — среди развалин. Таким образом они защитили себя от
нашествия, вернее, подготовили возможности для побега на случай, если
будут обнаружены. Обследуя развалины, они нашли несколько помещений,
наглухо заваленных, но не разрушенных, и среди них выбрали те, в которых
потом жили мы. Они предпочли сохранить помещения раздельными, чтобы не
возбудить подозрений. Так, через несколько лет, у каждого из монахов была
своя келья, и среди развалин спрятался монастырь. С течением времени
суровость правительства несколько смягчилась, и некоторые из монахов
отважились вернуться в мир. Из тех восьми, что некогда нашли здесь приют, только
двое окончили в нем свои дни. Хорошо понимая, сколь ценным может
оказаться такое Убежище, лорд Скруп хранил его в тайне после того, как оно
было покинуто обитателями. Знали о нем лишь двое преданных слуг. И пока
домоправительница не поведала мне эту историю, я и не догадывалась о
существовании такого места.
Рассказ показался мне почти невероятным — развалины монастыря были
по меньшей мере в полумиле от дома, откуда в те дни открывался вид на них.
Возделываемых земель с каждым днем становилось все меньше, и вскоре лес,
кроме небольшой части его со стороны Пещеры Отшельника, стал безлюден
и даже непроходим. Мне не терпелось тщательно обследовать все секреты
этого романтического места.
Домоправительница с готовностью удовлетворила мое любопытство. По ее
зову явился старый слуга, знавший о подземных помещениях, и с факелом
повел меня через лабиринт. Сводчатый потолок, который благодаря каким-то
строительным ухищрениям был совершенно не тронут сыростью, эхом
отзывался на наши шаги. Мрачность этих мест отвечала моему образу мыслей и
подсказала мне план, который я сочла чрезвычайно удачным. Комнаты,
удаленные одна от другой, голые стены, отверстия в потолке для доступа воздуха
не нравились мне, но поскольку моя привязанность к лорду и леди Скруп не
позволяла мне удалиться в монастырь, я решила сделать это место
пригодным для жилья и скрываться там всякий раз, как веселье владельцев и гостей
Сент-Винсентского Аббатства станет тяготить меня. Я трижды посетила это
место, и с каждым разом желание мое возрастало. Я побеседовала со
стариком слугой, и он, за предложенное мною значительное вознаграждение,
согласился, с помощью своего сына, каменщика, превратить это место в
удобное жилище. Я не склонна была посвящать еще одного человека в тайну
Убежища, но оказалось, что Джеймс, сын старика, уже знает о ней. Они тут же
начали сносить орудия своего труда в пещеру, которая была перестроена и
сделана фасадом жилища. За три месяца оно стало таким, каково сейчас. В
то время я не могла предвидеть, как полезно оно окажется для моих друзей.
Восхищенные устройством моего жилья, домоправительница и моя служанка
Алиса под моим руководством собрали все необходимые мне вещи в темном
чулане, откуда мужчины перенесли их.
Ко времени возвращения лорда Скрупа жилище мое было проветрено,
книги и одежда снесены туда, и, передавая заботу о семье в руки доброй моей
невестки, я сообщила ей о своем намерении уединиться. Она была до
крайности удивлена тем, каким удобным мы сделали это заброшенное место, и,
опасаясь противиться принятому мною решению, чтобы это не показалось
стеснением моей свободы, смирилась с этой прихотью. Я удалилась туда в
сопровождении Алисы и Джеймса, которые поселились в пещере, чтобы оградить
Убежище от непрошеного вторжения и доставлять в него все необходимое.
Это одиночество, столь согласное с моей душевной печалью, было мне
невыразимо приятно: оно имело все преимущества жизни в монастыре без
обязательства оставаться там навсегда, а именно это условие, пожалуй, более всего
и отвращает от ухода в монастырь. Мой брат Энтони (с которым я постоянно
переписывалась), очарованный описанием этого места, созданного для тех,
чье сердце не в ладу с жизнью, заверил меня, что вместо того, чтобы заточить
себя в монастырь, к чему, как он понял, у него нет призвания, он, как только
привыкнет видеть во мне лишь сестру, приедет и сделает пещеру своим
жилищем.
Я прожила в своем уединении два месяца, когда приехал гонец из Лондона
с повелением лорду Скрупу явиться ко двору. Причина не могла остаться
тайной. Мария Шотландская7, несчастная красавица королева, взятая под стражу
своими подданными как соучастница убийства мужа, нашла способ бежать и
теперь умоляла о защите Елизавету. При зависти и ненависти, издавна
питаемыми королевой Англии к женщине, столь превосходящей ее именно в тех