Страница 19 из 24
– Твою мать! Это что, ее кожа?!
Он оборачивается, глава общины смотрит на него большими глазами.
– Пожалуйста… – шепчет девушка без кожи.
Глен перешагивает, подходит ближе.
– Пожалуйста, прикоснись ко мне…
– Что? – он растерянно наклоняется ближе, считая, что ослышался.
– Прикоснись к ней, – говорит глава общины. – Я вижу, ты хочешь этого.
Глен молчит. Глаза девушки без кожи горят безумием. Или же нет? Страстью? На мгновение Глену кажется именно так.
– Прикоснись к ней, – снова говорит ему глава общины. – Разве ты не видишь? Она тоже хочет этого.
– Нет… – Глен пятится. – Где, черт возьми, доктор?
– Прикоснись же ко мне! – кричит на него девушка без кожи.
Она поднимается, ползет к нему на четвереньках, оставляя кровавый шлейф.
– Пожалуйста, успокойтесь… – шепчет Глен, отступая к выходу на террасу.
Чувствуется запах свежести: ветер, озеро, ночная прохлада.
– Мы отвезем вас в больницу, – говорит Глен девушке без кожи, продолжая пятиться к выходу. – Мы спасем вас. Все будет хорошо…
Сознание отключается, а когда Глен открывает глаза, то видит улыбающееся лицо Лартера. Девушка без кожи лежит на носилках, укрытая простыней.
– Она была жива, – говорит Глен.
– Кто? – Лартер растерянно смотрит на пропитавшуюся кровью простыню.
– Она.
– Ну конечно! – Лартер снова начинает улыбаться.
– Но я видел!
– Ты отрубился!
– Я…
– Снова вернулся к прежнему? Что на этот раз? Кокаин? Крэк? Метс?
– Я не…
– Ну конечно, Дэвид! Ты всегда не виноват. Все это жизнь, верно?
Глен не отвечает, подается вперед, срывает простыню с лица девушки. На него смотрят черные мертвые глаза. Желудок сжимается.
– Значит, метс… – говорит Лартер и качает головой.
Они добираются до города молча.
– Знаешь что, – предлагает Лартер, впервые за вечер почему-то начиная жалеть старого друга, – иди домой, а мы тут сами справимся с телом.
Глен кивает. В голове гул, и он думает лишь о том, как добраться до кровати.
– Тяжелый день? – спрашивает сквозь сон жена.
– Скорее ночь, – шепчет Глен, закрывая глаза.
Ему ничего не снится. Ничего вымышленного. Все здесь. Все уже в нем. Девушка без кожи, ее просьбы, ее голос, взгляд…
Глен поднимается с кровати. В холодильнике стоит бутылка водки, и он старается думать лишь об этом.
– Прикоснись ко мне! – звучит в голове женский голос… Или же не в голове?
Глен вздрагивает, оборачивается. Девушка без кожи лежит на кухонном столе. Мертвые глаза устремлены в потолок. Капли крови падают на пол. Глен слышит в тишине этот звук.
– Какого…
Он недоверчиво подходит к столу. Кажется, что это снова все у него в голове, как там, на ферме… Но что если нет? Глен подается вперед, пытается услышать дыхание девушки без кожи.
– Я Фрида! – говорит она и неожиданно обвивает его шею слизкими, лишенными кожи руками, тянет к себе.
Рот без губ открывается, готовясь к поцелую. Глен кричит, вырывается. Ноги скользят в луже крови. Он падает. Гремит посуда. Где-то плачет проснувшийся ребенок, суетится жена.
– Что случилось? – спрашивает она Глена, когда удается успокоить дочь.
Он молчит, пялясь на кухонный стол. Нет ни Фриды, ни крови.
– Дэвид?
Жена касается руки. Он вздрагивает, поднимается на ноги.
– Мне нужно на работу.
– Что?
– Мне нужно снова вернуться в больницу!
Лартер встречает его, не скрывая раздражения, ворчит, ведя в морг.
– Послушай, если тебе нужна помощь избавиться от наркозависимости, то я, как твой друг, всегда смогу помочь…
– Нет никакой зависимости.
Глен открывает двери, проходит в морг. Стол, на котором должна лежать девушка без кожи, пуст.
– И где она? – спрашивает Глен Лартера.
– Может быть, санитары по ошибке в холодильник убрали? – пожимает тот плечами.
Они проверяют все холодильники, но девушки нет.
– Куда, черт возьми, она делась? – злится Глен.
– Не знаю, но уверен, все прояснится…
– Плевать я хотел на твою уверенность!
Глен не хочет, но рассказывает о том, что случилось у него на кухне. Лартер улыбается, говорит, что это невозможно.
– Я сам зафиксировал ее смерть.
Глен не слушает, спрашивает про кожу.
– Что?
– Ее кожа, Тони! Где, черт возьми, ее кожа? Или ты хочешь сказать, что она тоже пропала?
– Я не знаю, – Лартер хмурится, растерянно оглядывается.
– Да что, черт возьми, происходит?! – психует Глен.
Он выходит на улицу, потому что в помещении его снова начинает тошнить.
Ночной воздух трезвит. Выкурить сигарету, собраться. Теперь за руль. Прочь из города. К загородной ферме.
– Я знала, что ты вернешься, – говорит глава общины.
– Где Фрида? – спрашивает Глен.
Женщина улыбается.
– Такие, как ты, всегда приходят.
– Я спросил…
Глен видит, как из дома выходит обнаженная девушка, поправляя кожу, словно платье. Голова начинает идти кругом.
– Я спятил, да? – спрашивает Глен Фриду.
Она улыбается.
– Я нравлюсь тебе?
– Мне? – Глен окидывает ее растерянным взглядом.
– Ты считаешь меня красивой?
– Возможно.
Фрида снова улыбается, берет его за руку и ведет в дом.
В общине тихо. Коридоры кажутся бесконечными. Утро не наступает. Свет дарят лишь толстые свечи. Пахнет ладаном, цветами и морским бризом. Где-то далеко поют птицы.
– Ты хочешь увидеть наш сад? – спрашивает Фрида.
Глен пожимает плечами. Они идут на террасу, к озеру. Белые лебеди качаются на черной глади. Персиковые деревья гнутся к земле ветвями с сочными плодами.
– Хочешь? – спрашивает Фрида, срывая один из них.
– Хочу знать, кто вы такие, – говорит Глен.
– Ты знаешь, – она улыбается. – Просто не помнишь. Как не помнил твой отец, твой дед… Но это всегда в вас было.
– Было что?
– Часть нас.
Фрида обнимает его за шею, целует в губы. Глену нравится жар ее дыхания, нравится ее гладкая кожа, которой так приятно касаться. Он ощущает, как обостряются все его чувства. Мысли бегут в голове сплошным потоком. Бегут назад, сквозь века, тысячелетия.
Глен видит дивные сады, обнаженных мужчин и женщин. И земли за этими садами. Видит грязных, голодных людей, увядших, безобразных женщин. Они умирают, рождаются, снова умирают. И за всем этим наблюдают бессмертные жители райских садов. Век за веком. Но рано или поздно они устают от своего бессмертия. Особенно мужчины.
Они смотрят на земли, вокруг садов, смотрят на новых женщин. И сначала уходит один из них, затем другой. И вот вскоре в садах остаются только женщины. Они следят за своими мужчинами, за своими возлюбленными, которые променяли бессмертие на минутную радость. И сбежавшие мужчины умирают, перерождаются из поколения в поколения, забывая, кто они, откуда. И женщинам в священных садах больно на это смотреть. Женщины одиноки в своей вечности. Поэтому они выходят к предкам тех, кто некогда покинул дивные сады, очаровывают их, зовут к себе.
– Но ваше предательство никогда не будет прощено, – говорит Фрида. – Мы никогда не простим вас, но и никогда не забудем. По крайней мере, так будет в священных садах.
– Почему бы вам тогда не поселиться в нашем мире?
– В вашем мире? – Фрида смеется. – В этом грязном, никчемном мире, среди животных, лишь отдаленно похожих на нас?
– Так ты считаешь меня животным?
– Не тебя, а только тех, в ком не течет кровь наших мужчин. В них нет души, нет света. Они ничтожны. И их очень много. Здесь, на этой земле, – Фрида снова целует Глена, пробует его вкус. – Скажи, разве ты никогда не считал себя особенным?
– Возможно.
– Я знаю, что считал, – она улыбается. – А женщины? Вспомни всех, с которыми ты был. Разве ты хотел остаться хоть с одной из них? Разве ты не чувствовал, что это просто бездушные животные, отличающиеся от тебя?