Страница 7 из 12
Пилчер все время держал на территории школы двоих своих людей, одетых в штатское, а родителям входить в школу не позволялось.
3:30 ночи.
Итан лежал в постели и бодрствовал, обнимая жену.
Сна не было ни в одном глазу.
Он чувствовал, как ресницы Терезы при каждом моргании царапают его грудь.
«О чем ты думаешь?»
Вопрос этот и раньше сопровождал их брак, но в Соснах приобрел не свойственную ему доселе важность. За те четырнадцать дней, что они провели вместе, Тереза ни разу не разбила поверхность иллюзии. Конечно, она радовалась возвращению Итана домой. Состоялось омытое слезами воссоединение, но пять лет, проведенные в Соснах, превратили ее в холодного, как лед, профессионала. Не было никаких разговоров ни о том, где побывал Итан, ни о его буйной интеграции. Никаких упоминаний или дискуссий о странных событиях, сопутствовавших его назначению на должность шерифа, или о том, что он теперь мог знать. Иногда Итану казалось, будто он уловил, как в глазах Терезы что-то мелькнуло – признание того, в какой ситуации они оказались, подавленное желание поговорить на запрещенные темы. Но, как хорошая актриса, она никогда не выходила из своей роли. И Итан все больше и больше начинал осознавать, что жить в Соснах – это все равно что жить в сложной пьесе, занавес в которой никогда не опускается.
У всех тут были свои роли.
Шекспир вполне мог написать это и о Соснах:
Итан и сам уже сыграл несколько ролей.
Внизу зазвонил телефон.
Тереза села, как подброшенная пружиной: вся внимание, никакой сонливости, лицо ее напряглось от страха.
– Это звонят всем? – спросила она голосом, полным ужаса.
Итан вылез из постели.
– Нет, милая. Спи. Это только наш телефон. Это просто мне звонят.
Итан взял трубку на шестом звонке, стоя в «боксерах» в гостиной, зажав дисковый телефон межу плечом и ухом.
– Я на мгновение засомневался – ответите ли вы.
Голос Пилчера. Раньше он никогда не звонил Итану домой.
– Вы знаете, который час? – спросил Бёрк.
– Ужасно сожалею, что разбудил. Вы успели прочитать рапорт о наблюдении за Питером Макколом?
– Да, – солгал Итан.
– Но не отправились поговорить с ним, как я предлагал?
– Я собирался заняться этим завтра с самого утра.
– Не беспокойтесь. Этой ночью он решил нас покинуть.
– Его нет дома?
– Да.
– Так может, он вышел прогуляться.
– Тридцать секунд назад его сигнал добрался до поворота дороги у конца города и продолжает двигаться прямо на юг.
– Что вы хотите, чтобы я предпринял?
На другом конце линии наступило недолгое молчание. Итан каким-то образом почувствовал недовольство, окатывающее его, словно жар от электрообогревателя.
Пилчер сказал ровным голосом:
– Остановите его. И образумьте.
– Но я не знаю, каких именно слов вы от меня ждете. Что я должен ему сказать?
– Я понимаю, что это ваш первый беглец. Не беспокойтесь о том, что именно надо сказать. Просто доверьтесь своему чутью. Я буду слушать.
Слушать?
В ухо Итана заверещал сигнал отбоя.
Он прокрался наверх и оделся в темноте. Тереза все еще не спала, сидя на кровати и наблюдая, как он продевает в петли ремень.
– Все в порядке, милый? – спросила она.
– В полном, – ответил Итан. – Звонили по работе.
«Да, я просто должен помешать одному из соседей покинуть посреди ночи этот маленький райский уголок. Ничего страшного. Ничего странного».
Итан подошел и поцеловал жену в лоб.
– Я вернусь, как только смогу. Надеюсь, еще до утра.
Она ничего не сказала, только схватила его за руку и сжала так сильно, что сдвинулись кости.
Ночь в Заплутавших Соснах.
Неподвижная страна чудес.
Сверчки выключились.
Было так тихо, что Итан слышал, как гудят уличные фонари.
Как тяжело бьется его «биологический двигатель»…
Он дошел до бордюра и забрался в черный «Форд Бронко» со святящейся полосой на крыше и с водостойкой эмблемой на дверцах – точно такой же, как та, что была выгравирована на его шерифской звезде.
Мотор взревел.
Итан включил передачу.
Он попытался осторожно выехать на улицу, но шестицилиндровый двигатель был с расточенными цилиндрами и ревел, как дьявол. Такой шум, без сомнения, перебудит людей.
Машины редко ездили в Заплутавших Соснах – город можно было пересечь пешком за пятнадцать минут.
И никогда машины не ездили по Соснам ночью.
У них было чисто декоративное назначение, и все, чей сон потревожил рев «Бронко» Итана, поймут: что-то пошло не так.
Он свернул на Главную и поехал на юг. Миновав больницу, включил дальний свет и вдавил педаль газа в пол, все быстрее летя по узкому коридору меж высоких сосен. Опустив стекло, впустил в машину холодный лесной воздух. Он ехал посередине дороги – покрышки оседлали двойную сплошную, – воображая, что впереди нет никакого поворота, что вскоре дорога начнет идти вверх.
Прочь из долины, прочь из этого города, вдаль.
Он протянул бы руку, включил радио и перебирал бы станции до тех пор, пока не нашел ту, которая передает старые песни. Трехчасовая поездка – и он бы вернулся в Бойсе. Ничто не сравнится с автомобильной поездкой ночью, когда окна открыты и громко играет хорошая музыка.
На ускользающую долю секунды он почувствовал, что живет в мире, где полным-полно ему подобных. Ночной пейзаж, озаренный сиянием огромных городов. Отдаленный шум межштатной магистрали и самолеты, с ревом уходящие в стратосферу.
Ощущение того, что он не так чертовски одинок.
Конец их виду, конец человечеству.
Стрелка спидометра качнулась к отметке «70»[8], двигатель ревел.
Он уже пронесся мимо знака, предупреждавшего, что впереди крутой поворот.
Итан нажал на тормоз. «Бронко», скользя, остановился на самом изгибе поворота, и Бёрка швырнуло вперед. Он остановил машину на обочине, заглушил двигатель и принялся вылезать.
Подошвы его сапог царапнули по мостовой.
На мгновение он поколебался с открытой дверцей, глядя на «Винчестер ‘97», лежащий на оружейной подставке над сиденьями. Ему не хотелось брать оружие, поскольку Маккол мог неправильно его понять. Но не хотелось и оставлять ружье, потому что в лесу было темно и страшно, а мир, с которым они граничили, был невообразимо враждебным. Насколько Итан знал, в ограде еще никогда не проделывали брешей, но все когда-нибудь случается в первый раз, и находиться безоружным посреди ночи в этих лесах было все равно что бросать вызов Закону Мерфи[9].
Откинувшись назад, он открыл центральную консоль и набил полные карманы патронов. Потом снял с подставки ружье двенадцатого калибра. Это был помповый дробовик с ложем из ореха, с коротким пятнадцатидюймовым дулом. Итан вставил в него пять патронов, дослал один в патронник и наполовину взвел курок – на этом допотопном оружии то была мера предосторожности, самая близкая к тому, чтобы поставить на предохранитель.
Положив дробовик поперек плеч и закинув руки на дуло и на приклад, Итан сошел с обочины и двинулся в лес.
Здесь было холоднее, чем в городе.
Одеяло тумана в ярд толщиной колыхалось над лесной подстилкой. Луна еще не показалась из-за гряды утесов, и под деревьями было достаточно темно, чтобы включить фонарик. Итан так и сделал, углубляясь в лес, пытаясь держаться как можно более прямой траектории, чтобы потом можно было найти путь обратно, на дорогу.
7
У. Шекспир «Как вам это понравится», пер. Т. Щепкиной-Куперник.
8
Скорость выражена в милях в час, т. е. порядка 110 км/ч.
9
Закон Мерфи – житейский постулат, который формулируется следующим образом: если есть вероятность того, что какая-нибудь неприятность может случиться, то она обязательно произойдет; аналогичен нашему «правилу бутерброда».